Линкольну нравилось оставаться у Ив и Джейка, но у него никогда не возникало чувства, будто ему нужно бежать туда сломя голову.
И почему ему надо сбежать от матери, как это сделала Ив? Он не понимал, почему между близкими столько злобы, и не узнавал маму такой, какой она представала в историях, которые рассказывала Ив.
– У мамы никогда не было кальяна, – перечил он Ив.
– Да-да, был. Сделан из бутылки газировки «Доктор Пеппер», и она держала его на кофейном столике.
– Теперь я точно знаю, что ты врешь. Мама никогда бы не стала пить «Доктор Пеппер».
Когда на следующий день Линкольн пришел на работу, Грег спорил с кем-то по телефону. Босс нанял стороннего консультанта, чтобы он занялся проблемой перекодировки дат, и теперь тот говорил, что не сможет посетить «Курьер» до начала февраля. Грег назвал парня мошенником и одноглазым цыганом, а затем повесил трубку.
– Я могу помочь с перекодировкой дат, – предложил Линкольн. – Раньше я немного программировал.
– Да, – закивал Грег, – ты, я… парочка учеников восьмого класса из специализированной школы… Я уверен, все будет хорошо. – Он выключил компьютер, выдернув шнур питания из розетки, и Линкольн вздрогнул. – Несмотря на всю злость, я бессилен и мечусь как крыса в клетке, – пожаловался Грег, взяв бумаги и куртку. – Увидимся завтра, республиканец.
Хм. Программирование. Исправление ошибок. Не самые любимые занятия Линкольна, но лучше, чем архивация файлов. По крайней мере, существовала проблема, требующая решения. И на это уйдет несколько месяцев, возможно, даже меньше.
Он проверил папку «ВебШарк». Всего два красных флажка, а значит, Линкольна ждало меньше пяти минут нормальной работы, после чего он должен как-то продержаться до конца смены. Он уже решил отложить свои прямые обязанности на более позднее время.
На сегодняшний вечер у него имелись другие задачи.
Ну… они включали в себя составление генерального плана. В тот день он встал рано, в полдень, и отправился в библиотеку, чтобы посмотреть книгу о парашютах, о которой упоминала Ив. Сейчас она лежала в рюкзаке вместе с распечаткой свежих объявлений о работе, желтым маркером, блокнотом десятилетней давности, журналом «Энтертейнмент уикли» и сэндвичем с индейкой: от него исходил такой вкусный запах, что Линкольну было трудно думать о чем-то ином.
К семи часам он покончил с сэндвичем и журналом.
Затем подумывал, может, просмотреть объявления или почитать «Какого цвета Ваш парашют?», однако потянулся за блокнотом.
Линкольн положил его на стол и внимательно пролистал страницы, просматривая заметки о войне за независимость США и черновик эссе о романе «О дивный новый мир»[27].
Линкольн знал, что искать надо где-то посередине, вот оно… Почерк Сэм. Фиолетовые чернила. Слишком много заглавных букв.
СПИСОК ТОГО, В ЧЕМ ХОРОШ ЛИНКОЛЬН
Она составила список в выпускном классе, когда Линкольн пытался выбрать специальность. Он уже знал, в какой университет пойдет – в тот же, который выбрала для себя Сэм.
Мать хотела, чтобы он учился поближе к дому. Линкольну предложили стипендию в университете штата, расположенном в сорока пяти минутах от дома, но Сэм никогда бы не стала там учиться. Она хотела отправиться в крупное, значимое и ДАЛЕКОЕ заведение.
И он хотел поехать с ней. Всякий раз, когда мать заговаривала о стипендии, о том, как хорош государственный кампус, а Линкольн может приходить домой, чтобы заняться стиркой… он думал о Сэм, как она загружает чемоданы в отцовский минивэн и направляется на запад, словно последний луч закатного солнца.
И вообще-то, он был в состоянии самостоятельно стирать свои вещи в любом месте.
Поэтому он позволил Сэм узнавать информацию про университеты. Она собирала брошюры и по выходным ездила смотреть кампусы.
– Я хочу жить рядом с океаном, Линкольн, понимаешь? Мечтаю почувствовать энергию приливов и отливов. Я хочу выглядеть как одна из тех девушек, которые родились у океана, их волосы развеваются на ветру, а на щеках всегда румянец. А ведь еще есть горы: желаю рядом хотя бы одну, разве я прошу слишком многого? И деревья. Необязательно целый лес, я согласна на рощу. Пейзаж. Да, мне нужен пейзаж!
«Достаточно пищи для размышлений», – подумал Линкольн.
Сэм выбрала университет в Калифорнии – поближе к океану, не особо далеко от гор. Территория кампуса засажена деревьями, и, конечно же, у них имелась сильная образовательная программа в области театрального искусства. Линкольна тоже приняли в это учебное заведение и предложили половину стипендии.
– Технически, – объяснил он матери, – стипендия такая же, какую дает университет штата.
– Да, – ответила она, – но плата за обучение в четыре раза выше.
– Но платить-то не тебе, – возразил он.
– Как грубо.
– Я не хотел, чтобы прозвучало грубо. – На самом деле он действительно устыдился.
Линкольн знал: маме неловко из-за того, что она не могла оплатить обучение. Но он знал, что иногда ей бывает не по себе. Обучение было его выбором. Теперь она ожидала, что сын лично оплатит университет. Однажды так уже было – с приставкой «Нинтендо».
– Если хочешь, можешь получить ее, но будь готов потратиться. Копи деньги.
– У меня их нет, – ответил Линкольн: тогда он учился в девятом классе.
– И радуйся, Линкольн. Деньги – ужасная вещь. Они стоят между тобой и твоими желаниями, и людьми, которых ты любишь.
– Как деньги могут встать между всем этим, мам? И при чем тут люди?
– Они прямо сейчас встают между нами.
Однако в вопросе Калифорнии мать беспокоилась не из-за стоимости обучения. Она не хотела, чтобы он уезжал, не желала отпускать сына. Незачем Линкольну жить так далеко. И продолжать отношения с Сэм.
Матери не нравилась Сэм.
Мама считала девушку эгоистичной и коварной. («Как говорится, чья бы корова мычала», – фыркала Ив.) А еще чрезмерно громкой. Нахальной. А также склонной к резким суждениям. Она жаловалась, когда Линкольн проводил слишком много времени в доме Сэм, но когда он привел ее домой, стало еще хуже. Что бы та ни делала – поправила шкафчик со специями, включила лишнюю лампочку, говорила, что терпеть не может зеленый перец, блюда с грецкими орехами или голливудскую актрису Сьюзан Сарандон, – все раздражало мать.
– Линкольн, она всегда такая?
– Какая?
– Ее всегда так много?
– Да, – сказал Линкольн, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало ни единой нотки удовольствия: ведь это могло выдать его с головой. – Всегда.
Мать Линкольна терпела Сэм около года. Потом начала убеждать сына, что он еще очень молод и потому ему рано связывать себя серьезными отношениями. Она попросила его повременить и подумать о том, чтобы встречаться с другими девушками.
А потом мама заявила:
– Линкольн, это как покупка рубашек. Допустим, ты пришел в магазин, но ты не покупаешь первую, которую примерил, даже если она тебе понравилась. Ты продолжаешь просматривать другие. И ты должен убедиться, что нашел вещь, которая подходит тебе лучше всего.
– Но, мама, что, если первая рубашка – самая лучшая? И вдруг к тому моменту, как я закончу мерить другие, она исчезнет? И я больше никогда ее не найду?
Мать не привыкла, чтобы сын спорил с ней.
– Дело не в рубашках, Линкольн. – Разговаривая с ним, мать всегда называла его по имени.
Все остальные поступали так, лишь когда пытались привлечь внимание Линкольна.
А мама словно мысленно аплодировала себе за то, что «придумала» столь замечательное имя или – и это более вероятно – просто пыталась напомнить сыну, что именно она так его назвала. Ведь он появился на свет благодаря ей.
Однажды, в неспокойные подростковые годы, будучи в отношениях с Сэм, он накричал на мать:
– Ты меня не понимаешь!
– Ничего подобного, Линкольн, – ответила она. – Я твоя мать. Никто никогда не знает тебя так, как я. И никто никогда не будет любить тебя так, как я.
Сэм доказала, что мать Линкольна ошибалась. После чего все же подтвердила ее правоту. Но прежде, еще до того, как все это случилось, Сэм села на его кровать с желтым блокнотом бренда «Мид» и сообщила:
– Линкольн, ты должен выбрать специальность.
– Нет, ты ее выбираешь, – заметил он. Положив голову Сэм на колени, он продолжил читать книгу в мягкой обложке: что-то связанное с мечами и королевами гоблинов.
– Линкольн. Серьезно. Ты должен определиться с профессией. Так надо. Давай сконцентрируемся. Чем ты хочешь заниматься дальше?
Он отложил книгу и улыбался Сэм до тех пор, пока она не улыбнулась в ответ.
– Тобой, – сказал он, дотрагиваясь большим пальцем до ее подбородка.
– Я не могу быть твоей специальностью.
Он вернулся к мечам и гоблинам.
– Тогда я разберусь позже.
Сэм забрала у него книгу.
– Пожалуйста, можем мы поговорить без шуток?
Он вздохнул и сел рядом.
– Согласен. Начинай.
– Отлично, – усмехнулась она, порадовавшись, что добилась своего. – А теперь подумай над вопросом: чем ты хочешь зарабатывать на жизнь?
– Не знаю.
– Как думаешь, чем бы ты мог заниматься?
– Ну… я…
– Что у тебя хорошо получается? И не отвечай, что не знаешь.
Линкольн промолчал. Сэм перестала улыбаться.
– Ладно, – заявила она. – Мы составим список. – Она открыла блокнот и написала заголовок.
СПИСОК ТОГО, В ЧЕМ ХОРОШ ЛИНКОЛЬН
– Предлоги «висяки», – хмыкнул он. – Сомнительное начало.
Но Сэм продолжала писать.
1. Грамматика.
– И орфография, – добавил он. – В пятом классе я выиграл конкурс на знание орфографии.
2. Орфография.
3. Математика.
– У меня не очень с математикой.
– А вот и нет, – возразила она. – Ты хорош в математике.
– Я достаточно хорош, чтобы учиться в продвинутом классе, но не особо разбираюсь в углубленной математике. У меня четыре по предмету.