понимает.
Играть так, как играет Мазяр, то есть мгновенно и наверняка запоминать рубашку каждой карты - я не буду.
Не буду потому, что не хочу себя тратить на это. Не хочу сжигать свои мозги и нервы игрой на выигрыш. Этот Мазяр - дебил. Сидит по дебильной статье за дебильное преступление. Всё, что он умеет в своей жизни - это отгадывать карты. Больше ему ничего для счастья знать не нужно. Он и не знает. Я не хочу быть как Мазяр.
Я не хочу быть игровым.
С того дня я не играю в карты.
Ни в дурака, ни в пьяницу.
В шахматы, нарды, домино - пожалуйста, а в карты - увольте.
Я видел уровень!
Играть ниже этого уровня, играть хуже Мазяра - для меня оскорбление.
Мне этого уровня не достичь.
Я не хочу его достигать.
Я не хочу становиться дебилом, ограниченным в своем восприятии мира четырьмя мастями и устным счетом до тридцати шести.
Мир - больше карточной колоды.
Я хочу понять весь мир, а не только тридцать шесть листов.
36. Как всё просто!
Средь бела дня!..
Вы только представьте себе:
Сидим, после обеда, катаем в домино.
Суд и кухня работают в обычном режиме, часовые на посту, Родина и заключенные в ней зыки под охраной и обороной автоматчиков и дубаков.
Раскрывается дверь и Вова Кайфуй провозглашает:
- Сёмин. На выход с вещами. Пять минут на сборы.
Перевод на новое место - это всегда тревога и стресс, что для солдата, что для зыка, ибо ни зыку, ни солдату никогда не говорят, куда и для чего их переводят. На новом месте неизвестно как всё будет и не факт, что лучше, а на старом остается нажитое - общаковый кипятильник, моими руками сплетенный конь и протянутые мной веревки для сушки белья, непрочитанные книги, вчера полученные в тюремной библиотеке, шахматы и домино, новенькие стиры, хорошие и нескучные соседи - Муля, Ушак, Мазяр, Фаттих и этот сам себе не нужный Вова.
В арестантской и солдатской жизни перемены - всегда не вовремя и всегда пугают. На старом месте уже обжился и всё тебе понятно, а на новом - мрак и мгла.
Сообщество озадачила неурочность перевода - на этап собирали после ужина, давая принять пищу в чистой хате, а не в грязной транзитке. Значит, не на зону.
- Наверное, на Рузаевку переводят? - предположил Ушак.
- Какая Рузаевка? - возразил Муля. - Он за Верховным числится. Там его касатку разбирают. Наверное, на КПЗ.
- Или в карцер, - утешил меня Мазяр.
В карцер забирали "с вещами" и в любое время суток, но я вел себя хорошо, замечаний не имел и карцер мне выписывать вроде было не за что.
- Собрался? - Кайфуй отпер дверь, - Выходим.
Я вышел из Пять Три на продол:
- Куда меня, Вован?
- Сейчас узнаешь.
Рожа у Кайфуя - каменная. Он с одинаковым выражением на лице водит в баню, на прогулку, к следователю и адвокату, выводит на этапы. По его роже ни за что не догадаешься, куда он тебя сейчас поведет, даже если он приведет тебя в расстрельный коридорчик.
"Повел не через прогулочные дворики, а на первый этаж".
"Значит, не в карцер".
"Вывел на улицу. Значит, точно не в карцер".
"Повел на вахту".
"Прав был Ушак. На этап".
"Сейчас в шлюзе стоит автозак, доверху набитый зыками, и меня введут в него последним".
Локалка.
Еще локалка.
Вошли на вахту.
Слева "обезьянник", справа выход в шлюз.
Выход открыт и мне видно, что никакого автозака там не поставлено. Шлюз пуст.
Налево, в коридор, где меня шмонали при приемке.
Дальше комнаты досмотра, дальше комнаты следователя, дальше комнаты для свиданий. Всё дальше по коридору.
Дверь поперек коридора.
Заходим в эту дверь - попадаем в крохотную рекреацию, куда выходят несколько казенного вида дверей:
- Спецчасть.
- Бухгалтерия.
- Хозчасть.
и
- Начальник учреждения.
Кайфуй открыл эту дверь:
- Заходим. Руки за спину.
В кабинете четверо - Дзержинский, повешенный над столом Хозяина, Хозяин за столом под Дзержинским, Кум на одном из стульев вдоль стены и ментовской майор в погонах с синими просветами на кителе.
- Все свои вещи забрал из хаты? - спросил меня Хозяин.
Раз Хозяина беспокоят вопросы сохранности моего личного имущества, то на карцер сидеть пойду сегодня точно не я.
- Все.
Хозяин поднялся со своего места и обратился к майору:
- Ну, мы вас оставим. Разговаривайте. Я - на обход.
Кум встал вслед за Хозяином с сказал мне странное:
- Зайди потом ко мне.
Эти слова не имели перевода на русский язык.
Арестантов по тюрьме водят, а не сами они, руки в брюки, по кабинетам расхаживают. "Зайти" к Куму я никак не мог, ни "потом", ни "позже", потому что я сижу в хате, в охраняемой зоне, а кабинет Кума - на вахте, за двумя локалками и тремя запертыми дверями. Вне охраняемой зоны. Считай, на воле. Попасть из охраняемой зоны в неохраняемую означает то же самое, что попасть из тюрьмы на волю.
Кто меня пустит?!
- Здравствуйте, Андрей Борисович, - поздоровался со мной майор.
Дурное начало.
Если со мной, двадцатилетним, начинают разговаривать "на вы" люди, стоящие по своему положению намного выше меня, добра не жди. А уж когда они вспоминают мои имя-отчество - дело труба.
- Прежде всего от лица государства приношу вам извинения и прошу вас принять их, - огорошил меня майор.
- Ничё-ничё, - на автомате вырвалось у меня - Не извиняйся.
- Верховный суд Мордовской АССР отменил приговор районного суда в отношении вас, - продолжил майор, не заметив моего хамского тона, - Ваше дело направлено для производства дополнительного расследования и по подследственности передано из прокуратуры в милицию. Я ваш новый следователь. Моя фамилия Бородин. Зовут меня Алексей Павлович.
"Я так и знал!", - не рад, ох не рад я был знакомству с моим новым следаком, - "Из хаты "с вещами" средь бела дня просто так не выдёргивают. Мусора какую-то новую прокладку против меня замутили. Пятёрки срока было мало, решили до червонца добить, чтобы я вообще никогда из тюрьмы не вышел".
- А как же Балмин?
- За многочисленные нарушения социалистической законности Алексей Федорович Балмин отстранен от следственной работы и переведен на должность прокурора-криминалиста, - ответил Бородин, - Впрочем, прокуратура - не наша епархия. У них там свои дела. Я ваш новый следователь. Из милиции. Вам это понятно?
- Теперь понятно.
Я стал рассматривать майора.
Высокий.
Дородный.
Сытый.
На мусора не похож - лицо слишком умное для милиционера.
В больших модных очках. Где только достал такие при нашем-то дефиците?
- Андрей Борисович, прошу вас выслушать меня внимательно и постараться понять, что я вам скажу.
Я кивнул.
Ничего хорошего от майора я не ждал.
- Я ознакомился с материалами вашего дела, переговорил с нашими людьми, которые вели его до того, как дело забрала прокуратура. Я не нашел в ваших действиях состава преступления.
Что-то я по-русски стал плохо понимать. От сидения на тюрьме, что ли? Чего он там не нашел?
- Вы поняли меня? - Бородин верно оценил моё отупение.
- Не совсем, - признался я.
- Я не усмотрел в ваших действиях состава преступления и изменил вам меру пресечения на подписку о невыезде. Прошу расписаться в постановлении и являться ко мне по первому вызову.
Бородин вытащил из дипломата несколько одинаковых листков на которых я сумел различить только напечатанное крупно:
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Остальные буквы плыли и сливались. Я их не видел и не понимал о чем они. Меня удивил такой каприз зрения, но тотчас же я понял, что это слезы.
Я плакал.
Из глаз моих катились слезы и капали на бумагу, которую мне надлежало подписать.
В душе поднялась целая буря эмоций и я не в состоянии был удержать свои чувства в себе, настолько они были сильнее меня.
Я плакал.
По-детски откровенно и беззащитно, боясь задать главный вопрос: "я свободен???!!!".
Бородин встал, налил из графина воды и протянул мне стакан:
- Выпейте, пожалуйста, Андрей Борисович. Постарайтесь успокоиться.
Я отвернулся от майора, чтобы он не видел моих слез и застучал зубами о стакан - руки сделались непослушными.
"Я - свободен???".
- Разрешите закурить, товарищ майор?
Бородин вместо ответа поставил передо мной пепельницу.
Прежде, чем прикурить, я сломал несколько спичек.
Совсем разволновался.
Вдохнув несколько раз дым, я начал успокаиваться.
Допил воду из стакана и был готов продолжить разговор:
- Где нужно расписаться?
- Вот тут и тут, - подсказал Бородин, - Наша беседа не окончена. Я займу у вас еще несколько минут.
"Минут???"
"После недель и месяцев на тюрьме он мне говорит о минутах?!".
- Вам, Андрей Вячеславович, наверное интересно будет узнать, что мы арестовали троих мерзавцев, из-за которых вам пришлось пережить столько неприятностей. Пока им вменено групповое изнасилование, но там и другие эпизоды вылезают - изнасилования, разбой, хулиганство. Доигрались мажоры.
- Где они сейчас?
- Пока в КПЗ. Сами понимаете, пока вы в тюрьме, никто их сюда не переведет. Поэтому я и освобождаю вас. Уже договорился с начальником тюрьмы и его заместителем, чтобы того, кто пырнул вас ножом, посадили в Три Пять. У вас ведь были неплохие отношения с сокамерниками? Думаю, его там ждет горячий приём. Ну и остальных тоже поместят в хорошие хаты, где с ними поступят соответственно.
Я знал пацанов из Три Пять.
Решительные пацаны.
Настоящие.
Они всё правильно сделают с тем гандоном - в этом я не сомневался.
Понятия требовали моего отмщения.
Оно будет жестоким.
Слёзы вмиг просохли.
Теперь я жалел, что меня освобождают, а не переводят обратно в Три Пять.
Мне хотелось получить с того гандона самому.