Такого отпора и таких заявлений от меня явно не ждал ни он сам, ни его товарищи. Ну а что ты ожидал, а? Что я начну юлить, ссылаться на какие-то правила, выгораживать ученика, оправдываться… Нет, не спорю — любой молодой двадцатилетний парень, у которого из жизненного опыта, по их мнению, только бесконечные бои да драки, было только два варианта. Они считали меня подающим надежды и даже несколько неглупым парнем… Но неопытным, на чем и хотели сыграть. Вот только моржовый половой орган вам во всё лицо, господа хорошие — не будет так! Я не собираюсь потакать вам в попытках «случайно» прикончить паренька, что обладает потенциалом достичь восьмого ранга, которого вы опасаетесь.
Вообще, ещё на судилище я отметил — ко мне негативно настроены все боярские Рода. Да что там боярские — дворянам я тоже не ко двору. Не молодняку — юные аристократы и симпатичные аристократки в целом были настроены восхищенно-благожелательно. Вот только кому интересно мнение молодежи, верно?
— Очень мужественно требовать поединка с Адептом… — ядовито заметил Нарышкин. — К тому же — о каких оскорблениях в ваш адрес идет речь? Мой родич просто праздновал нашу общую победу вместе с вашим учеником, а этот юноша, упившись вином, напал на него! И теперь вы ещё требуете дуэли с ним, будучи Старшим Магистром⁈ Очень смело выступать против магу шестого ранга против Адепта…
— Ещё смелее выступать старому хрену, который уже больше десятка лет как Старший Магистр, против семнадцатилетнего парня, — парировал я. — Твою храбрость, Нарышкин, ведрами черпать можно… Жаль только, я не видел тебя в рядах тех, кто дрался с японским Магом Заклятий в первых рядах. Если ты так уж хочешь сатисфакции от моего ученика, то на правах его учителя я требую смертный бой против тебя! Один на один, без артефактов и алхимии, без заимствованных сил — ты да я, лицом к лицу! До смерти одного из нас! Рискнешь или твоей храбрости хватит лишь на то, что бы сразиться с семнадцатилетним парнем, который взял ранг меньше двух месяцев назад⁈
Скрип зубов чародея было слышно, казалось, за километров. Он бы в охотку принял вызов от кого угодно, даже от Смолова, и имел бы все шансы победить… Но однажды сразившись со мной при поддержке всех своих артефактов и зелий и проиграв, он прекрасно понимал — в условиях честной схватки я сотру его в порошок тремя ударами максимум. Старшие Магистры без козырей в виде артефактов или зелий седьмого ранга, божественной поддержки и прочих прелестей жизни, не были мне противниками. От слова совсем — Нарышкин, здесь и сейчас, был для меня не более чем куском предназначенного для поджарки куском мяса, и прекрасно это понимал.
— Было бы слишком грубо и несправедливо по отношению к тебе, молодой человек, устраивать схватку между опытным и зрелым боевым магом и тобой, юнцом, слишком уж полагающимся на свои случайные успехи… Я предлагаю следующее — схватка по кодексу стали между моим родичем и твоим учеником! Как и положено благородным господам! Согласен ли ты, или решишь уберечь своё… своего ученичка⁈
А это заговорил Чарторыжский. Да как самодовольно то закукарел, тетерев глухой! Хотя чего ещё ожидать — судя по всему, подлил неизвестную гадость Пете именно его младший родич. Явно в одной упряжке сидят, завистливые скоты… Вот только даже тут не упустил возможности бросить камень в огород соседа — не мог он не знать, что я уже побеждал Нарышкина в дуэли.
— У меня есть предложение, которое устроит все стороны, — вмешался третий голос. — Юный Петр Николаев-Шуйский, безусловно, не может и не должен сходиться в бою с чародеями, что годятся ему в отцы и деды — это было бы слишком бесчестно по отношению к нему. Но и биться против магов, что уступают ему на два, а то и на три ранга — ещё более подло по отношению к ним. Так может, как и было упомянуто ранее, устроить бой по кодексу стали? А присутствующий здесь отец Сергий своей силой не просто создаст площадку для поединка, но и ограничит физическую силу… Ну, скажем, до ранга Ученика? А магическую силу заблокировать зельем антимагии? Благодаря Аристарху Николаевичу у нас громадные запасы не израсходованных запасов этой дряни…
Говорила та самая странная девица — некая Анна Григорьевна. Сидевшая с нами за одним столом девушка одним фактом своего присутствия влияла на вечно крутящегося вокруг меня частью своего сознания Маргатона — тот отказывался появляться даже в призрачном и почти не ощутимом для других облике, когда она была рядом. Кроме как на суде — там её присутствие его почему-то не смущало… А вот дальше он наотрез отказывался проявляться, кроме как в случае, если мне потребуется выполнение условий нашего договора.
— Предложение прекрасное, — протянул Нарышкин. — Я лично согласен с этим. Как только Антона приведут в порядок, уверен — он с радостью преподаст урок этому паршивцу-простолюдину…
— Осторожнее, Нарышкин, — отбросил я вежливость, мигом ощерившись. — И это ко всем относиться! Петр Николаев-Шуйский — второй после меня член моего Рода. Он принят в мою семью, он дал все необходимые клятвы — и я тоже их дал. Не стоит оскорблять его без нужды.
— А иначе что? — усмехнулся Чарторыжский.
Вместо ответа я медленно и напоказ положил ладонь на Меч Простолюдина. А затем сосредоточил своё восприятие на Архимаге, ничуть его не скрывая и не маскируя, и ясно, четко представил, как охваченный фиолетовыми молниями клинок пробивает спешно воздвигнутый магический барьер, как зеленые молнии охватывают меня целиком, растрачивая громадные объёмы маны — но заживляя любые раны, что он может успеть нанести — Архимаг успеет не только защититься, но и ударить в ответ, в этом сомнений нет… Однако после Клинок Простолюдина, переливаясь синим, фиолетовым, желтым и золотым попросту рассечет голову чародея посередине лба — аккуратно разделав содержимое черепной коробки врага на двое и мгновенно поджарив, лишая любых шансов выжить.
И боярин Чарторыжский, облаченный в дорогие одежды, вырядившийся для праздника, а не для боя, и потому не имеющий под рукой всех своих артефактов, не накачанный боевой алхимией и имеющий глупость стоять от меня менее чем в десятке метров, отшатнулся, бледнея и хватаясь за собственную саблю в дорогих ножнах. Отшатнулся и вскинул руку, воздвигая защитные чары — и лишь в самый последний миг взял себя в руки. Однако глаза всех действительно сильных магов, как и их восприятие, уже уловило страх боярина. Не говоря уж о бледности лица и испарине на лбу…
Смеяться над Старейшиной одного из Великих Родов, да к тому же боярских, никто не рискнул. Лишь на губах Анны заиграла тень улыбки, да я неприкрыто скалился… Что, думал, если я без зелья Шуйских, то я тебе не опасен? Рассчитывал, что раз я не могу повернуть свое самое грозное оружие — сделку с Владыкой Крови — то теперь ты можешь задирать свой нос-картофелину передо мной?
— Пёс трусливый… — одними губами бросил я, так, что бы никто нас не услышал.
А вот теперь боярин едва не бросился на меня — но тут уж дядя, отец Сергий, встал меж нами. Молча, словно бы невзначай — просто прошел мимо нас, направляясь к стремительно образовывающемуся месту будущей схватки, однако даже этого хватило, что бы чародей взял себя в руки. А жаль… Здесь и сейчас, на расстоянии удара мечом и без вспомогательных артефактов, я имел все шансы действительно отделать Чарторыжского как бог черепаху. А вот положи меж нами хотя бы сорок шагов расстояния — и никакой уверенности в успехе у меня уже не будет… Пятьдесят на пятьдесят, наверное — я всё же уже изрядно укрепил энергетику и каналы маны, да и последствия принятия Крови Шуйских, как ни странно, хоть на несколько дней и ослабили меня, но в целом имели скорее положительный эффект в плане укрепления энергетики. Интересное зелье, честно говоря… Я могу уверенно сказать, что я большой мастер в искусстве алхимии, но такой состав — это моё почтение. Высший пилотаж, я и близко такого эффективного препарата изготовить не смогу… Да и я больше не по допингам, если честно.
— Прежде, чем начнется очередная из ваших уже набивших оскомину свар, я всё же поинтересуюсь — у кого-либо из сторон промелькнули хоть искры разума? Может, мы увидим воистину чудо господне и вы, как и положено взрослым людям, делающим одно общее дело, решите уладить дело миром? — поинтересовался отец Сергий.
— Молодость горячна, господин командующий, — козырнул я родичу, улыбаясь. Ну а что⁈ Надо ж хоть иногда пользоваться преимуществами того, что я считаюсь двадцатилетним юнцом? — И не терпит компромиссов! Если эти господа принесут извинения от лица своих младших родственников и от своих Родов, то я готов закрыть на произошедшее глаза. Оскорбили-то меня, в конце концов! И я считаю, что мой подопечный совершенно оправданно дал по морде младшему Нарышкину… Знал бы, чего они сцепились бы — нипочем бы не разнял!
— Молодость, да… — искоса глянул он на меня, хмыкнув. — Ну а что скажет зрелость и мудрость?
— Что иногда чрезмерно много о себе возомнивших юнцов нужно ставить на место, — вскинул подбородок Чарторыжский, испепеляя меня взглядом. — Кое-кто слишком…
— Да поняли тебя, старик, поняли, — перебил я его, провоцирую. — Предлагаю приступить к делу!
Взмах ладони, сегодня лишенной привычной тяжести латных рукавиц, и молния зеленого цвета ударила в окруженного несколькими целителями парня — Петя всё же вложил какую-то магию в кулак, стервец… И оттого лекари пока никак не могли до конца восстановить лицо пострадавшего придурка. Однако мои чары, заставившие парня выгнуться дугой и заорать от боли, сделали разом два дела.
Первое — длинная сабля Чарторыжского оказалась не просто в его руке, но и тускло засветилась оранжевым — маг огня уже готов был ударить, и лишь разум удержал в узде инстинкт пожилого и видавшего виды боевого мага. Всё же он был не просто чародеем седьмого ранга — он был из Великого боярского Рода, из числа элиты магов даже своего ранга. И потому был опасен даже мне… А ещё явно был не дурак помахать своей саблей — выхватил её он без раздумий, так, как хватаются за оружие опытные воины, многие годы пользующиеся им. Что тоже хорошо… Только не для него, а для меня. Но пока — сдержим злость, нельзя, что бы они раньше времени заподозрили хоть что-то. Удачно вышло, конечно, что Анна предложила схватку по кодексу стали…