— Так и думал. Значит, хранилище Благих, — задумчиво произнес я, сделав вид, что не смотрю на родителей, на самом же деле продолжал следить по отражению в стеклянной столешнице.
Мама сверкала глазами, глядя на отца, а он лишь развел руками. Мол, что я сделаю, он уже большой.
— Сынок, — сказала мама. Такой я её видел редко. — Я хочу попросить тебя об одной вещи.
О нет, будет манипулировать и давить на чувство вины. Она никогда раньше так не делала. Насколько же сильно ей страшно за меня.
— Мам, — оборвал я её и взял её руки в свои. — Я самый сильный восемнадцатилетка в мире. Спрятался в корейской глуши и каждый день становлюсь чуточку сильнее и богаче. Всё будет хорошо. Я взрослый мальчик и в силах взвесить риски. Я не могу не заглянуть туда. А заглянув, не могу развидеть.
— Двадцать лет прошло, — сказал отец. — Но, если известно в каком храме их хранилище, скорее всего, наблюдатели всё еще следят.
— Состариться можно было успеть, — сказал я.
— Потом почитаешь дело и всё поймешь, — не стал спорить родитель. — Если хочешь, можем сейчас пойти в архив, там всё: дневники твоей матери и фотографии.
— Да, конечно, — сказал я, и мы начали подниматься. — Я заберу это. Вы долго оберегали чужую тайну, больше незачем держать мишень на спине.
— Не безопасно это перевозить, — схватила меня за рукав мама.
— Я у вас не один, — мягко напомнил я.
Мама перевела умоляющий взгляд на отца. Ну давай пап, не разочаровывай, ты ведь не только мой батя.
— Он прав, дорогая, — подхватил её под руку отец.
— Но…
— Никаких но, — хором сказали мы и переглянулись улыбаясь.
За участком следили. Не слишком навязчиво, чтобы не привлекать внимание, но всё же раз в пару лет подкрашивали оградку. Я зашел.
Небольшая скамейка и столик, могила, сильно заросшая травой, и абсолютно гладкий надгробный камень без фотографий и подписей.
Её даже похоронили на обычном кладбище. На всякий случай.
Я вырвал сорняки. Положил букет полевых цветов у камня. Отец сказал, других она не признавала, только те, что сам насобирал.
— Ну привет, мам, — сказал я и достал её фотографию. Не ту, что давал папа, другую, которую я выбрал сам. Она на всех снимках получалась удивительно удачно.
Я не даже толком ничего не просмотрел, сразу помчался сюда. Не знаю почему, просто потянуло.
Я глядел на фотографию и прислушивался к ощущениям. Кровь звала. Даже профан вроде меня это чувствовал, а значит, официальные цифры возраста рода занижены. Тоска накатывала, словно я на могиле по-настоящему близкого человека.
— У меня всё хорошо. Я просто пришел сказать спасибо. Спасибо, что привела в этот мир.
Уже когда уходил, меня внезапно осенило. Меня изгнали из рода Сказовых, но из рода Благих не изгоняли, ибо некому. Я последний. Хотя не факт. Надо подтвердить в храме у чтецов.
То есть формально я дворянин. Мне не нужно получать герб на Чеджу. У меня уже есть герб и не рода, а клана! Просто об этом никому нельзя говорить.
Арсений Благой. Нет. Арсений Благовестев. Так изначально назывался род. Уже потом сократили. Две тысячи лет официальной истории.
Я разберусь во всем. Ответы есть в дневниках матери. А если не найдутся там, будут в хранилище клана. Моего клана. Это воодушевляло.
У меня есть клан, который нужно возродить. Даже жаль, что не создать с нуля. Это было бы по-своему почетно.
А еще до сих пор остались люди, которые пойдут за мной, если официально объявить о себе как о наследнике. И имущество. Предприятия. Счета, принадлежавшие клану. И, конечно, родовая земля. И долги. Кровавые долги, которые нужно раздать.
Всё это моё по праву!
Глава 21
Я сидел за столом в архиве, обложившись бумагами. Дневник матери, кодекс наследования, папка со всей информацией, что отец нарыл за двадцать лет о клане Благих.
Я не силён в юриспруденции. Надо будет всё это Доджону показать. Выходило не так чтобы прям воодушевляюще, но лучше, чем ожидалось.
Восемнадцать лет после исчезновения рода государственные банковские активы ждут своего хозяина. Далее процент по накоплениям поступает уже в казну еще три года, а уже после этого всё становится собственностью империи. В частных конторах всё индивидуально и зависит от договора.
С предприятиями и землей сложнее. Предприятия никто добровольно не отдаст. Родовая земля по-прежнему принадлежит мне. Я могу заявить на неё права, и мне её вернут, даже с процентами, но только если я буду сильнее оппонента в несколько раз. В остальных случаях могу гулять на все четыре стороны.
Я прочёл материнский дневник. И меня накрыло. Она так боялась, что даже там писала иносказаниями. Чтобы не знакомый с её историей ничего не понял.
Это была очень большая и длинная посмертная записка. Всё по законам жанра: «Если ты это читаешь, значит, меня уже нет рядом…».
С отцом она познакомилась в кафе. Так глупо и банально. Просто официантка и аристократ. Звучит как очередная Василисина работа.
Они ухватились друг за друга, как тонущие за плот. Читая это, я невольно узнавал себя и Джи-А. Две судьбы в тяжелый поворотный момент столкнулись лоб в лоб и сцепились намертво, переплелись так, что не разорвать.
До шестнадцати за Мирой присматривала пожилая слуга рода, Люба Кроткова. Неизвестно, настоящее ли имя. Но потом бабушка умерла, и мама осталась одна. В чужой стране, в эмигрантском гетто, с запретом показывать, что у тебя есть дар.
Она не ходила домой. Жила на работах, чтобы никогда не оставаться одной, не создавать опасных ситуаций и не оказаться в уязвимом положении.
Самые теплые главы пошли ближе к финалу, уже когда она вернулась на родину. Удивительно, но дворецкого Семена она описывала ровно так, как он выглядел сейчас.
Концовка дневника заставляла задуматься. «Не лезь в дела клана. Просто живи. Оставь это потомкам».
Единственная вещь, о которой она просила, держаться подальше от родовой тайны. И с ней трудно не согласиться. Впрячься в то, что не вывез целый клан. Мощный, почти международный, по крайней мере, связи были по всему миру и знали о них везде, от африканских племён и до Нью-Йоркских клерков с Уолл-стрит.
Может, и правда, забить на это дело? Строгать наследников и копить ресурсы. А там уже на смертном одре открыть им тайну. И пусть поступают как хотят.
Нет. Это эгоистично.
Предки не справились. Но я не они. У меня есть память других жизней и много времени в запасе. К тому же эпохи меняются, вдруг сейчас и причина той войны уже пустяк.
Я открыл папку с информацией по клану Благих.
Прежде чем рассказать, придется капнуть еще глубже в схожесть и различие двух миров.
Летоисчисление что тут, что там одинаковое. Наша эра здесь так же начинается с Рождества человека, звавшего себя сыном бога. Только он носил иное имя — Авраам. Авраам из Самарии. И религия называется самаритянство.
Все события в Заветах сильно отличаются. Наличие табура превратило священные книги в увлекательный исторический экшен. А уж какие чудеса творили пророки, чтобы впечатлить табурщиков, я вообще молчу.
Немного иные заповеди и ритуалы, действующие лица, имена, народы и места. То есть по факту это совсем другая религия. Похожая на христианство примерно как Гарри Поттер на Хроники Нарнии. Общего лишь наличие божьего сына, что погиб за грехи людские.
Но конечный образ истинного верующего получается одинаковый.
Не знаю уж в чем тут дело. Божий промысел, архитипичность героя по Проппу или же народный запрос, но выкристаллизовывалась аналогичная с прошлым миром легенда.
И это хорошо, иначе история развивалась бы совсем в ином русле. Ведь зачастую социально-экономические противоречия принимали религиозную форму. Самый яркий тому пример — крестовые походы.
Если судить по мне, какие-то высшие силы тут присутствуют. Чудеса происходят куда чаще. На старых языческих капищах та еще чертовщина творится. Остались культы древних стихийных богов вроде Зевса и Перуна. Которые, кстати, по мнению исследователей были просто сильными элементальщиками.
Так вот, вернемся к истории рода. Согласно легенде, я произошел от первых апостолов. Отсюда и фамилия Благовестевы. Несли Благую Весть о спасении.
Поскольку машины времени нет, остается только верить историкам рода на слово. Но не стоит забывать о тщеславии людском и человеческом факторе даже при занятии самым праведным делом. Иллюзий я не питал и очаровываться не спешил.
Роду может быть две тысячи лет плюс минут лапоть, в пределах сотни годиков. Потому что красивая дата для начала отсчета.
Десятки родов имеют ту же точку появления на временной оси координат. Только вот дошедших до наших дней можно посчитать по пальцам одной руки не соблюдающего технику безопасности фрезеровщика.
Всю свою историю клан только и делал, что лечил и проповедовал. Состоял в основном из целителей. И был по большей части мирным. Упустим участие почти во всех крупных военных походах до восьмого века. Они там только лекарями были. Ага, ага. Охотно верю.
На Русь переселились в девятом веке с первыми миссионерами из Византии. Да так и осели. Тогда фамилия сократилась до Благих.
А вот основная ветвь Благовестевых захирела и по какой-то причине перестала существовать. Вроде как после третьего Крестового похода.
Благие никуда особо не лезли. От политики держались подальше. Только разве что участвовали во всех крупных сражениях, как лекари, разумеется, исключительно с целительской стороны. Угу. Угу.
Надо будет где-нибудь добыть учебники истории других родов, которые фигурировали в исторической хронике в тех походах, чтобы сравнить.
Родичи строили церкви, больницы. Много занимались благотворительностью по всему миру. Были всеобщими любимчиками, ведь всегда знали своё место. Лечить, учить, строить церкви и больницы. Никому не переходили дорогу. Ну прямо зайчики.
И тут раз! И всех вырезали под корень жесточайшим образом.