— О чем и речь. У меня был выбор — бросить все силы на то, чтобы продолжить восстанавливать и наращивать военную мощь или заняться людьми и своей губернией, — вздохнул он. — Признаюсь честно, все мои приближенные, от моего наследника до Глав Великих Родов губернии, требовали и настаивали на продолжении наращивания военной мощи. Сейчас, когда нам выпала относительная передышка, а Петроград волей-неволей все глубже втягивается в пучину этого конфликта, лучший момент для того, чтобы изменить расклад сил в нашу пользу. Но я решил иначе — и недовольных моим выбором великое множество…
Мы оба замолчали, глядя с высоты центральной башни моего замка вниз, на Николаевск. Город сверкал на ясном солнышке чистотою мокрых весенних крыш, крытых разноцветной черепицей. По улицам ходили многочисленные прохожие, в городе шумели и гудели несколько крупных рынков, вдалеке, на окраине, дымили трубы промышленного квартала, где-то вовсю шли строительные работы — возводились новые районы города и выносились вперед крепостные стены, маги-строители трудились в поте лица…
— Красивый, хороший город, — заговорил он вновь. — Гляжу на твой Николаевск и как будто никакой войны и разрухи последних лет и не было. Забавно — ещё три года назад здесь было голое поле с небольшим военным поселением. Дыра, о которой почти никто знать не знал… А сейчас — самый быстрорастущий город Империи. Самый желанный для проживания город Александровской губернии, новый промышленный центр и столица Великого Рода, что способен поспорить в могуществе с сильнейшими и древнейшими фамилиями России. Род, в котором только официально уже двое Магов Заклятий, фактически же, считая мою тетку, трое. И ещё как минимум пятеро чародеев, что потенциально способны достигнуть восьмого ранга — и таки достигнут, если доживут… И всё это — за четыре года, прошедших с момента твоего ухода из Рода Шуйских. Чем станут Николаевы-Шуйские через десять лет? Через двадцать? Не станется ли так, что вы будете реальной угрозой Романовым, способным посягнуть на Императорский Трон?
Сказано всё было спокойным, ровным тоном, однако я не обманывался интонациями — Рода вырезались за гораздо, гораздо меньшее… Покосившись на своего тестя, я поинтересовался:
— Уже видишь во мне угрозу?
— Я видел в тебе угрозу с того дня, как ты с легкостью передал мне в руки ритуал, позволяющий клепать чародеев с шестого по восьмой ранг словно пирожки, — усмехнулся мой тесть. — Уже тогда, мой дорогой зять, мне стало ясно, что ты не вписываешься в любые известные прежде рамки. Тот, кто с легкостью, без условий и попыток что-то выторговать отдает такие секреты в качестве всего лишь доказательства серьёзности намерений по отношению к понравившейся девушки — либо идиот, либо не представляет всей ценности этого секрета… Или же, что кажется самым невероятным, просто обладает знаниями и умениями, в сравнении с которыми данные знания мелочь. Я сделал ставку на третье — и, как оказалось, не прогадал. Кстати, не ответишь на один весьма интересующий меня вопрос несколько личного характера?
— Конечно.
— Малолетний Игнатьев… Да и вообще Род Игнатьевых — почему ты до сих пор не свел с ними счеты, учитывая ваши прошлые обиды? Ты ведь явно не из тех, кто прощает и забывает обиды.
— Ах, это… — усмехнулся я. — Признаться, поначалу, пока у меня не имелось возможности расквитаться с ними так, как мне хотелось, я очень горел мыслью о том, что сделаю с сопляком, как только дорасту до нужной планки силы и влияния. Но, к его счастью, к моменту, когда я набрал сил, он уже был далекой мелочью и досадным воспоминанием о начале моего пути под этим небом. Право слово, в свете всего пережитого во время кампании против Цинь это такая мелочь, что вспоминая об этом становится даже немножко смешно. Возможно, не набери старик Игнатьев столько сил или прояви их Род себя с худшей стороны во время войны, я бы всё же стребовал с них этот должок — но учитывая, что и я, и они в одной лодке, которой правишь в эти нелегкие времена ты, я решил простить их. Убей или покалечь я внука старика Игнатьева, тот непременно затаит на меня злость. Нет, конечно, я не боюсь ни его, ни его Рода — случись конфликт я и мои люди очень быстро сотрем их в порошок… Но заниматься внутренними междоусобицами и сеять раздор в рядах своих же союзников в такое время — это поведение, достойное лишь конченного идиота. Я даже с Дороховыми не хотел дело доводить до прямого конфликта — они просто не оставили мне выбора. Я ведь к Соколовым отправился даже без войска — надеялся, что до прямой конфронтации не дойдет. Ктож знал, что Великим Родом управляет такой идиот? Как-то так…
Воцарилась недолгая тишина. Каждый из нас думал о своем, не торопясь продолжить разговор. Важный, нужный и давно назревший серьезный разговор тет-а-тет, от которого зависело очень, очень многое… А возможно — и вообще все для, причем для нас обоих.
Это становилось слишком очевидно — такими темпами Николаевы-Шуйские действительно со временем имеют все возможности стать настоящей, не иллюзорной угрозой Романовым. Десять-двадцать лет это, конечно, слишком лестная оценка — даже вернись я на пик своего могущества, не стоит забывать, что Романовы уже много веков правят самой богатой и могущественной Империей этого мира. Да, их власть в стране не абсолютна… Однако с началом войны она, как ни странно, весьма окрепла. Бояре потеряли немало сил, в одиночку бодаясь с Рейхом, центр силы всех несогласных с Петроградом дворян — Александровская губерния тоже оказалась изрядно потрепана войной, вынужденная сосредоточиться на выживании, а не политическом и военном усилении.
Под шумок же, во время этих событий, из четырех остававшихся губерний, расположенных вдоль Фронтира, Петроград вышиб всех сочувствующих и поддерживающих Второго Императора — от генерал-губернаторов до влиятельнейших Родов. Теперь вместо четырех там две губернии, и обеими правят его ближайшие помощники и фавориты, кровно заинтересованные в сохранении и укреплении власти Николая Третьего.
Южные провинции с их относительно самостоятельными и вольнолюбивыми аристократами Кавказа, Крыма и вообще Юга России оказались один на один с Османской Империей и утираются кровавыми соплями, с трудом выдерживая её натиск. Склоняющаяся ко Второму Императору Прибалтика во главе с одним из самых могущественных Великих Родов Империи — Валге, тоже истекают кровью, получая удар за ударом от шведов.
Чудовищный, совершенно людоедский способом ослабить внутренних противников посредством всаживания себе же в ногу острого кинжала — но, надо признать, действенный. Все враги Петрограда становятся всё слабее и слабее, тогда как Петроград и сторонники государя лишь наращивают мощь…
— Знаешь, когда ты спас нас в Александровске, показав свою силу, передо мной встал сложный выбор — использовать ли возникшую ситуацию, чтобы опутать тебя клятвами и обязательствами. Выбить, выжать все секреты и тайны, чтобы затем просто по тихому слить — мало-ли в истории было реинкарнаторов, которые имели глупость явить свою истинную суть раньше, чем обретут достаточно сил, дабы защитить себя? В нашу первую встречу ты даже был неспособен создать достаточно эффективную маскировку, чтобы скрыть свою сущность.
Я с интересом покосился на своего собеседника. Издалека заходит…
— И это было бы самое разумное решение. Да, подлое, неблагодарное и отвратительное, но ты и сам понимаешь — рамки обычной, принятой у обывателей морали неприменимы к власть имущим. Цена власти, цена за возможность принести своим людям благо — собственная честь и совесть правителя… И я хорошо это знаю — однако вновь решил проигнорировать глас хладного разума и советы приближенных. И в этот раз я даже не мог списать это на заступничество дочери, как в первый раз — ведь она после сожжения города ещё не один день была без сознания. А ведь когда я пришел к тебе сюда, ещё не до конца определившись с тем, что делать, ты явно ожидал подвоха. Я помню, что ты даже пытался что-то подготовить, дабы попробовать дать мне отпор в случае чего… Что было забавно, учитывая твоё состояние. Если честно, я шёл тогда с намерением полностью тебя подчинить — или убить, если не выйдет. Продемонстрированная тобой сила меня не просто впечатлила, она меня испугала. Показала, сколь опасен ты можешь оказаться в будущем, если вдруг что-то пойдет не так. Однако прибыв и поговорив с тобой, я передумал. Как думаешь, почему?
— Взвесил все «за» и «против», — цинично усмехнулся я. — И решил, что игра стоит свеч. Уверен, дело совсем не во внезапно проснувшейся благодарности и уж тем более не в том, что было между мной и Хельгой. Уж представить перед ней всё таким образом, что твоей вины в случившемся нет, человеку твоего уровня было бы раз плюнуть. Но ты решил сделать рисковую ставку — и сделал… И как, кстати? Она сыграла? Тебя устраивает результат?
— Ставка, да… Хорошо сказано, — кивнул он. — Да, всё именно так, как ты сказал. И она сыграла, пусть и не совсем идеально — ты выступил, как орудие Империи, а не моё лично, против Цинь. На самом опасном направлении их удара, там, где, сложись всё иначе, Цинь Шихуанди опробовал бы свои силы на тройке наших Магов Заклятий, оттяпал пару губерний, а уж потом, со всей мощью армий нежити и демонов, обрушился на нас, соединившись с воевавшей против нас группой армий. Тогда бы нам пришел конец… Да и по возвращению ты сделал немало полезного, с этим не поспоришь. Дважды я ставил на тебя — и оба раза ставка сыграла. Дважды ты спасал меня и губернию.
В моей руке само-собой появилось Копьё Простолюдина. Пока что не в боевой стойке — я держал его в расслабленной левой руке, позволяя древку опираться о камни балкона.
Тело закрыли прочные, доработанные доспехи, сверкающие Золотом — я сумел вложить в них силу своей Молнии, значительно подняв уровень всех усиливающих и дающих дополнительную прочность чар. Над шлемом развивался своеобразный плюмаж в виде конского хвоста — шерсть с головы Белого Волка, монстра восьмого ранга, пожалуй сильнейшего из всех, что мне встречались в этом мире. Взятая не с бою — я бы не одолел это создание… Но оно оказалось разумно, и согласилось на обмен. И теперь полученная в результате ритуала, она несла в себе частичку силы могущественного зверя и даруя моей броне часть своих врожденных чар и свойств…