— Будь нежным с ней… Если она тебе позволит.
Он улыбается.
— Я не думаю, что ты знаешь, насколько ты меня осчастливила.
Мои щеки загорелись. Это все, что я хочу сделать, потому что этот человек не имеет представления, что он для меня делает. Каждая минута с Коннором — это подарок.
— Ты делаешь то же самое для меня. — Я снова оглядываюсь, чтобы убедиться, что она меня не слушает. — Просто надеюсь, что она не возненавидит нас после этого.
— Мы будем идти осторожно. Я не могу не нервничать и не волноваться по этому поводу. Хотя она любит Коннора, она знает его как своего друга. Когда он вступит в роль отца, ее отношения с ним изменятся. Это будет не только развлечения и игры — он станет ее отцом, и первый раз, когда ему придется наказать ее, станет испытанием.
Я даже не учитываю того, как она будет чувствовать себя из-за того, что сделала я. Она будет знать, что я солгала, и надеюсь, что это не уменьшит ее доверия ко мне.
Надеюсь, мы пройдем эту тропу без особых трудностей, но опять же, речь идет не обо мне.
Мы поворачиваем на грунтовую дорогу, и мое любопытство растет.
Куда он нас везет?
Хэдли достала наушники, и ее лицо приклеилось к окну.
— Мы приехали?
— Да, — сказал Коннор, проезжая по тропинке.
— Здесь есть коровы?
Я разразилась смехом, а Коннор посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
— Она думает, что ты будешь катать нас на корове, потому что ты такой неумелый, когда речь идет о скоте, который разводишь.
— Эй! Я знаю, что нельзя ездить на коровах, если не участвуешь в родео! — протестует он шутливым тоном.
— Там участвуют быки! — кричит она ему, прежде чем закрыть глаза руками.
— Какая разница. Я знаю, что делаю.
Ее рука опустилась, и она покачала головой.
— Ты не знал, что коров надо доить.
— Знаешь, ты была моим фаворитом, но теперь я не отдам тебе Бетси — новорожденного теленка.
— Яблоки! — кричит Хэдли вместо ответа. Ее внимание полностью сосредоточено на пейзаже. — Ты привез нас собирать яблоки!
Я повернулась к Коннору, когда он кивнул.
— Ну, мы оба любим яблочный пирог. Я подумал, возможно, нам стоит собрать немного и попытаться убедить твою маму испечь его.
Она смеется, когда ее ноги безумно брыкаются.
— Лучший день!
Я каждый год собираю тыквы и яблоки с Хэдли, но Кевин никогда не приезжал с нами. Он всегда был слишком занят — или слишком зол — чтобы что-то делать вместе. Коннор не только здесь, но и запланировал это. Он хотел провести с нами время. Приложил усилия, и даже если не знал, что мы с удовольствием такое делаем.
Просто каким-то образом догадался.
Мужчине удалось взять легкомысленный комментарий о яблочных пирогах — комментарий, который я рассказала в худшую ночь в своей жизни — и превратить его в радостный момент.
Он припарковал машину, и Хэдли выбежала.
Я повернулась к нему, и прежде чем смогла остановиться, мои губы раскрылись.
— Я тебя люблю.
Красивые зеленые глаза Коннора наполнились эмоциями.
— Я любил тебя с первого же мгновения, когда увидел.
— Думаю, что я тоже, но все происходит так быстро, и нам еще так много нужно выяснить.
Он улыбнулся и взял мою руку в свою.
— У нас есть все время мира. А теперь пойдем собирать яблоки, и, возможно, сегодня вечером мы начнем строить план, как превратить это неблагополучное трио в семью.
И с этими словами он вышел из машины, а я удивилась, потому что захотела поблагодарить его ужасного отца за то, что он заставил Коннора Эрроувуда вернуться домой, чтобы он мог найти здесь меня.
Глава 29
Коннор
— Так сколько яблок нам на самом деле нужно? — спросил я, когда Хэдли положила еще два в тележку. Да, у нас есть тележка, потому что ребенок вырвал половину сада.
— Мне нравятся яблоки. Они полезны.
Ладно, она права, но… Нам не нужно 50 штук.
— Правильно, но я думаю, что нам достаточно.
Хэдли остановилась, повернулась ко мне и положила руки на бедра.
— Если у нас не хватит яблок, мама не сможет приготовить пирог.
Я не знаю, как с этим спорить, но могу обратить ее внимание на что-то другое.
— Ты любишь тыквенный пирог?
Она шмыгает носом.
— Фууу.
Теперь я не уверен, что она мой ребенок. Как она может не любить тыквенный пирог?
— Ты когда-нибудь его ела?
— Нет, потому что это отвратительно. Тыквы же овощи.
Элли вздохнула рядом со мной.
— Ты не представляешь, как это может быть весело.
Не думаю, что она понимает, что мне плевать на споры. Я хочу миллион споров. Я буду обсуждать все, что хочет обсуждать маленькая девочка рядом со мной, пока провожу с ней время.
— Я не уверен, что она может сделать хоть что-то, что мне не интересно.
Элли покачала головой.
— О, я не могу дождаться, как ты запоешь через месяц.
Я тоже не могу. Надеюсь, что мне это никогда не надоест, хотя я знаю, каково это. Мои братья, наверное, в какой-то момент жизни думали, что я милый и интересный. Когда мне было два года, я стал их инструментом для переговоров и козлом отпущения. Быть самым младшим означало быть глупым и послушным.
— Я уверен, что лет через пять меня отпустят.
— Коннор, Коннор! Посмотри, у них есть огромная тыква! — Она указала на то, что является самой большой вещью, которую я когда-либо видел. — Можем ли мы ее забрать?
— Я сильный, но не настолько.
Элли фыркнула возле меня.
— Хэдли, мы не сможем поместить его в машину.
Глаза Хэдли нашли другой, который лишь немного меньше предыдущего.
— Можем ли мы забрать этот?
— Ты приехала на тракторе? — спросил я.
— А разве он рабочий? — сказала Элли, фыркая.
Мои глаза сузились.
— Еще нет. Кажется, нужна другая деталь.
Хэдли схватила меня за руку и притянула ближе к себе.
— Тогда мы не можем приехать на нем, потому что он все еще сломан.
Как семилетнему ребенку удается иметь такой уровень сарказма?
— И мы не можем забрать тыкву размером с автомобиль.
Хэдли драматично вздохнула.
— Ладно. Может, мы возьмем пони?
— Э-э, — сказал я, не понимая, как мы перепрыгнули с тыквы на пони.
Элли стоит с улыбкой, как будто это самое смешное, что она видела, с выражением лица, которое говорит "не могу дождаться, чтобы увидеть, как Коннор ответит на вопрос".
— Я не могу этого обещать, малышка. Я едва с коровами справляюсь.
Она посмотрела в сторону, будто размышляя над этим.
— Ладно.
Это было легко.
— Возможно, скоро, — добавила девочка, прежде чем вцепилась в мою руку, не давая возможности ответить, — Пойдем посмотрим на тыквы — знаешь, те, которые Коннор может поднять без крана.
Мы подошли к ряду тыкв, и она начала внимательно изучать каждую.
— Ты можешь поднять эту? — спросила Хэдли, беря одну, размером с ее руку.
Я посмотрел на нее острым взглядом, и она засмеялась.
— Ты просто издеваешься надо мной.
— Я думаю, ты мог бы поднять все тыквы.
— Ты действительно думаешь, что я сильный.
Она кивнула. — У тебя большие мышцы, да, мам?
Я смотрю на Элли с лукавой улыбкой.
— Да, мам, у меня большие мышцы?
— У тебя большое эго.
Хэдли почесала голову.
— Что такое эго?
Элли вздохнула.
— Это твое мнение о себе. И, кажется, Коннор считает себя чрезвычайно сильным и красивым.
— Он красивый. Ты сама сказала Сидни, что считаешь его симпатичным, — сообщила нам Хэдли.
Элли раскрыла губы, и я не смог не подразнить ее. Это слишком весело.
— Действительно сказала, да?
— Возможно, я вспомнила об этом… однажды.
Хэдли положила свою тыкву и подошла, чтобы взять обе наши руки в свои.
— Я думаю, что ты красивый.
— Ну, спасибо, малышка, — сказал я, сжимая ее руку. — Я думаю, что твоя мама очень красивая.
— Ты думаешь, что и я красивая?
— Я думаю, что ты прекрасна, — сказал ей. — Самая прекрасная девочка во всем мире.
Хэдли засияла от моей похвалы, а потом отпустила ладонь Элли. Ее руки обхватили мои ноги, и она крепко за них вцепилась. У нее самые лучшие объятия. Они исходят из центра ее тела, и это чувствуется, будто тебя обвивают щупальца.
— Тебе не нужно покупать мне пони, Коннор.
Я засмеялся, потому что ее разум — просто каша.
— Ладно.
— Вместо этого я возьму щенка.
Элли фыркнула.
— Давай начнем с тыквы.
Глава 30
Коннор
День был идеальным. Все прошло даже лучше, чем я мог планировать. Хэдли было весело, мы купили тонну яблок, тыкв и пару странных вещей, которые Элли называла кабаками.
Сейчас Элли распаковывает яблоки, а Хэдли ждет, чтобы пойти в домик на дереве. Мы купили тыквы не только для дома, но и для домика на дереве, потому что Хэдли сказала, что все места должны быть украшены.
Я могу превратить одно из коровьих пастбищ в тыквенное поле, чтобы этот ребенок был счастлив.
— Вы готовы? — спросила Элли, выходя с двумя тыквами и скатертью.
— Для чего это?
— Это шторы.
— Шторы?
— Хэдли нужно сделать это место немного уютнее, а шторы делают дом домом.
Я никогда не знал, что они так важны. Я оглянулся на весь дом без штор. Мне кажется, когда мой отец был пьян, то вырвал все карнизы со стен. Не думаю, что шторы сделали бы этот дом домом.
Единственное, что улучшилось, это то, что мой отец умер и его больше нет здесь.
— Я думаю, что дом делают люди внутри него, — говорю я, притягивая ее к своей груди. — Ты сделала этот дом домом.
Элли тихо улыбается и быстро поцеловала меня.
— Я думаю, мы должны рассказать ей сейчас.
— Сейчас?
Мое сердце начало учащенно биться а нервы натянулись. Я не тот парень, который испытывает страх. После службы в армии я научился дышать сквозь него и не допускать такого чувства. Но сейчас я не могу его остановить. Как только мы скажем Хэдли — ее мир изменится. Мой уже сошел с оси, но я взрослый. Она ребенок, и я волнуюсь, как она воспримет новости.