ас они накопили примерно процентов десять своего резерва, но мне требовалась иная их помощь — стать проводниками моей магии.
Перед нами стояли чуть более девяносто шести тысяч человек — восемьдесят три из гвардейцев и солдат, тринадцать из числа добровольно влезших в битву и выживших тыловиков и обитателей обоза, добровольно вышедших нам на помощь. А ещё все до единого члены воздушного флота — от юнги до капитана. Я проследил специально, собрав капитанов судов и предупредив — если хоть одного человека не будет, ноги переломаю. И мою люди пересчитывали по списочному составу. Были все… И каждого не одаренного среди них мне нужно было одним разом одарить. Пока мои души прилетали и подключались к людям, я напрягся и использовал Силу Души. Но не для прямого воздействия, нет, пока рано — я делал иное. Здесь, в этом месте, было огромное количество количество энергий душ, что отдали здесь свои жизни. Их чаяния, стремления, ярость, боль, решимость, страх — всё, что они испытывали, и всё это — результат моих действий и слов. Слово, как я начинаю понимать, зачастую сильней и страшнее любой боевой магии. То, что они сделали ценой своих жизней, мне своей боевой магией в одиночку было не осуществить. Твари просто задавили бы числом. Можете не спорить, я уже проверял — в прошлой жизни. В результате живу в этом…
Я бы не смог ничего сделать с этой энергией, я прежний. Я никогда не имел дела с этими тонкими, неуловимыми силами, чистым искусством магии без единого грана научного подхода, магия, результат которой даже тебе не предсказать — а я собирался добиться от неё чего-то конкретного.
Души умерших здесь солдат ещё не отправились на пути вечности. Не разбрелись по обителям тех сил, которым поклонялись, и которые сейчас должны будут судить, достойно ли они прожили жизнь… Сорок дней, сорок дней ещё не минуло, и они ждут. И слышат всё, что сейчас здесь происходит.
Я собрал рассеянную энергию душ и притянул в самого себя. Было дико больно, я закашлялся кровью, но не позволил кинувшейся ко мне Смеловой и Шуйской оказать мне помощь с применением магии. Просто дал подхватить себя и помочь стоять прямо. Едва-едва, с трудом я успокоил бушующую силу, смирил и смягчил её, а затем начал пытаться влить её через протянутые от меня моими душами каналы в почти сотню тысяч неодаренных. Я действовал интуитивно… И у меня ничего не выходило. Энергия никуда не вытекала. А её хозяева, павшие солдаты, молча смотрели на меня сотнями тысяч глаз — с интересом, а не с осуждением, как я боялся.
И тогда я решился. Осторожно освободившись от держащих меня красавиц, я твердо зашагал вниз с небольшого холмика, выбранного могилой Добрынина. Туда, где в толпе стоял до боли знакомый пожилой, но широкоплечий и мощный боевой маг в генеральском мундире. Стоял, окруженный офицерами — штабные, обычные, рядовые лейтенанты-майоры, подполковники и полковники, а совсем рядом, подобно его свите — павшие Архимаги и Старшие Магистры.
— Я думал Мафусаил сразу забрал тебя на небо, — обратился я к нему.
— Сорок дней не минуло, — пришел мне ответ с помощью Силы Души. Душа Мага Заклятий — это громадная сила, и с обычным призраком даже сравнивать смысла нет. Это принципиально разные лиги. — А раньше него на небеса могут забрать только старшие Ангелы и Архангелы. Мафусаил подобной привилегией не обладает.
— Что ж, век живи — век учись, — вздохнул я. — Скажи, старый генерал, что я могу сделать для тебя? И для всех вас вообще? — обвел я рукой протянувшиеся до горизонта колонны призраков.
— Похороните меня с бронзовым клинком, — попросил Олег Васильевич. — Это оружие… В моем Роду, к сожалению, нет достойных его рук. Похорони со мной, и когда час нужды придет, избранный герой сам найдет его и достанет из моих рук.
— Это всё, что я могу для тебя сделать? — на всякий случай переспросил я. Ибо догадывался, что ещё услышу, и очень не хотел это слышать… Но это было бы правильно и логично.
— Присмотри, в меру сил, за моим Родом и сыном. Я умер невовремя, новый Маг Заклятий в лице сына появится минимум через пять-семь лет, а мы не так сильны, как большинство Великих. Слишком недавно вошли в их число… Если тебя не обременит, выполни эту просьбу. Не прошу сражаться за них — просто прикрой их своей могучей тенью, позволь им жить под защитой твоего имени. Сделаешь?
— Сделаю, — вздохнул я. — С тобой понятно, генерал. Но что насчет остальных душ? Понятно, что все желания выполнить по отдельности я не смогу, но есть ли что-то общее?
— Рядовые хотят, что бы их доля добычи была продана, а деньги переведены их семьям, — ответил мне генерал. — Их семьям будет тяжело без кормильца, и они надеются что хотя бы деньги помогут им выжить и встать на ноги.
— Это рядовые, — кивнул я и обратился к стоящим вокруг генерала призракам офицеров. — А у вас, господа? Только, опять же — что-то общее или несколько заданий от разных групп. Я не всесилен, к сожалению.
Аристократия и тут показала себя с не самой лучшей стороны — попробовали вешать на меня персональные задания. Пришлось создать специальный шар памяти, в который загружалась вся информация об их хотелках. К счастью, почти все сводилось к «передай той-то той-то или тому-то тому-то такие слова». Всё это я просто перепоручу слугам — передавать самому необязательно, я уточнил.
Были и отличающиеся, и даже два довольно подозрительных и странных, но я сохранил всё. А позже…
— Ты спрашивал, мы отвечали, — другим, торжественным голосом заговори генерал. — Мы просили — ты внял и взялся помочь, хоть и не обязан. Проси теперь и ты, и мы поможем.
Я стоял и задумчиво смотрел на мертвое войско перед собой, возглавляемое старым генералом. То, что сейчас происходило, меня пугало. Души умерших, что ещё не отправились в посмертие, но при этом никем не пленены и не заточены, я видеть мог и раньше, пусть и смутно… Но они никогда не отвечали мне, даже если то были мои друзья и близкие. А сейчас как-то так вышло, что я у них мальчиком на побегушках устроился, а они взамен собирались выполнить мою просьбу. Вот только мои обещания я только дал, и выполнить смогу только отнюдь не сию секунду. Они же, доверившись и не потребовав клятв с меня собираются заплатить авансом. А ведь как минимум Добрынин при жизни подобной легковерностью близко не страдал… Я чего-то не знаю, скорее всего. А ещё я сегодня впервые очутился в шкуре медиума. Редчайший дар среди магов, я за всю жизнь лишь троих видел. Они редко доживают до сознательного возраста — обычно бродячие духи прочая нематериальная шваль делает всё, что бы его сожрать. А не живя в семье медиумов, ребенку защититься почти невозможно.
— Моя просьба проста и сложна одновременно, — медленно ответил я. — Я хочу дать награду выжившим, стоящим сейчас в строю перед вами. Я хочу дать им дар магии, но не знаю как. Можете ли вы помочь?
Кажется, я их удивил и они ждали другого ответа. Окружающие меня души начали удивленно шептаться, а сам Добрынин озадаченно почесал в затылке, будто всё ещё был живым человеком.
— Ну, если ты позволишь нам воспользоваться твоими силами, воплотив нашу магию по той связи, что держат выбравшие тебя своей обителью души, то это будет несложно. Но мы ожидали чего-то более… эгоистичного.
— Всё, что нужно будет лично мне, я добуду сам, — ответил я. — А вот дать награду тем, кто прошел этот ад и всё ещё весь в мирских заботах и проблемах, тем, кто не обладает моими силами и положением — этого я хочу. Так сделаете?
— Хорошо, — согласился Добрынин. — Нам нравится твоя цель, а потому мы пойдем дальше — магию обретут даже гвардейцы, измененные зельями. Но это будет больно. Ты готов?
— Меня не пугает боль, — усмехнулся я.
— Предупреди остальных, что бы не вмешивались несмотря ни на что.
Передав сообщение генерала остальным присутствующим и добавив от себя, что это очень важно, я вновь повернулся к нему.
— Так что я сейчас должен…
Слушать мой вопрос Добрынин не стал — просто внезапно оказался рядом и исчез во мне, сразу проваливаясь в мой внутренний мир. А за ним последовали и все остальные бывшие офицеры, все маги — тысячи душ… И каждая, даже самая мелкая и слабая, в десятки раз «тяжелее» моих, ставшими уже привычными сожителей. А уж Добрынин и вовсе ощущался неподъемной тяжестью…
Кажется, я кричал. Нет, точно кричал, пересохшее горло, через которое с надрывным сипом с трудом проталкивался внутрь воздух. Яростный пожар внутри тела, боль от изодранных каналов маны, повреждения внутреннего мира — что бы не сделал Добрынин и его подчиненные, это обошлось мне недешево. Остается надеяться, что я не зря лежал на земле, скрючившись, орал от боли и получил повреждения, опозорившись перед целой армией.
Когда я поднялся, я увидел лишь затылки своих товарищей. Первой заметила, что мне полегчало, Смелова. Быстро подойдя, женщина приложила прохладную ладошку на мой лоб, она одно за другим бросила в меня несколько диагностирующих заклятий. Получив ответ и нахмурившись, она вновь попробовала просканировать меня, на что я лишь улыбнулся и сказал:
— Обезболивающее и восстановление легкой, иногда средней тяжести повреждений энергетики и манаканолов. Имеется ли такое в арсенале женщины, запрыгнувшей прямо в пасть сильнейшего костяного дракона с сильнейшим всадником, закинувшей ему в глотку одноразовый артефакт с боевой магией Света седьмого ранга и затем пробившейся через череп к всаднику и прикончившей обоих? Тебя уже называют валькирией, госпожа.
— А тебя ещё вчера считали всего лишь полубогом, а сегодня наверняка решат, что ты мессия, — тихо ответила женщина, накладывая на меня запрошенные мной чары. — Я не лучший целитель, так что многого не обещаю. Тебе лучше обратиться к специалисту.
— Лучше скажи, у меня…
— Как у тебя ЭТО получилось⁈ — бесцеремонно отодвинув Смелову, взяла меня за грудки Ярослава. — Скажи мне, мой княжич — как ты смог это сделать⁈ И как часто сможешь повторять⁈
— После каждой вот такой бойни, в которой я приму полноценное участие, и лишь на тех, кто сражался в этом бою и выжил, — честно ответил я. — Так что массово производить магов я всё ещё не умею, увы.