А вот с пленниками Хонов так легко не вышло. Суми Хон была сговорчивая девушка, а юнец выказывал всяческое презрение, которое выветрилось сразу, как он переехал в камеру со более спартанскими условиями. А затем я ему еще в морду дал, чтобы следил за словами. Плен пленом, но вести себя надо нормально. Потом уже общение заладилось.
К вечеру весь город знал, что Сеульский Карлик убил заказчиков и не тронул цель. Мне звонил Заливский, мэр и даже госпожа Лилия. Приезжали представители каких-то местных родов, но с ними мне не хотелось разговаривать, дежурные сказали, что меня нет.
Следом набрал Безымяныш.
— И ты туда же? — устало спросил я.
— Что такое?
— Да так. Приедешь, узнаешь. Чего хотел-то?
— Совет нужен, — сказал воспитанник. — У меня есть подозрения, что в банде крыса. Я боюсь, как бы на нас не напали в лагере или по дороге. Кто-то может слить маршрут Обата.
— В лагерь вряд ли сунуться. В движении взять проще. Если что группы быстрого реагирования у нас заряжены. Ты хочешь вычислить предателя?
— Да. Маршруты разные определить всем, и какой улетит Обата, там и крот.
— Ну да. Только у тебя тридцать человек. Сложновато…
— Угу.
— Можно по временной задержке сделать. Под каждую группу картеж из машин. А по факту, людей толком не будет. И на кого нападут, там и предатель. Хотя нет, лажа выйдет.
— Сейчас карту открою, может, по дорогам как-то получится.
Я сделал тоже самое.
— Всё. Вижу, — затараторил я, идея вырисовывалась. — Смотри. Развилка от лагеря вашего идет через километр уже. Обозначаешь каждой группе свой маршрут, но надо как-то сделать, чтобы они не контактировали друг с другом.
— Ладно, придумаю что-нибудь.
— Всё. Мы наблюдателей на развилку поставим. Будет ясно ближе к делу, что там к чему. Вряд ли мимо нас приготовления к засаде пройдет.
Я отключился и принялся раздавать приказы. В каюту зашла Джи-А.
— У меня серьезный вопрос.
— Слушаю.
— Почему нельзя всегда использовать подавитель?
— Я думал это очевидно. Ты помнишь его радиус действия?
— Метров тридцать.
— Шагов тридцать. Не так-то просто на такую дистанцию подойти к по-настоящему сильному противнику. К тому же, это недальновидно в долгосрочной перспективе.
— Не поняла, — немного нахмурилась она.
— Подавитель сегодня есть, а завтра нет, — терпеливо стал пояснять я. — А ты у себя всегда в наличии, понимаешь. Табурщик развивается в бою. Когда сердце стучит так, что заглушает остальные звуки. Когда энергоканалы аж стонут от перенапряжения. Тогда их пропускная способность растет, как и сила источника. Вспомни меня в день нашего знакомства и сейчас. Этого всего бы не было, если бы я каждый раз не смотрел в лицо смерти. Мы должны закаляться о сильных противников, и каждый раз подходя к черте становясь чуточку сильнее. В миг смертельной опасности ты создаешь техники куда быстрее. Мозг это запоминает. Выйдя за пределы, ты за ними и остаешься. И так раз за разом. Шаг за шагом и становятся великими воинами. Тренировками этого не достичь. В реальной схватке мы только закрепляем пройденное. А если всегда полагаться на подавитель, никогда не станешь сильным. Точнее, сильным положим, станешь, а вот могущественным, уже нет. Закуклишься в развитии. А это для нас смерти подобно. Потому что у нас есть только мы и больше никого. Ядро будущего клана. Если оно рыхлое, то все остальное будет таким же. Вспомни хотя бы Безымяныша после пробуждения дара, он стал гораздо сильнее, потому что побывал за гранью.
— Это опасная игра. Как бы не перегореть раз и навсегда.
— Отсечка. Ты помнишь. Мы оттачивали. Всегда оставляешь пару процентов. Это касается не только ультимативных навыков. И тогда все будет хорошо.
— Вас попробуют взять на марше, — сказал я. — По дороге на автосвалку.
— Ха. Никогда бы ни на кого в той группе не подумал, — сказал Безымяныш. — Ладно. Предателя сейчас попробую вычислить и убрать.
— Несмотря на траур твои родичи серьезно подготовились. Дорогу перекрыли в костюмах рабочих. Все дела. Взрывчатку заложили прямо под асфальт. Я проверил. Работал очень хороший подрывник. Два маленьких взрыва запрут с краёв большой. Энергии деваться некуда будет, она вверх вся уйдет. Огневики доработают.
— Вы прикрывать будете?
— Да. Большой группой. Даже слишком.
— Понял.
Сложнее всего было незаметно доставить до места шагачи. Все же массивные и громкие роботы. Придется в бой вступать без них, а те под шумок потом подтянуться.
На позиции вышли тихо. По связи не переговаривались. А сигналы о готовности давали щелчками, которые легко спутать с простыми помехами. На душе было неспокойно, и я решил перестраховаться.
Виктор Палыч ударил по тому месту, где была заложена бомба. Прогремел взрыв, а следом еще тройка. Асфальт разметало. Колонна Безымяныша резко остановилась. Двери распахнулись. Банда дала деру, разбегаясь в обе стороны на обочину. Машины одна за другой стали взлетать на воздух. Обатовцы ринулись за шпаной.
Громыхнула винтовка Сан Саныча. Боец в БШБ сделал еще два неловких шага с дырой в районе сердца, а потом сервоприводы отказали, и он встал. Кровь вытекала, оставляя разводы на гладкой броне.
Я вскинул гранотомет на плечо. Какая-то японская четырехзарядка. По очереди отстрелял все ракеты и бросил неудобную трубу. В рядах противника пока не было паники. Они разделились на две группы. Одна пошла встречать нас, другая погналась за отрядом Безымяныша. Да только те уже не отступали.
Смерчи сплошной стеной закрыли Псов, от вражеских техник, позволяя ученику навести порядок в строю и разбить воинство на группы.
Нам бы их Обатовцев зажать и выдавить в лесополку на шагачи. Было бы отлично.
Я скользнул в невидимость и влетел во вражеский строй, разрубая автоматы световым мечом. Совершив маленькую диверсию, отскочил за дорожный щит и проявился в реальности.
Как-то меня заметили. Огненный столб ударил так неожиданно, что, если б не чуйка, точно попался бы.
Эффективно помочь своим не вышло. По мне вдруг начали прицельно работать. Молнии, ледяные копья, файерболы, пули, разломы, и даже разрезы пространства. Всё это сплошным потоком летело в меня, так что вся помощь заключалась лишь в отвлечении внимания.
Уклон. Перекат. Прыжок. Импульс. Так, а вот это на блок примем. Ух! Тяжелый выстрел каменной картечи.
Снова рывок вперед. Стена песка. Удар в доспех. Импульс.
Из полета меня вырвала черная тень. Я влетел дерево и бросил быстрый взгляд уходя от атаки ветряных когтей. Это была девчонка в облегающем костюме. Я обратил внимание, что у нее почти нет груди, когда она снова влетела в меня, откидывая назад.
Она создавала что-то вроде воздушного коридора, который ускорял её во множество раз.
Я скрестил руки у лица, принимая на блок очередной её выпад. Удар оказался такой силы, что я поехал назад, по колено зарывшись в землю. Охренеть!
Ну давай лоб в лоб!
Импульс! Мы столкнулись в полете и нас откинуло в разные стороны. Я прорвал спиной сетку рабицу, влетев в ржавый корпус старой машины. Девчонка же прошила насквозь дорожный рекламный банер и застряла в трубках каркаса на высоте метров десяти.
Я, не вставая, направил луч, срезая столб. Он завалился, долбанув противницу как молотом по наковальне. Тут же швырнул в место падения сферу света. Мигнула вспышка и раздался взрыв.
Доспех с нее слетел, а потому давление металлоконструкции попросту сломало тело во множестве мест.
Я ринулся помогать остальным. Джи-А работала как миномет, попросту спамя микровулканами. Сан Саныч бил прицельно в очень подходящий момент, сбивая техники или опрокидывая обатовцев на спину. Маслов занялся каким-то сильным третьеранговым огневиком.
А когда два воплощенных пламени сталкиваются, остальным лучше разбежаться в стороны. Сверкало так, что часть забора попросту сплавилась. Горело поле. Пылал лес.
Безымяныш поймал момент и швырял в огонь бывших соклановцев ветряной дланью.
Мы потихоньку стали их выдавливать. Но тут как саранча выскочило подкрепление противника. Пять в комуфляже пять в большой штурмовой броне, явно японского производства. Я использовал импульс и пронзил бойца, закованного в двухметровые латы. Но тут чуйка взвыла, аж холка встала, по-звериному. Уж не знаю, на каких резервах довернул БШБ, придерживая за руку, а в нем вместе с пилотом центнера полтора, если не два.
По мне долбили как из пушки, но я видел, что это непонятная техника то ли огненная, то ли газовая. Воняло серой. Демон какой-то, не удержался от нервного смешка.
Лупил точно и часто. Спустя десяток секунд. От БШБ осталась смятая оболочка, будто большая сдавленная жестяная банка.
И тут как раз подтянулись шагачи.
Пулеметные очереди и пушки заставили четвертые и пятые ранги жаться к третьим, чей доспех был в силах выдержать подобный напор.
Какой-то мастер защиты кинул купол на всю группу, но по нему тут же дали залп из нескольких десятков техник. Защитное поле вспыхнуло океаном пересветов и исчезло.
И тут я увидел давнего врага. Отбросив шагач стальным кулаком, Суда Рю влетел в эпицентр схватки. Гигантский ржавый молот ударил по защите Нежданы, оставив на стальном куполе вмятину, а следующий миг огромные диски разлетелись по всей округе. Суда не жалел энергии, поливая всё вокруг. С небес вонзались в землю железные копья.
Один из банды Безымяныша лишь на миг замешкался. На его туловище схлопнулся большой ржавый капкан. Доспех жалобно мигнул и в следующий миг, техника перекусила человека пополам, будто огромная акулья пасть.
— В этот раз ты не уйдешь, — зло рыкнул я.
Но тут все поле расчертило сплошным лесом матовых кристаллов. Один из шагачей оказался заперт среди наклонных заточенных колонн, не в силах пошевелиться, страдальчески жужжа приводами.
Твою мать!
— Изаму Обата! — заорал я по связи. — Все назад.
Изаму Обата. Земляной табур, как и все в их роду. Только вот он был особо спектра. Соль земли.