Диана поворачивается к Юнити и шепчет:
— Нэнси думает, будто она здесь, чтобы спасти меня от меня самой.
Юнити фыркает, видимо, пытаясь усмехнуться. Диана старается не морщиться от неуклюжести младшей сестры.
— Думаешь, она бы пришла в Итоньерку, если бы догадывалась о твоем плане? — спрашивает Юнити словно бы с насмешкой. Диане ясно: Юнити в восторге от участия в сегодняшнем секретном замысле, о котором она узнала случайно — лишь потому, что неожиданно заявилась на порог за час до запланированного приезда Нэнси.
— Сомневаюсь. Ей не понравится, как я ее сегодня спасаю. По крайней мере, не сразу. Но в конечном счете она скажет спасибо, — отвечает Диана. Стыдно признаться, но она тоже наслаждается своей сегодняшней уловкой. Как это утомительно — всегда быть воплощением идеала пассивной женственности. Ей хочется чувствовать, жить, действовать, а не просто сидеть и принимать восхищение, которым Брайан был готов ее бесконечно одаривать.
Диана слышит вскрик. Они с Юнити вскакивают и бегут к телефонной комнате. Диана надеется, что поступила правильно по отношению к Нэнси. Она просто не могла сидеть сложа руки и смотреть, как Хэмиш водит сестру за нос. Бесконечные отговорки и переносы свадьбы на руку только ему, а для Нэнси в них нет ничего хорошего, ведь ей уже под тридцать — и все без обручального кольца. Откладывание свадьбы было для Хэмиша идеальной ширмой, за которой он прятал свои отношения с мужчинами.
Нэнси годами обманывала себя, веря, что Хэмиш сможет поменять свои сексуальные предпочтения, если захочет. Но на самом деле его романы совсем не похожи на те мимолетные, обычные для закрытых школ-интернатов интрижки, которые были у их брата Тома с однокашниками по Итону: теперь Том встречался с замужними и одинокими женщинами. Нэнси заслуживает лучшего, чем Хэмиш может ей дать, и новая, пробужденная Диана не может позволить своей сестре и дальше терять время. Поэтому Диана встретилась с Хэмишем и убедила его разорвать отношения с Нэнси, солгать ей, будто заключил помолвку с другой — Диана знала, что только такое объяснение убедит Нэнси отпустить его.
Сестры подбегают к телефонной комнате, дверь в нее закрыта, но они слышат, как внутри кричит Нэнси: «Что? На ком ты женишься?» От ее пронзительного голоса Диану на мгновение мутит. Правильно ли она поступила? Она в замешательстве, хотя обычно не сомневается в себе.
Ненадолго повисает тишина, и снова вопль Нэнси: «И это после всех лет, что я ждала тебя, Хэмиш! Я никому не давала и шанса, упустила все возможности, только бы быть с тобой. И вот чем кончилось!»
В телефонной комнате становится тревожно тихо, затем слышится глухой удар. Диану накрывает волна паники. Как там Нэнси? Что ее сильнее расстроило — потеря Хэмиша или осознание, что долгое ожидание было бесплодным, шансы упущены? Что же Диана натворила!
Диана дергает ручку двери в телефонную комнату, но та заперта.
— Нэнси! Нэнси? — кричит она и колотит в дверь. — Открой!
Тишина.
Юнити с грохотом трясет дверь, они окликают Нэнси — безрезультатно. Диана вызывает горничную, просит поискать запасной ключ.
Пока прислуга роется в кухонных шкафах, Диана и Юнити безуспешно обыскивают ящики в гостиной, в холле и столовой. Наконец, в библиотеке Диана находит огромное кольцо, увешанное ключами. «Какой-нибудь из них подойдет», — говорит она Юнити. Она перебирает семнадцать ключей, прежде чем замок поддается и дверь в комнатку со скрипом открывается. Там ее умная, уверенная в себе, острая на язык и равнодушная к оценкам и насмешкам окружающих сестра сидит, скорчившись, на полу. Ее лицо мокро от слез, хотя она уже не плачет. Но не это заставляет Диану вздрогнуть. И без того бледное лицо Нэнси стало пепельным-белым, она уставилась на стену, словно в трансе.
Юнити и Диана присаживаются рядом на корточки, обнимают сестру. Нэнси не ощетинивается, не отпускает своих знаменитых шуточек. Она необычно молчалива, это-то и тревожит сильнее всего. Диана клянется, что не отпустит ее отсюда, из Итоньерки, пока сестра не станет прежней Нэнси. А она станет, притом еще сильнее и лучше, чем раньше.
Диана отчаянно надеется, что о ее тайной роли в произошедшем Нэнси не узнает никогда, хотя, конечно, случившееся — во благо сестре. Или, если вдруг ей станет все известно, Нэнси ее простит.
Глава шестаяЮНИТИ
Юнити обвивает руками худые плечи старшей сестры. Нэнси кажется такой хрупкой, думает Юнити. Того и гляди сломается, если сильные руки Юнити стиснут ее покрепче. Она отдает себе отчет, насколько эта мысль неуместна, и перескакивает на другую — о том, какое же облегчение, что в кои-то веки не она оказалась в нелепом положении. Сегодня это язвительная Нэнси, та, кто постоянно высмеивает Юнити, ее увлечения и манеры, в то время как Диана всегда терпеливо, с сочувствием выслушивает ее. И у Юнити поднимается настроение.
— Нэнс, — мягко говорит Диана. — Позволь нам проводить тебя в библиотеку и принести чашечку чая. Думаю, он поможет осушить этот потоп.
Нэнси поднимается с пола, опираясь на сестер.
Когда они встают, Юнити слышит тихий треск. Неужели платье? Хоть бы нет, ведь она одолжила его у сестры только сегодня. Изысканное синее платье из твида с люрексом едва на нее налезло. Примеряя его, она крутилась из стороны в сторону и надеялась, что благодаря ему глаза ее сделаются такими же серебристо-голубыми, как у Дианы, и она станет почти так же хороша, как и сестра. Хотя никаких доказательств перемен к лучшему не появилось, она не собирается сдаваться: сегодня она вдобавок пыталась повторить макияж сестры. В конце концов, как же ей выделиться среди сестер, если она не умеет ни остроумно шутить, ни быть особенной? Разве что своим высоким ростом и своеобразными, мягко говоря, манерами.
Они усаживают Нэнси в то же самое кресло, в котором она сидела до телефонного звонка, и Диана просит горничную принести чай. Диана пододвигает свое кресло поближе к сестре и берет ее за руку. Она нашептывает расстроенной Нэнси слова утешения и поддержки, Диана целиком сосредотачивается на ней. И это совсем не нравится Юнити. Она пришла в Итоньерку не для того, чтобы ее задвигали на второй план.
Ей хотелось бы полностью завладеть вниманием Дианы. Кроме того, она не стала бы возражать, если бы и драгоценный Дианин М выказал ей участие. На прошлой неделе, когда она была в гостях, Мосли, стоя внизу лестницы, поприветствовал ее: «Привет, фашистка». Юнити знала, что это высший комплимент в устах основателя нового Британского союза фашистов, так она эти слова и восприняла. Так как Юнити давно верила в фашистскую политическую систему и разделяла убежденность Дианы, что Мосли — человек, в котором нуждается нация, она на самом деле была искренне тронута. Но из-за того, что Юнити до сих пор не понимала, как к нему обращаться — в правилах этикета ничего не говорилось про общение с любовником сестры, — она просто поздоровалась.
— У меня есть кое-что для тебя, — сказал он и потянулся к карману пиджака. Подарок? Юнити не могла припомнить, когда в последний раз кто-то радовал ее сюрпризом. Она спустилась с последней ступеньки в холл, приняла от него завернутый сверток и сорвала обертку. Внутри оказалась золотая булавка с эмблемой Британского союза фашистов, БСФ. Ее не только приняли в члены БСФ, но и дали ей особый статус — золотая булавка тому доказательство. Она застыла немой статуей, а когда голос вернулся, взвизгнула от восторга.
— Позволите? — спросил Мосли, потянувшись приколоть значок.
Опасаясь, что не найдет подходящих слов, Юнити лишь кивнула. Он приблизился, чтобы прицепить булавку к ее лацкану. Она почувствовала запах его одеколона, рассмотрела усы и легкую щетину пониже их. Опьяненная близостью к Мосли, которого сестра порой величала Вождем, в тот момент она ощутила себя Дианой.
Но сегодня не будет ни Мосли, ни комплиментов, ни скромных даров. Только Нэнси. Резкая, нахальная Нэнси превратилась в грустную и жалкую. Юнити придется утешиться тем, что на этот раз она тут не лишняя, и подождать, когда Диана переключится на нее. Ожидание, судя по всему, может затянуться.
Тут, к величайшему удивлению Юнити, Нэнси тянется к ее креслу, стоящему чуть в отдалении, пожимает ей руку и шепчет:
— Спасибо, дорогая. Ты была так добра, это очень много значит.
Юнити цепенеет от этой неожиданной теплоты. Когда к ней возвращается пусть не дар речи, но хотя бы способность думать, в голове проносится: «Может, это сигнал, что отношения изменятся?» Может, эта ласковость — предвестник будущей близости, и сестринской, и иного рода? Может даже удастся привлечь Нэнси к общему делу, думает она и с трудом сдерживает улыбку, когда воображение начинает строить ее собственный секретный план.
Глава седьмаяНЭНСИ
Я смотрю на Питера. Тут, в гостиной моей сестры, в моем любимом кресле, скользя взглядом из-под копны темно-русых волос по газете, сидит мой жених. Как же мне нравится произносить это слово, даже думать его про себя приятно. И я знаю, что в какой-то мере нужно благодарить Диану за этот чудесный поворот событий. Если бы она не нянчилась со мной в Итоньерке целый месяц — выделила мне отдельную спальню — до тех пор, пока я не перестала печалиться о Хэмише, а потом не вытолкнула бы меня обратно в свет, я бы никогда не встретила Питера Родда, банкира, сына дипломата лорда Реннела, совершенно блестящего — он учился в Баллиол-колледже Оксфорда. И мы бы никогда не обручились.
То был месяц отчаяния — я размышляла о жизни без Хэмиша, впадала в ярость от его подлости, злилась за украденные у меня годы, а потом наконец успокоилась: поняла, что сама себя дурачила — убеждала себя, что он любит меня и нас ждет совместное будущее. А Хэмиш всегда любил только себя и, мимолетно, мужчин, с которыми он развлекался. И никогда, никогда — меня.