— Николаев-Шуйский! — с облегчением вскрикнула одна из Старших Магистров охраны.
И одна из Теней была совершенно права — не узнавшие, по началу, сильнейшего боевого мага в войске чародеи смогли вздохнуть с облегчением. Поначалу не признавшие Аристарха без привычной всем магической брони, чародеи опознали его по ауре. И их облегчение можно было понять — было совершенно очевидно, что прорвавшегося через весь лагерь и почти атаковавшего их госпожу врага им было остановить совершенно не под силу. Но теперь…
— Не встревать! — резко бросил Аристарх. — Сюда могут в любой момент пожаловать его сообщники! Этой тварью я займусь сам.
Циньский чародей совершенно не выглядел расстроенным или озабоченным тем, что его план сорвался. Больше того, на лице Архимага появилась довольная улыбка. Такая, что бывает, когда в скучной рутине обыденности вам внезапно преподносят приятнейший сюрприз.
— Тварью? Видимо, слухи не врали и вы, северные дикари, действительно позабыли такое слово, как вежливость, — ответил на чистейшем русском чародей. — Впрочем, ты ещё молод и слишком горяч… Видимо, твои родители не сумели должным образом воспитать своего сына.
— О какой вежливости может идти речь с теми, кто продался с потрохами демонам, кто режет миллионами безвинных гражданских, дабы создавать и насыщать орды нежити? — не остался в долгу молодой аристократ. — Вы презрели честь и достоинство. И потому расправляться с вами я буду как с больными бешенством животными — жестоко и беспощадно.
Несмотря на неспешную беседу и кажущееся бездействие двух боевых магов, невольные свидетели этого зрелища отчетливо ощущали — схватка Архимагов уже началась. Мягкими, плавными, нарочито медленными и аккуратными шажками оба воина обходили друг друга по кругу, пристально глядя друг на друга. Меж чародеями седьмого ранга буквально мелькали искры и текли потоки почти осязаемого, концентрированного магического Восприятия, сплетались и сталкивались друг с другом целые каскады чар — мелких, лёгких и неощутимых, не несущих прямой угрозы… То были осторожные, аккуратные попытки прощупать противника, понять, хотя бы приблизительно, возможные сильные и слабые стороны, нащупать имеющиеся артефакты, проверить, какие чары готовит враг — и всё это при полностью раскрытых Территориях. Две Территории Молний, распахнутых в полную мощь, и две Общих Территории — первые усиливали одно конкретное направление чар каждого чародея, вторые увеличивали эффект первой и дополнительно давали бонусы ко всем прочим доступным им школам волшебства.
Территории, разумеется, усиливали лишь их создателей, ослабляя противника — и потому чародеям охраны пришлось отступить подальше, дабы не попадать под их воздействие. Ни одно из незримых магических полей не смогло продавить другое, но всё же некоторое, незначительное преимущество было за Аристархом. Что, само собой, не могло не радовать охрану…
— Смешно слышать подобные слова от тебя, юноша, — усмехнулся незваный гость. — А сколько пафоса в речах! Я бы даже проникся вашими словами, если бы не одно небольшое обстоятельство — говорит о крови невинных на руках мне тот, кто десятками тысяч приносил в жертву сдавшихся на милость победителя солдат и офицеров. Тот, кто насыщал странных кровавых тварей с иных Планов… Чем они отличаются от демонов или немертвых? И чем отличаешься от нас ты, кроме лицемерия, с которым ты возвещаешь о чужих грехах, закрывая глаза на собственные?
Рука Аристарха медленно опустилась на рукоять меча, ноги начали напружиниваться, аура же чародея стала резко уплотняться и насыщаться маной. Противник, впрочем, не отставал от русского чародея — тонкие, изящные пальцы мужчины мягко, аккуратно обхватили рукоять цзяня, готовясь выхватить его из ножен. Аура же вторженца уже давно была полностью мобилизована и готова к схватке…
— Что ж, тут ты прав, — оскалился в ответ юный воин. — Мы друг друга стоим, пара выродков… Но к Хельге, моему огненному ангелу, это не относиться. Устроим же схватку между нами, нечистыми тварями! Моё имя ты, видимо, знаешь… Представься — хоть буду знать, что на твоем надгробии писать.
— Как самонадеянно, юноша, — усмехнулся китаец. — Намгун. Намгун Мин!
В следующий миг, растянувшийся до боли в сознании всех, кто наблюдал за этой парой, произошло разом несколько событий. Меч Простолюдина, выхваченный Аристархом из ножен, преобразовался в копьё с длинным, острым наконечником, коим можно было как рубить, так и колоть. Цзянь Намгун Мина вспорхнул из ножен едва ли не быстрее, чем оружие его соперника — и в тот же миг вокруг вспыхнуло настоящее буйство магических разрядов — белое против синего, фиолетового, желтого и золотого.
Одновременно с этим вокруг сражающихся поднялся настоящий ураган свирепого, напоенного магией ветра, принявшего форму нескольких небольших, яростно ревущих вихрей. Четыре воронки с разных сторон ударили по русскому боевому магу, но тот даже не оглянулся на новую угрозу. Незримая волна чудовищной гравитации ударила вокруг чародея, прибивая к земле восставшую воздушную стихию, опрокидывая и изгоняя прочь. Однако ни один из сошедшихся в схватке магов не обратил на это внимание — копьё сошлось наконец в схватке с цзянем, и искры их столкновения породили могучее эхо. Ни одно из двух могущественных магических оружий не уступало другому…
Он был силён, этот Намгун Мин. Истинно великий мастер меча — сильный, опытный, усиленный до предела принятой загодя алхимией и вживленными прямо в организм артефактами, он безусловно превосходил нашего Андрея. Рыцарь смерти был хорош, очень хорош — но опыта боев, особенно не тренировочных, а настоящих, у него было слишком мало. Другое дело странный мечник из Цинь — опыта у проклятого азиата чувствовалось едва ли не больше, чем у меня.
Длинное, цельнометаллическое древко копья мчится вперед, сметая сам стонущий от боли воздух перед острым наконечником, изгибается, стремясь обойти вражеский меч — и ему это удается, но мечник, всё же приставивший к древку лезвие своего клинка, успевает сделать шаг вперед. Длинный меч скользит вдоль копья, враг несется на меня, стремясь обрушить лезвие на мою левую руку, однако я тоже не лыком шит. Стремительный, короткий пинок под рукоять клинка, заставляя его качнуться чуть выше, резкий отход назад и вбок, отпуская древко левой рукой, что рисковала быть отсеченной.
Тоненькая, почти незаметная на фоне бушующих вокруг нас магических сил тоненькая, сизая стрелка из чистой энергии. Укутанный защитными заклятиями, я пренебрег ею — враг вновь напирал, не позволяя сократить дистанцию. Удар сотряс меня до основания, заставив почувствовать на языке солоноватый привкус крови, но я выдержал. Взмах копья заставил Намгуна поставить блок — и тут уже я перешел в наступление. С небес стремительно рухнула фиолетово-золотая молния, смывая большую часть защиты врага и заставляя того встряхнуться от неожиданных ощущений. В ответ меня отшвырнуло на несколько десятков метров ударом могущественного Воздушного Копья — чары пика пятого ранга, которыми крепостные стены долбить можно, были сплетены и брошены в единый, короткий миг. На несколько секунд мы замерли друг на против друга, готовясь ко второму раунду…
Первым начал Намгун Мин. Взмах вертикальный взмах длинного длинного породил сотканного из воздуха огромного дракона. Распахнув свою гигантскую пасть, он обрушился на меня, стремясь поглотить, втянуть меня внутрь и разорвать на клочки. Клыки его были чистыми, сгущенными белыми молниями, очи сияли яростным Светом, когти коротких лап сияли чистейшим магическим льдом — удар был силён, очень силён. Дракон извивался, всё набирая и набирая мощь, а мелкий худощавый мечник уже рвался ко мне, проносясь прямо под своим созданием и напитывая полуавтономные чары маной.
Копьё трижды взмахнуло, отражая натиск дракона — а затем от меня хлынула волна серого свечения, пожирая все краски вокруг. Поблек дракон, утратили своё сияние бушующие вокруг нас молнии, стали серыми, как и весь остальной мир, бушующие в небе боевые и защитные чары, и даже сияющий, будто маленькое солнце, громадный шар золотого пламени над ритуальной фигурой Хельги стал просто ещё одним комком серости — просто более плотным, нежели остальные.
Монохромный Миг — чары самой сложной и опасной школы магии, заклятие Времени, не остановило мир вокруг меня, но в разы замедлило, позволяя дать достойный отпор врагу. В сотни раз замедлило — и это касалось даже моего тела… При этом разум мой действовал всё так же быстро, его эти ограничения не касались. Потому хоть моё копьё, вернувшееся в позицию для прямого укола, и двигалось столь же медленно, как и всё вокруг на многие километры вокруг, но вот магия сплеталась без проблем.
Разряды всех доступных мне молний, кроме Зеленой, плясали на моём оружии. К ним я стремительно добавлял могучее атакующее заклятие на основе гравитации — Выпад Великана, что придаст моему удару совершенно чудовищную мощь. В небе же, нарушая целостность полностью серой картины, из ясного ночного неба, все облака на котором расшвыряла и уничтожила разразившаяся битва, соткалась громадная рука из яростно гудящего пламени. Перевитая подобно венам золотыми, красными и желтыми молниями она на чудовищной скорости рухнула вниз, целясь прямо в раздувающегося и усиливающегося дракона Намгун Мина.
Я удержал Монохромный Миг лишь три шесть секунд по своему внутреннему времени, и это стоило мне огромных усилий. Это вам не банально побольше маны в атаку закачать — Магия Времени такого уровня неподвластна даже большинству Магов Заклятий, так что мне есть чем гордиться! Однако плетение разом четырех заклятий, два из которых — Рука Ифрита и чары на моём копье пиковой мощи чары седьмого ранга и даже чуть выше, а одно и вовсе за пределами измерения здешней магической системы отняло у меня изрядное количество магической силы и выносливости. Процентов сорок, а то и сорок пять…
Напичканный артефактами Циньский боевой маг обладал огромным преимуществом — начало битвы застало меня почти безоружным, а увидев направление его движения я, естественно, даже не пытался бежать за экипировкой. Однако настоящая сила любого сколь-либо пристойного боевого мага — в нём самом, а не в многочисленных приблудах и игрушках! Не в обиду артефакторам будь сказано, конечно…