– На самом деле именно поэтому я и звоню, – сказал Линкольн, испытывая облегчение от того, что Джастин взял инициативу в свои руки. – Теперь я часто работаю по ночам, мне трудно выбираться куда-то, но я подумал, что мы могли бы попытаться встретиться, может быть…
– Договорились, старик. Ты работаешь завтра вечером?
– Нет. Вечер как раз свободен.
– Я заеду за тобой в девять, нормально? Твоя мама живет там же?
– Да, да, – ответил Линкольн, улыбаясь в трубку. – То же место и дом. Увидимся в девять.
Джастин подъехал на самом большом спортивном внедорожнике, который когда-либо видел Линкольн. Ярко-желтом. С тонированными стеклами.
Джастин высунулся из окна со стороны водителя и крикнул:
– Мужик, давай, ты едешь спереди.
На заднем сиденье уже сидели трое или четверо парней. Линкольну показалось, что один из них – как раз упомянутый младший брат. Он был похож на Джастина, но немного выше и моложе.
Сам Джастин не сильно изменился со времен старшей школы и университета. Невысокий парень с морщинами вокруг глаз и светло-каштановыми волосами.
Чистая рубашка поло. Практичные джинсы. Опрятная бейсболка. В комнате в общежитии у него имелось какое-то хитроумное приспособление, которое идеально загибало козырек кепки.
– Только посмотри на себя, – улыбаясь, сказал Джастин. Он мог улыбаться и разговаривать, даже не вынимая изо рта сигарету. – Просто, черт подери, погляди на себя!
– Рад тебя видеть, – пробормотал Линкольн, но так тихо, что его было не слышно сквозь грохот музыки в автомобиле.
«Ганз-Н-Роузиз», песня «Добро пожаловать в джунгли»[35]. Линкольн не заметил динамики, но ему казалось, что он расположился прямо на них.
– Что? – крикнул Джастин, высовываясь из окна, чтобы выдохнуть дым. Он всегда был крайне щепетилен в этом вопросе. Если кто-то сидел за столом напротив, Джастин всегда выпускал дым в другую сторону.
– Где динамики? – громко спросил Линкольн. – В сиденьях?
– Черт, да. Огонь, правда? Как будто Эксл Роуз поет у тебя прямо в заднице.
– Разбежался! – заорал какой-то парень, сидевший на пассажирском месте.
Джастин поднял средний палец и продолжил говорить:
– Не обращай внимания на придурков! Пришлось взять их с собой, сегодня я трезвый водитель. Но не волнуйся, они не испортят нам вечер, пусть потусуются в детской секции.
– Все нормально, – ответил Линкольн.
– Что?
– Все нормально! – Линкольн и не переживал, пока нечего было портить.
Они въехали в пригород и остановились у торгового центра напротив заведения под названием «Стальная гитара».
– Разве здесь играют не кантри? – спросил Линкольн.
– Раньше играли, когда было модно танцевать в одну линию. Теперь они проводят эту ерунду раз в неделю. Вроде бы по четвергам.
– А в другие дни?
– Как обычно. Раз туда заглядывают девушки, значит, зайдем и мы.
В заведении оказалось полно народу. Танцпол был забит, играл оглушительный хип-хоп – самый уродливый вид этого жанра, в котором поется о крутых тачках.
Джастин нашел высокий столик рядом с танцполом и махнул официантке с патронташем, где выстроились рюмки. К ее поясу были прикреплены бутылки со спиртным, похоже, довольно тяжелая ноша.
– Два ликера «Егермейстер», мисс, – сказал Джастин. – Спасибо. – Он толкнул шот в сторону Линкольна и поднял свой. – За тебя, Линкольн. Выпускник!
Линкольн чокнулся с другом и залпом выпил шот.
– Я думал, ты трезвый водитель, – удивился Линкольн.
– Так и есть. – Джастин закурил новую сигарету.
– Мне казалось, это означает, что нельзя пить.
– Нет, это значит, нельзя напиваться. Или ты надираешься рано, чтобы успеть протрезветь… – Джастин попросил еще две порции и уже осматривал бар.
Зал был большим, как пещера, и выкрашенным в черный цвет. Где-то стоял генератор тумана, и повсюду виднелись черные светильники. Над танцполом висела дорогая на вид, выполненная из металла скульптура гитары.
Здесь были только девушки. В основном одиночки или с подругами. В середине отмечали девичник и танцевали по кругу. Музыка казалась не самой подходящей, под нее можно было лишь кивать и пожимать плечами. Все участницы выглядели так, словно слушали один и тот же печальный рассказ. «Да, понимаю, да, просто ужасно. Да, какой ужас, да».
Некоторые забрались на черные платформы в задней части танцпола, и теперь их освещал ряд зеленых мигающих огней. Девушки двигали бедрами в такт друг другу и выгибали спины. Не самое приятное зрелище – все равно что мастурбировать в биотуалете.
Джастин понаблюдал за ними.
– Какая мерзость, – проговорил он, качая головой. – Когда мы росли, девушки не извивались так даже с парнями… Посмотри туда! – оживился Джастин, указывая на столик у двери. – Совсем другое дело. Чувство собственного достоинства не позволяет им устраивать пошлое шоу, но они не настолько горды, чтобы отказаться от нашей выпивки.
Джастин направился туда, и Линкольн последовал за ним. Они остановились у столика, за которым устроились две молодые светловолосые женщины, также кивающие в такт музыке. При таком освещении Линкольн не мог определить, сколько им лет. Он вообще с трудом различал их черты лица. Обе блондинки выглядели молодо и были одеты в одинаковые наряды для субботнего вечера – майка, лифчик с яркими бретельками. Небрежная объемная укладка и светло-бежевая помада довершали образ каждой.
– Привет, – поздоровался Джастин, – не возражаете, если мы присоединимся к вам? Мой друг Линкольн угощает.
Девушки улыбнулись и отодвинули черные рюкзачки в сторону. Линкольн сел на свободное место и улыбнулся девушке рядом. Как ни странно, он не нервничал. Он был так далек от всего этого, что и бар, и незнакомка казались ему ненастоящими. Определенно менее настоящими, чем женщины, которые, как он чувствовал, сторонились его на улице и в коридорах. Кроме того, рядом находился Джастин – он снова взял инициативу в свои руки, растопил лед и заказал напитки.
Как он справлялся с «Егермейстером»? И сколько шотов выпил Линкольн? Два? Три? По меньшей мере, три.
– Я Лайза, – представилась девушка, протягивая маленькую ухоженную руку.
– Линкольн, – продолжая улыбаться, ответил он. – Могу я предложить тебе что-нибудь выпить?
– Твой друг уже сделал заказ.
– О да, точно, прости…
– Но я не против сигареты, если у тебя есть.
– Извини, – стушевался он, – я не курю.
– Не переживай. Я тоже. В смысле курю, но только когда бываю в баре или на вечеринке, или еще где-нибудь. Ненавижу запах сигарет. Но если от меня все равно будет пахнуть дымом, думаю, можно и мне выкурить одну.
– У моего друга они есть… – Линкольн повернулся к Джастину, который вместе с другой девушкой уже направлялся на танцпол. Черт. На самом деле Линкольну не хотелось танцевать.
– Не беспокойся, – заметила Лайза.
– Хочешь потанцевать? – спросил Линкольн.
– Вроде как да. А ты?
– А я не очень. Ты не возражаешь?
– Совсем нет, – заверила Лайза. – Там даже невозможно разговаривать.
А вот теперь Линкольн сильно занервничал. Без Джастина он стал чувствовать себя менее уверенно.
– Итак, – спросил он девушку, – кем ты работаешь?
– Я стоматолог-гигиенист. А ты?
– Моя работа связана с компьютерами.
Девушка заулыбалась и кивнула.
– Компьютеры, – протянула она, – как здорово. – А затем отвела взгляд.
Они допили напитки, и Линкольн заказал еще, просто чтобы было чем заняться. Надо поужинать. Жаль, в баре уже не играют кантри, ведь обычно в таких заведениях на столиках стоят блюдца с арахисом, верно? Или это бывает только в кино, когда актеру дают что-то, чтобы занять руки…
Тем временем Лайза рвала свою подставку для стакана на мелкие кусочки и шептала рэп в такт музыке.
Линкольн подумал, что лучше бы встать и дать девушке шанс встретить кого-то другого. Она определенно могла бы пообщаться с кем-то еще. Она хорошенькая… возможно. Зеленоватое освещение вкупе с полумраком придавали ее коже болезненный вид.
Как и всем остальным присутствующим.
– Не самое подходящее место, чтобы познакомиться с кем-то, – промямлил Линкольн.
– Что? – Лайза наклонилась ближе.
– Не самое лучшее место для знакомств, – сказал он погромче.
Лайза потягивала напиток через крошечную соломинку. Продолжая держать ее во рту, замерла и посмотрела на Линкольна так, словно пыталась решить, уйти прямо сейчас или подождать подругу. Возможно, ей пришлось бы запастись терпением: Джастин с девушкой уже покинули танцпол и стояли в углу.
Когда луч прожектора описал круг, Линкольн увидел, как они целуются. Джастин до сих пор держал в руке зажженную сигарету и бутылку пива.
– Прости, – добавил Линкольн. – Я имею в виду не тебя, говорю, что это место вообще не подходит для знакомств.
Лайза по-прежнему щурилась.
– Тебе здесь нравится?
– Нормально. – Она пожала плечами. – Как и в любом другом баре.
– Точно, они все ужасные.
– Сколько ты выпил? – поинтересовалась она. – Ты из тех, кто любит напиваться и жаловаться на жизнь?
– Не знаю, я редко напиваюсь. И, по-моему, тут невозможно не грустить.
– Мне вовсе не грустно, – возразила Лайза.
– Просто ты не обращаешь внимания! – Линкольн уже кричал, чтобы его можно было услышать сквозь шум, и поэтому его слова прозвучали так зло: – В смысле, посмотри вокруг, вслушайся в музыку!
– Тебе не нравится рэп? По четвергам здесь играют кантри.
– Нет, – ответил Линкольн, качая головой. Он злился, однако не на Лайзу, а на ситуацию в целом. – Дело не в музыке, – объяснил он. – Ты ведь пришла сюда, чтобы с кем-то познакомиться? Встретить парня?
– Да.
– Парня, я правильно понял?
Лайза посмотрела на свой бокал.
– Верно.
– И вот когда ты думаешь об этом парне… которым, кстати, мы оба знаем, я не являюсь, и представляешь встречу, она происходит в таком месте, как «Стальная гитара»? В таком мерзком? Громком? Ты хочешь, чтобы от него пахло «Егермейстером» и сигаретами? А мелодией для вашего танца стала песня о стриптизершах?