Противно смотреть.
Дело не в том, что он плохо командует или приказывает стирать себе носки.
Командует он как надо, толково. И носки себе стирать никого не заставляет из молодых.
Дело в том, что он -командует!!!
Командует, в нарушение воинских традиций, будучи гражданским человеком.
А взвод тяготится его командованием, но исполняет по привычке, укоренившейся в дедах взвода за год с лишним службы с Хизарем. Когда деды пришли во взвод духами, Хизарь был черпак и сержант. Год с лишним деды исполняли его приказы будучи духами, а потом черпаками. Сейчас стали дедами и продолжают гнуться под Хизаря.
Черпаки смотрят на дедов - и тоже гнутся под чеченца-перестарка.
Духам без разницы под кого гнуться, но они видят, что деды чмошничают и запомнят это за дедами после того, как Хизарь уйдёт на дембель. Через полгода, когда я стану дембелем, эти духи станут черпаками и будут помнить за моим призывом пресмыкание перед одним единственным человеком.
Я - не пресмыкаюсь, но я не отделяю себя от моего призыва. И меня от моего призыва никто не отделяет и не отделит. Если сегодня взвод ползает на брюхе по команде Хизаря, а я в это время сижу в курилке под масксетью с сигаретой и чаем и наблюдаю как старший позиции проводит тактические занятия, то через полгода будет считаться, что и я вместе со своим призывом ползал перед Хизарем на брюхе. Сегодняшние духи, через полгода став черпаками, "вспомнят" это моему призыву именно так. То, что я не летаю по командам Хизаря идет мне в минус, потому что я вроде как противопоставляю себя своему призыву. Но если им, дедам, нравится летать, не могу же я летать вместе с ними? Если они рядом с Хизарем себя дедами не считают, то я что при Хизаре, что без Хизаря, что во втором батальоне, что в первом, что на Луне, что под водой отношу себя к дедовскому сословию, требую и добиваюсь для себя привилегированного положения в войсках.
Кроме того, есть одно обстоятельство, о котором не принято говорить вслух, но которое понимается всеми.
Я родом из второго батальона. Второй батальон - воюющий. Первый - охраняющий. Я - воевал. На Высоте нет ни одного человека, который бы воевал. Стоять с автоматом на посту и ходить с этим же автоматом в горы - сильно не одно и то же. Поэтому, равных мне на Высоте нет. Я не лучше и не хуже пацанов, но я - воевал, а они - нет. Любой из них, при случае, затыкается вопросом:
- Ты чё? До хрена в жизни повидал?
Никто из них ничего не видал, кроме Шибиргана и не был нигде, дальше пяти километров от сопки. А я объехал весь Север от Ирана до Пакистана и на этот осекающий вопрос даю отбривающий ответ:
- На три твоих чмошных жизни хватит.
Так что я - дедушка Сухопутных войск и ветеран Афганистана. Прошу учесть и уважать.
Если кому-то нравится летать, то запретить им этого я не могу. Я свое черпачество подтверждал кулаками. Если деды Высоты продолжают отлётывать, значит не сумели подтвердить что они не духи.
Радость после прибытия на Высоту свежего человека постепенно стала сменяться напряжением, которое я создавал.
Хизарь - командует.
Взвод - летает.
Я - тащусь.
На пост?
Пожалуйста! Встану.
Мне не в лом свои часы отстоять.
А вот в эти глупости вроде зарядки и наведения порядка вы меня не вмешивайте. Это не моё. Мне не положено.
Деды тоже хотят тащиться, но шугаются авторитета Хизаря. Хизарь возрастом старше ротного и выглядит как взрослый мужик. Поэтому по команде "выходи строиться на зарядку!" они выходят строиться, а я продолжаю, как и положено деду, валяться на своей кровати и ловлю завистливо-укоризненные взгляды однопризывников.
Напряжение во взводе растет от команды к команде.
- Выходи строиться!
Все выходят - я лежу.
Налицо - "противопоставление себя коллективу".
- Чистка оружия!
Все разбирают свои автоматы - я иду курить на танк. Свой автомат я почистил полчаса назад самостоятельно, без всякой команды. Что мне теперь? Чистить чистый автомат чтобы "не отрываться от коллектива"?!
Что мне делать - я не знаю.
Гнуться под Хизаря вместе со всеми я не буду. Я под Полтаву не гнулся, а Полтава был достойный дед, "За отвагу" имел. Я не гнулся будучи духом, а уж дедом я под Министра Обороны не прогнусь. Слишком тяжело мне досталось моё дедовство. Любого, кто попытается - зубами загрызу.
Но напряжение во взводе - растет.
И причина напряжения - я.
Я - не со всеми.
Я - "не как все".
И это все видят.
Это всех раздражает и унижает. Хотя я никого ничем не унизил.
Свободный человек одним своим существованием унижает холуёв.
Что-то должно произойти, потому что коллектив нельзя долго держать в напряжении.
Необходима разрядка и она произойдёт, даже если примет страшные формы.
Разрядка произошла.
Так, как никто не ожидал.
Не я разливал керосин, но я был спичкой, о которую чиркнули коробком.
Утро обычного дня.
Никто не спит.
Фишкари - на постах. Остальные позавтракали и занимаются по распорядку. Хизарь командует:
- Приготовиться к политзанятиям.
Я подумал, что прикол такой. Уж кому, кому, но не Хизарю - "птица счастья завтравашнего дня" - лекции читать. Пусть сперва по-русски выучится разговаривать. Политзанятия - настолько деликатная штука, что даже командиры не берутся их проводить. Только замполиты. А тут не офицер, а нечисто говорящий по-русски старший сержант возьмется разъяснять мне политику партии и правительства о которой сам не имеет никакого представления.
Все на полном серьезе повытаскивали конспекты и приготовились записывать излияния Хизаря. Ей богу, даже в армии есть предел абсурду. Я понимаю, что "круглое носится, квадратное катается", но чеченец-замполит - это ни в одни рамки! Чтобы не присутствовать при этой клоунаде, я двинулся на выход - напряжение во взводе нарастало и ухохатываться над неправильным произношением слов новоявленным "лектором" мне не хотелось. Не так поймут.
- Вас это тоже касается, товарищ сержант, - остановил меня Хизарь.
- Что "касается"? - я остановился на выходе и повернулся.
- Присутствие на политзанятиях.
Несколько секунд я щелкал тумблерами в своей голове, пытаясь понять: серьезно он или шутит?
- Возьмите ваш конспект и записывайте. - Хизарь обращался ко мне по уставу, "на вы".
Я попытался обратить в шутку "занятие", которое решил устроить Хизарь:
- Да ладно тебе, Миш. Проводи с рядовыми. С сержантским составом замполит отдельно проведет.
Хизарь повысил голос:
- Я вам не Миша. Я для вас сейчас - старший сержант. Я - старше вас по званию и являюсь старшим позиции. Вы обязаны мне подчиняться.
"Ах, вот куда тебя понесло? Старший сержант ты. Лычками своим вздумал козырять?".
На заднем фоне замаячил Рочкован, перепуганный шумом в спальном помещении пехоты.
Меня взорвало.
"Какой-то недоразвитый чича, свои два года службы просидевший в землянке и не то что "крови не проливший", а ни хрена в этом Афганистане не видавший, будет мне тут за жизнь раскладывать и манерам учить?!".
Хизарь сам себя из моего покровителя превратил в моих глазах в ничтожество.
"Ну, лови оборотку", - приговорил я его.
- Товарищ старший сержант, - при необходимости я легко перехожу на язык устава, который знаю в гораздо больших объёмах и гораздо крепче, чем те военнослужащие, для которых русский язык не является родным, - Вы заканчивали учебное подразделение. Вы служите дольше меня. Вам лучше меня должно быть известно, что на проведение любого занятия в Советской Армии требуется утвержденный командиром роты план-конспект. А на проведение с личным составом занятий по политической подготовке требуется план-конспект, утвержденный замполитом батальона. Потому что в Советской Армии ни одному командиру, вам в том числе, не позволено пороть отсебятину. Прошу вас предъявить мне этот план-конспект, чтобы я мог уяснить тему занятия, основные тезисы, которые вы собираетесь нам раскрыть и удостовериться, что эти тезисы совпадают с материалами очередного, Двадцать Шестого Съезда КПСС и установками Главного Политического Управления.
Хизарь клацнул зубами.
Плана-конспекта у него не было. Он не умел их составлять. И к замполиту батальона он с несуразными вопросами не подходил. Он вообще Высоту покидал только раз в сутки на час, чтобы доехать до ротного и доложить ему о "происшествий не случилось".
Все притихли и ждали развязки.
Авторитет Хизаря треснул.
Ему посмели возразить.
Впервые.
Либо я сейчас доломаю авторитет Хизаря, либо Хизарь доломает меня. Обратного хода у меня нет.
- Выходи строиться без оружия! - подал он команду для всех и для меня особо, - Вас, товарищ сержант, тоже касается. Построение через минуту возле землянки по форме номер четыре.
"Форма номер четыре" - это обыкновенная повседневная форма. Хэбэ, ремень, панама, полусапожки. В таком виде полк встает на развод и другие построения.
"Может. Хизарь понял, что задвинул лишнего и хочет смягчить обстановку переменой занятий?", - с удивлением думал я, готовый к тому, что сейчас мне придется с Хизарем идти в рукопашную до полной победы, до того страшного пехотного мордобоя когда проигравший потный и грязный валяется без сил подняться в теплой афганской пыли, впитывающей его кровь.
Я был готов к драке с Хизарем.
Хизарю - под тридцатиник.
Мне - девятнадцать.
Хизарь намного мощнее меня. Борец, как большинство его земляков с Северного Кавказа. Если он меня сграбастает, то пожалуй, переломает мне все ребра своими могучими волосатыми ручищами.
На этом преимущества Хизаря заканчивались вместе с его шансами на победу.
Я - моложе.
Я раз в пятьдесят выносливее Хизаря. В горах я доходил до такой степени усталости, какая не изведана Хизарем. Я знаю, что могу выдержать любую нагрузку, даже такую, когда темнеет в глазах и отключается память. По мне стреляли душманы и я не ссал под этим огнем. Я видел, как гибнут пацаны. В пятой роте я не реже одного-двух раз в неделю участвовал во всеобщем мордобое "славяне-чурки" и меня не сбивали с ног. По духовенству меня били в день не менее двух раз и я не боюсь боли и вида крови. Я сломаю этого Хизаря. Мне нужно его сломать. Мне - оставаться замкомзводом после него и я должен показать моему взводу