их пинков.
– Я сразу угадал в тебе благородную душу, Ника, – разулыбался виконт. – И рад, что не ошибся. Но, прошу меня извинить, у меня личные счёты. Ольф, парень, извини. Просто передай это мадам, которая в тебе, – с этими словами виконт влепил пинка под зад пленнику.
– Ужасно жалко, что она в его теле сейчас. Было бы огромнейшим удовольствием дать ей под зад где-нибудь на балу, среди гостей. Она бы это оценила – правда, дорогая?
– Ты об этом пожалеешь, – процедил Ольф, с ненавистью глядя снизу вверх. – Время ещё придет!
– Извини, – обратился виконт к Нике. – Удержаться не могу. И он влепил ещё один мощный пинок по ягодицам сидящего. – Формально, я бью мужчину. Меня ужасно расстроили мысль, что она с её гадостной мадам Мелиссой решили превратить меня в овоще-подобного мужа и пользоваться мной, стерев мой разум. Вот ведь мерзкие твари. Но жечь в этот раз мы её не будем. Дрова пригодятся на кухне. А посидит она в подвале, покуда сидится. Даже кормить её будем. Лекаря приставим. Чтобы за её здоровьем приглядывал. Правда, методы у него так себе, но тут уж извини. Что есть, то есть.
– А где сейчас мадам Мелисса?
– В теле кухарки Клары. В свите короля. И он, к сожалению, её у меня выкупил. Так что я не могу организовать встречу двух высокородных мадам в единственном подобающем им месте.
– Вы имеете в виду подвал? – улыбнулась Ника.
– Вот именно. Я бы ещё кого туда прибавил, но тут недалеко до преступления против короны, поэтому не будем. Адриенна, хочешь сказать что-нибудь, что облегчит твою участь?
Ольф злобно ощерился в ответ.
– Тщательно обыскать на предмет всяких вещей, которые можно использовать в колдовстве и посадить в темницу, – отдал распоряжение страже виконт. – Заботиться, умереть не давать. Будем хранить её на память о её злых делах. Было бы забавно забыть о ней совсем и случайно вспомнить, через много лет, наткнувшись, как натыкаются на засушенный лист дерева в старом фолианте.
***
На кухне ничего не изменилось с последнего её сюда визита. Так же по-деловому булькали котлы, варилась и жарилась еда, копошились помощники повара.
– Отправь за нами мальчишку с корзиной еды, – сообщил виконт согнувшемуся в поклоне повару. Мы будем есть на природе. Значит, вино, вяленное мясо и пару свежих хлебов.
– Я покажу тебе самое красивое место на сторожевой башне, – он придержал Нику за локоть.
– С удовольствием посмотрю, – улыбнулась Ника. – Правда, я уже видела.
– Важно соблюсти все формальности, – улыбнулся он. – Я там был с другой тобой. Верно?
Они начали долгий подъем по знакомой винтовой лестнице наверх.
– А что с мадам Мелиссой? Она в курсе что Маринка разоблачена? – поинтересовалась Ника, когда они остановились передохнуть.
– Вот в этом-то самое интересное, – загорелся виконт. – Я отправил её к королю по его просьбе до всего этого. Она, получается, совсем не в курсе ничего. Так что ты изображай из себя твою подругу, так долго, как сможешь. А я буду мешать вам общаться. Это будет забавно. Заодно, попробуешь у неё выяснить всё, что только сможешь. Никогда не веселился более, чем сейчас!
– Она сразу поймёт, что я не та, за кого себя выдаю. Вернее, что я – это я. В общем, я запуталась, но она меня сразу раскусит.
– Это точно, – кивнул, соглашаясь виконт. – Или нет. Там видно будет. Но это всё здорово!
Пришедший почти следом за ними мальчишка с кухни притащил корзину с крышкой, откуда виконт немедленно выудил бурдюк с вином. Затем, отрезав кинжалом верхушки у пары толстенных перцев, выбил оттуда семечки и на их место влил туда вино, наполнив перцы до краёв.
Вручив перцы с вином Нике, он отрезал несколько длинных кусков от каравая с хлебом и, кинув их, как тарелки, на крышку корзины, принялся тонко строгать на хлеб вяленное мясо. На вид это стоило того, чтобы пустить слюнки, что Ника незамедлительно и сделала.
– Я скажу слово, о том, как мне приятно познакомиться с тобой, Ника, – сообщил виконт, принимая у неё один из импровизированных бокалов. – Как удивительна жизнь! Какие волшебные хитросплетения она устраивает! Как же нужно постараться попасть в букет обстоятельств, чтобы оказаться вот именно в этом куске жизни! Удивительная Ника, – он поднял свой бокал на уровень глаз, и глядя поверх него, сообщил. – Я благословен и весьма польщён жизнью, раз мне удалось найтись тут в одном моменте с тобой!
Ника зарделась и, смутившись, неловко кивнула, отпивая. Не так часто в ей честь звучали велеречивые тосты, поэтому она не была научена и ответам на них. Просто покраснела, отпила и тут же от неловкости момента поперхнулась. Стремясь как можно быстрее проглотить мешающее дышать вино, она нечаянно вдохнула его прямо по пути поступления воздуха, и тут делать вид что ничего не происходит уже было невозможно. Полный рот вина, не имея возможности уйти вниз по назначению, выплеснулся под напором воздуха вперёд и окатил виконта с ног до головы.
Онемев от смущения, Ника подскочила к виконту стараясь руками почистить ему куртку, на которую попало треклятое вино.
– Ой, простите пожалуйста…, – только и успела вымолвить она, как её руки, счищающие с одежды вино, были перехвачены его мощными ладонями. Он остановил эти руки прямо около своего лица, заглядывая поверх них прямо в глаза. Ника сначала застыла, как завороженный змеёй кролик, но не удержавшись, смахнула пленной ладонью каплю вина с его щеки. Ладони, находящиеся между ними, разошлись в разные стороны, и вдруг лицо виконта оказалось близко-преблизко к ней. Из его глаз било такое количество света и силы, что Ника, не выдержав этой иллюминации закрыла глаза, и слегка приоткрыла рот, чтобы увеличить количество столь необходимого, при вдохе, воздуха.
Который был немедленно перекрыт губами виконта – сперва робко, а потом, почувствовав её ответ, ища, впиваясь в неё. Придя в себя через несколько минут, Ника поняла, что научилась не дышать, и что она по-прежнему целует его, несмотря на нехватку воздуха. Положив руки ему на грудь и слегка отталкиваясь, девушка отстранила голову.
Он, оторвавшись от её губ, с тревогой заглядывая в глаза, негромко спросил:
– Плохо?
– Нет, – шепнула Ника и, вдохнув побольше воздуха, сама поцеловала его.
***
Пришедший через пару часов часовой споткнулся на пороге и загремел железом, уронив шит на пол. Виконт молча кинул в него сапогом – одной рукой, стараясь не двигать телом – и тот поспешно ретировался.
А спящая на плече своего мужчины Ника ничего этого даже и не слышала.
***
Проснулась Ника, потому что ей приснилась падающая со стола чашка с супом. Дернувшись, чтобы её поймать, она поняла, что мышцы не слушаются, и она спит. Рядом, в явно неудобной позе, сопел виконт. Полулежа-полусидя, он умудрился заснуть так, чтобы не потревожить её сон и дать ей поспать на своём плече. Она тихо, пытаясь не помешать ему, развернулась, чтобы видеть его профиль и некоторое время просто смотрела на черты его лица, испытывая необъяснимую радость и нежность. Ресницы с одной стороны густые и длинные, с другой не дорастали даже до половины длины своих соседей на другом глазу. Очень странно – подумала она. Почему так? И брови с этой стороны короче. Ника задумалась над этим странным эффектом и в задумчивости провела пальчиком по его лбу, и вниз по ложбинке носа до губ.
Виконт открыл один глаз. Тот, над которым ресницы были длиннее и внимательно посмотрел на неё, постепенно пробуждаясь и наконец, придя в себя, усмехнулся и улыбнулся одновременно.
– Какой приятный сон, – он опять зажмурил глаза. – Я проснулся в свой сон. Представляешь?
– Представляю. А что тебе снится?
– Ты. Ты улыбаешься и трогаешь меня пальцем за нос.
– Тогда это не сон, – мягко улыбнулась Ника.
– Нет. Это сон, – возразил он. – Сон во сне. Или сон про сон. И я даже могу летать в этом сне.
– А у меня не получается летать во сне, – пожаловалась Ника. – Всё время раньше просыпаюсь.
– И я, – согласился он, кивая. – Тоже просыпаюсь раньше, чем нужно. Но сегодня я проснулся вовремя. Привет.
– Привет, – улыбнулась Ника.
Он приблизил своё лицо к ней, и проведя носом над невидимой линией, повторяющей черты её лица, в конце концов остановился рядом с губами, которые мягко поцеловал, с тихим, сводящим её с ума сопением, вдыхая воздух.
– Ты невероятная, – выдохнул, когда поцелуй закончился, и мир опять заиграл вокруг, блистая всеми своими красками.
– Почему у тебя ресницы разные? – поинтересовалась Ника, и слегка подула по очереди на каждый глаз.
– Какие ресницы? – недоуменно переспросил он.
– Тут длиннее, – она потрогала его ресницы кончиком пальца, – а тут короткие. И брови.
– А, – наконец понял он, – я аж испугался, о чем ты. Наверное, огнем сносит, когда трубку прикуриваешь от факела.
– Ты куришь трубку! – прыснула Ника. – Никогда бы не подумала. А почему я тебя с трубкой не видела?
– Трубка требует времени и обстоятельности. Это время для размышлений. Его-то в последнее время и не было, – поделился он. – Вот разгребём тут всю эту мешанину, обязательно займусь и научу тебя курить трубку. Впрочем, зачем откладывать? Я прямо сегодня научу тебя курить.
– Вот уж спасибо, – рассмеялась Ника. – Но не надо. Честно. Я вот Гуниллу могу представить курящей трубку, а себя нет. Не надо. Буду на колдунью похожа. Может в старости? Годам к девяноста и решусь.
– Так и сделаем. Договорились, – заявил виконт. – В девяносто учу тебя курить трубку.
– Трубка это для колдуний и ведьм, – снова прыснула со смеху Ника. – И, кстати, про ведьм. Где наша Мелисса? Я чувствую, что могу поговорить с ней. Буду строить из себя Маринку. Думаю, получится. Узнаю, что они там задумали. Как баба-яга, в тылу врага.
– Не надо недооценивать их, – виконт стал серьёзным. – Если и есть тут настоящая опасность, так это они. Держись пока от них подальше, а я посоветуюсь с церковником. Я приказал всем слугам быть настороже и приглядывать за ними и тобой. Я тоже буду за тобой приглядывать. И да, кстати, чтобы мне было приятней за тобой приглядывать, вот надень это, – он вынул из кармана сверкающее резкими бликами драгоценных камней ожерелье и церемонно застегнул на её шее. – Это принадлежало моей матери и передаётся внутри нашей семьи поколениями. Пусть пока будет у тебя.