>> Я ответила «да»!
Но объяснила, что мы не можем пойти на наше первое официальное свидание, пока я не закончу с репортажами об «Индиан-Хиллз». Конфликт интересов и все такое.
Он пообещал, что уже не будет никаких судебных исков, протестов или апелляций в Совет по планированию.
«Поделюсь со всеми радостной новостью, что у нас нет выбора, – пошутил Шон. – Борьба за сохранение кинотеатра завершена».
Я упомянула, что моя последняя статья об «Индиан-Хиллз» будет посвящена сносу.
«Я буду там», – сказал он.
«И я».
«Ну тогда это свидание». – И он рассмеялся, поэтому фраза прозвучала мило, а не нагло.
В общем, у меня свидание!
<<Дженнифер – Бет>> И ты в предвкушении?
<<Бет – Дженнифер>> Да. Действительно. Знаю, что все развивается стремительно, но пока мне нравится Шон. И это взаимно. Если я откажусь, кто знает, когда появится следующий хороший парень, которому я понравлюсь?
Может, никогда.
Плюс, он ведет себя очень учтиво и мило, мне приятно общаться с ним. Поэтому не думаю, что он приворожил меня (как Крис).
Он вообще полная противоположность Крису. Студент-фармацевт. Общественный активист. Обладатель темно-синего костюма. И Шон как минимум на шесть дюймов[153] ниже Криса.
<<Дженнифер – Бет>> Я советовала тебе найти симпатичного парня, так что мое одобрение у тебя есть. На какой день намечен снос кинотеатра?
<<Бет – Дженнифер>> На субботу. Студентам-фармацевтам ведь нужно где-то парковаться.
<<Дженнифер – Бет>> Технически, ты идешь на свидание с этим парнем до того, как напишешь последнюю статью об «Индиан-Хиллз». И лучше бы тебе не цитировать Шона, а то получится неэтично.
<<Бет – Дженнифер>> Ага.
Представьте себе цитату:
«“Вы целуетесь на первом свидании?” – спросил девушку-репортера участник протестов.
“Повторите, не расслышала”, – ответила она».
Глава 85
Линкольн удалил сообщения, затем залез в память «ВебШарк» и начал чистку. Он уничтожал каждый слот памяти, стирая остатки информации.
Стоило ему закончить, как данные о том, кого отмечала программа, сколько раз и по какой причине, стали недоступными.
Он также почистил свой жесткий диск, удалил микроскопическую историю электронной почты и переустановил все программы.
После прибрался в столе – ну, в ящике, который выделила ему Кристи. Там было мало вещей. Жвачка. Попкорн, который можно приготовить в микроволновке. Несколько дисков.
К тому времени, как Линкольн закончил, стрелка часов уже перевалила за десять, и было слишком поздно звонить Грегу.
Разговор мог подождать до завтрашнего дня, поэтому Линкольн решил разыскать Дорис. Он обнаружил ее в комнате отдыха.
Дорис раскладывала пасьянс и доедала последние фисташки из пакетика.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Привет, милый, только посмотри на себя. Мне нравится твоя стрижка. Раньше мы называли такую прическу «гусь».
Линкольн попытался провести рукой по волосам, пригладить пряди, но пальцы запутались в воске для укладки.
– Ты уже поел? – Дорис подтолкнула к нему фисташки.
– Нет, похоже, забыл. Дорис, послушайте, я пришел сказать, что… завтра я уволюсь.
– Завтра? Что случилось?
– Ничего не случилось, – пробормотал Линкольн. – Вообще ничего не произошло. Я просто ненавижу эту работу.
– Правда? – удивилась Дорис: ведь никогда прежде он не жаловался на работу.
– Да, – ответил Линкольн. – Меня раздражает все: и расписание, и необходимость читать чужие письма.
– А зачем ты их читаешь?
– Это часть моих обязанностей, которая меня раздражает. Ненавижу сидеть всю ночь в офисе, да еще и один. Мне даже не нравится газета, я не согласен со статьями, кроме того, они не печатают мои любимые комиксы.
– А что тебе нравится? «Блонди»?[154] – спросила Дорис. – Или «ФоксТрот»?[155]
– «ФоксТрот» еще ничего, – ответил он.
– Ты и впрямь решил уволиться?
– Да, – ответил Линкольн. – Уже точно.
– Хорошо… молодец. Нет смысла заниматься тем, что тебе не душе. Мне повезло, что ты задержался здесь надолго. Уже подыскал другую работу?
– Пока нет, но у меня достаточно сбережений, чтобы не хвататься за первое попавшееся предложение.
– Нужно отпраздновать твой уход, – заявила Дорис.
– Отпраздновать?
– Конечно. Мы должны устроить прощальную вечеринку.
– Когда?
– Да хоть сегодня. Закажем пиццу и будем до конца дня играть в пинокль.
Линкольн никогда не мог и вообразить, что ему захочется отмечать увольнение, но сейчас так и случилось.
«Хватит, – подумал он, – значит, хватит».
Они сделали заказ в «Пицца Хат» – две средние мясные. Дорис шесть раз выиграла в пинокль, и, когда пришло время ехать домой, в ее глазах стояли слезы.
– Ты хороший мальчик, – проговорила она, – и замечательный друг.
– Мы все еще можем видеться, – сказал Линкольн. – Когда соберетесь на пенсию, я с радостью свожу вас куда-нибудь поужинать.
На обратном пути в ИТ-отдел он замедлил шаг у кабинки Чака.
– У меня сроки горят, нет времени на болтовню, – буркнул тот.
– Просто хотел сказать, что увольняюсь.
– Что? Ты не можешь! – встрепенулся Чак.
– Мне не нравится моя работа.
– Думаешь, кому-то из нас она нравится? Но мы ведь остаемся, уходят только слабаки.
– Я свой выбор сделал.
– Видимо, это прощание, – ответил Чак.
– Нет, мы еще сможем запросто поиграть в гольф.
– Не болтай глупости, – возразил Чак. – Вот найдешь работу с девяти до пяти и сразу забудешь нас: некому будет помогать с расчетами.
– Все у вас будет отлично, – заверил Линкольн.
– Ну ты и поганец.
– Только не говори никому до завтра.
– Не только поганец, но еще и дезертир.
Вернувшись к своему столу, Линкольн понял, что не станет возвращаться завтра лишь для того, чтобы лично сообщить о принятом решении Грегу.
Он вообще не планировал заходить в офис «Курьера». Не желал снова видеть Бет или вспоминать, как открывал папку «ВебШарк», хотя тысячу раз обещал себе, что не станет так поступать.
Поэтому он взял бумагу и сначала написал заявление на увольнение на имя Грега, а также извинился перед боссом.
Сложив листы, Линкольн положил их в конверт, который воткнул в клавиатуру Грега, чтобы начальник сразу же все увидел.
Вторая записка далась Линкольну нелегко, но по большому счету в ней не было необходимости.
Вероятно, не стоило ничего писать, но Линкольн намеревался уйти сегодня вечером – вернее, уже утром, – совершенно свободным, он хотел, чтобы совесть была чиста и не пришлось бы оправдываться лично.
«Бет, – написал он, затем взял чистый лист и начал заново.
Они же не обращались друг к другу по имени.
«Привет!
Мы не встречались, но я тот парень, который обеспечивает соблюдение политики компании в отношении использования интернета. Твои письма были помечены специальной программой – многие из твоих сообщений.
Я должен был отправить тебе предупреждение, но не стал… ведь, прочитав твои письма, понял, что ты мне нравишься. Я не желал говорить тебе, что ты нарушаешь правила, поскольку хотел продолжать читать вашу с Дженнифер переписку.
Конечно, я поступил непростительно и таким образом вторгся в твою личную жизнь и жизнь твоей подруги, за что приношу глубочайшие извинения.
Не стану винить тебя, если ты донесешь начальству, я все равно увольняюсь. Мневообще неследовало соглашаться на эту должность, мне не нравится, каким человеком я теперь стал.
Я пишу тебе, потому что должен попросить прощения, пусть хотя бы анонимно. Как настоящий трус. А еще потому, что должен предупредить тебя: пора перестать использовать компьютер компании для отправки личных писем.
Извини меня, пожалуйста».
Линкольн сложил записку, положил ее в конверт и запечатал его до того, как смог бы передумать или решить, что все надо переписать. Бет незачем знать, что он влюблен в нее.
Не было смысла делать записку еще более странной.
Линкольн предоставил Бет письменное доказательство того, что читал ее переписку, и не представлял, какие последствия повлечет его признание. Грег не мог его уволить, даже если бы захотел. А он, вероятно, и не захотел бы. В обязанности Линкольна как раз входило чтение электронной почты сотрудников. Босс разрешил ему читать практически любые письма, даже те, которые не попали в специальную папку.
Вероятно, если бы на месте Линкольна оказался Грег, он поступил бы еще хуже.
Линкольн испытывал потребность признаться во всем. Он хотел извиниться, а еще закрыть для себя любую возможность вернуться.
Когда он поднялся в редакцию, в офисе было темно. Он включил свет, подошел к столу Бет и оставил конверт на ее клавиатуре, предварительно приклеив скотчем, чтобы записка точно не потерялась.
А затем развернулся и ушел.
Настала пора положить всему этому конец.
Глава 86
Следующим утром, в семь часов сорок пять минут, Линкольна разбудил звонок телефона.
Звонил Грег. Он был вне себя от ярости, но в то же время очень хотел, чтобы Линкольн передумал.
– Ну уж нет, – ответил Линкольн, даже не открывая глаза.
Грег предложил ему существенно повысить зарплату, и Линкольн пожалел, что не попытался уволиться еще несколько месяцев назад.
– Ведь ты должен предупредить меня за две недели, – напомнил Грег.
– Да, я поступил паршиво, мне искренне жаль.
– Отработай две недели.
– Извини, не могу.
– Ты нашел другую работу?
– Нет.
И Грег сорвался, он орал несколько минут, а затем извинился и сказал, что, если необходимо, предоставит Линкольну рекомендации.