Безымяныш понял, что отец лишь играется. Ждет подвоха, и он есть.
Ослепив Миуру вспышкой молнии, парень пустил в него ветер с четырех сторон, не позволяя сдвинуться с места.
— Давай! — передал он в эфир.
Где-то там на высотке Сан Саныч пристроился к старому противошагачному ружью. Калибр четырнадцать с половиной миллиметров, с артефактной пулей и умением третьего ранга. Должно сработать.
Выстрел раскатом грома разнесся по округе. Ткань на груди Миуры взорвалась, разлетаясь клочьями. Обрывки рубахи покрылись кровью. Кланлид Обата оборвал рубашку, и Безымяныш увидел, что на груди противника лишь небольшая кровоточащая гематома.
«Боги!».
— Когда же ты уже сдохнешь! — зло процедил парень.
И в этот миг, планета словно попыталась его сбросить с себя. Взметнулось земляное цунами, снесшее высотку, с которой стрелял Сан Саныч будто доминошку, и докатившееся до Безымяныша. Гигатонны земли обрушились сверху, подгребая его под собой.
Сатоми поднялась, лишь утерев кровь из разбитого носа. Скинула продырявленную куртку, оставшись в облегающей майке. А ничего такая тетушка у ученика, жаль больная на голову.
Я лишь на миг бросил взгляд вдаль, рассматривая обстановку. Лабиринт был раздолблен, как и часть земляной крепости. Мелькали вспышки, слышалась далекая стрельба. Вон, шагач ползет куда-то на руках, так как ноги перебиты. Непонятно даже, кто выигрывает.
Секунда утраты внимания, чуть не стоила мне жизни. Сгусток липкой тьмы запрыгнул на руку памятнику и пополз в мою сторону. Я пустил лазеры, срезая кисть, которая начала падать на Сатоми. Девчонка приняла несколько центнеров камня на блок и даже не поморщилась.
Твою та мать! Где вас таких делают.
Исполинский антрацитовый клинок соткался в воздухе и взмахом отсек статуе плечо.
Ступенька! Импульс. Я перелетел, когтями вцепившись в покрытие.
Сатоми подбросила себя столбом нефти. Я рывком поднял себя на плечо. И девчонка оказалась рядом.
Девчонка, ага, больше чем на десять лет меня старше. Это все её костюм школьницы.
На руках у нее наросло два черных клинка. Она двинулась на меня, не замечая, что мы на высоте. Лезвия мелькали перед самым носом. Мне балансирование по плечам безголовой статуи давалось с трудом.
Я ушел в невидимость. Проскользил мимо девчонки. Шлепнул её по заднице и вернулся на прежнюю позицию. Она махнула мечами крест на крест туда, где меня уже не было, наконец-то оступилась, подалась вперед, уткнувшись клинками в статую, чтобы не упасть. И я влепил поджопник со всей силы по так удачно удачно подставленный аппетитный зад. Да не слишком по-джентельменски, но справедливости ради, леди не прыгают по памятникам.
Сатоми полетела вниз, а я добавил ей лазером из глаз ускорение свободного падения. Это уже не девять и восемь метров на секунду в квадрате. Хе-хе.
Обата впечатало в асфальт. Но она рывком перевернулась. От глаз потянулись черные вены. Она поднялась на ноги, словно её вернули в это положение как куклу, просто с моего ракурса не видно было щуп из спины, что и поднял её. Выглядело жутко.
Я даже подумал, за спиной у нее сейчас вырастут черные крылья. Но вместо этого из земли вырвалась огромная антрацитовая рука, и ухватилась за предплечье памятника. Я только и успел оттолкнуться и приземлиться на шею, но сорвался и в итоге замедлял падение вцепившись когтями и высекая крошку. Упал метров с семи на ноги. Доспех спружинил, но все равно было неприятно.
И тут же пространство подо мной превратилось в тягучую темную смолу. Импульс! Я вырвался как муха с липкой ленты. Но в полете меня сбил десяток черных ворон. За ноги схватило щупальце. Королева тентаклей, мать её!
Меня вздернуло вверх, но я извернулся и отсек световым мечом хваталку. Тут же из земли выскочила еще дюжина. Я успел отрезать еще три, прежде чем липкие путы прижали руки к телу. Лазерами из глаз нарубил в салат еще множество, но черная масса заползла по шее на голову, а оттуда на веки, заставив их закрыться.
Внутри всё ухнуло, когда понял, что лечу вниз на бешенной скорости. Об землю впечатало так, что сквозь доспех отдалось в каждую клеточку тела.
— А-а-а-а-а! — в гневе завопил я, понимая, что есть лишь несколько секунду изменить ситуацию.
Свет ударил из меня, вырывая из черного кокона и сплавляя остатки девичей техники. Я поднялся.
Наши взгляды с Сатоми встретились. Её абсолютно черные глаза и мои кристально белые от переполнявшего их света. Вспышка вырвалась, снова ослепляя противницу, и в этот момент я снова почуял запах фиников и шелест перекати-поля. Песок не медлил, он исполнил мою волю, принявшись рвать и стачивать защиту противницы.
Это было красиво. Черный липкий панцирь таял под натиском бесконечного потока песчинок. Они сковыряли стихийную защиты и принялись за доспех энергии черноглазой противницы. Будто каждая золотая крупинка преданный воин. Но как бы они не старались, я уже чувствовал запал иссякает, а одержимая уже целиком покрывшись сетью черных вен, всё еще держит доспех и даже следов на коже нет. Отдачи на тело отсутствует, а значит давление посильное.
На последних тактах гойле я срезал лазером ноги памятнику, да простит меня неизвестный скульптор.
Махина завалилась вперед, рухнув на Сатоми.
Земляное цунами продолжало катиться. Пока земля в движении и рыхлая был шанс выбраться. Сфера ветра держала давление, хотя на лбу Безымяныша выступила испарина, вены вздулись от натуги, дышать стало тяжело.
Крученные потоки воздуха все же вытолкнули его наверх.
Парень с облегчением сделал вздох, чувствуя, как расправляется грудная клетка.
Он устало выбрался из земли. Несколькими воздушными кулаками примял её, чтобы спокойно ступать.
Безымяныш провел подсчет. Удар Молотовой. Выброс. Короткая схватка с господином. Выстрел Сан Саныча и битва с ним. А следом еще и земляное цунами. Скорее всего по классу, как ультимативный навык.
Немного у него должно быть сил осталось. Надо его выбесить, еще немного заставить поработать, и тогда провести атаку самому.
— Ты хоть понимаешь, насколько глупо было воспитывать самых слабых потомков и пытаться убить самого сильного? — закричал Безымяныш.
Сотни земляных копий взметнулись в небо и полетели в него. Он отпрыгивал, ставил щиты, уклонялся и уходил «ветряной дорогой». Не планировал ей пользоваться часто, но Миура чуть ли не зубами скрежетал от гнева, слишком уж играючи выглядел уход из-под атаки с её применением, так что парень решил её применять.
— Рёто и Сяо были официальными наследниками, — продолжил юный табурщик издеваться над отцом. — Но они бастарды по силе крови, отбросы, а я хоть и ублюдок по происхождению — истинный Обата по мощи.
Разломы земли гнались за ним, но он ловко перепрыгивал и уходил. А потом почва исчезла разом в радиусе пятидесяти метров. Но парень не рухнул, а лишь отлетел на крыльях ветра. Чем еще больше выбесил и без того разъяренного родителя.
— Мне стыдно, что ты мой отец. Мне горестно, во что превратился клан. Но ничего. Я верну ему сначала доброе имя. А потом славу и величие. Но ты всего этого уже не увидишь!
Два ветряных серпа срубили старую подстанцию, опрокидывая её на Миуру.
Он поймал её земляными подпорками. Безымяныш подрезал два столба, но их перехватили колонны из прессованного грунта, тогда японец подрубил два исполинских дерева. Зеленые гиганты с треском падали на Миуру. Их он принял на доспех, а потом опустился под землю.
Безымяныш предсказал, где он вынырнет и еще до того, как отец выскочил из земли, подготовил торнадо, и как только Миура показался на поверхности, его выдернуло вверх будто штопором.
Воздушный вихрь был такой силы, что земляные техники не могли к нему пробиться. Он не ширился, как всегда бывало, а ускорялся будто центрифуга. Гул стоял невероятный.
Безымяныша и самого потянуло вперед, хоть он и стоял в сотне шагов. Давление, создаваемое в воронке, давило на уши.
Всё это время облака тяжелели. Черная туча будто древний хтонический бог спускалась ближе к земле. Молния обрушилась в торнадо словно гнев небес.
Сплошной искрящий светящийся вихрь ослепил и самого Безымяныша.
А когда техника развеялась, к его ногам выбросило Миуру.
Едва отросшие волоски вырвало от давления, и по всему телу остались мелкие красные точки. Глаза были выпучены, чуть не выскочив из орбит. Из носа и ушей шла кровь. Плечи, локти, кисти и пальцы были вывернуты в обратную сторону.
В глазах Миуры застыло неверие. Гарант клана, так его звали. Развеялась вся слава, приобретенная в смертельных схватках. Развеялась по ветру.
Он сплюнул кровью, попытался подняться, но смог лишь сесть на колени.
В руках Безымяныша соткалась молниевая катана.
— Хоть в последний миг не будь ублюдком, скажи, что должен. Войди в хроники рода достойно принявшим смерть.
Миура устало кивнул.
— Я признаю твоё лидерство по праву сильного, — прохрипел он. Если бы умел плакать, наверное, заревел бы от бессилия, но вместо этого мужчина лишь запрокинул голову и зарычал.
Трескучая катана поднялась вверх. Счет контроля техники шел на секунды. Безымяныш нарушил правило и истратился в ультимативном навыке почти полностью, чуть снова не шагнув за грань утраты дара. Но так было надо.
— Я как лидер клана признаю тебя дерьмовым отцом и оступившимся предводителем. Приговариваю к смерти. Во имя моего господина. И во имя…
— Такеши Обата-Асакура! — проговорил Арс.
— И во имя клана! — дополнил Такеши, опуская меч.
Глава 25
— Стойте, — прохрипел Миура. — По глазам было видно, что прочувствовал страх смерти, но не затрясся и не стал молить о пощаде. — Вы должны еще кое-что знать…
— Говори, — кивнул Такеши, не ослабляя бдительности.
— Джуны не погибли. У них была дочь и… — он закашлялся, не смог договорить и потерял сознание.
— Ну твою ж медь! — выругался я. — Вливать силу в него не буду.