ую от посторонних, — не приписывайте неудачу на свой счет. Считайте, что это был один из тех исключительных случаев, когда с задачей вряд ли мог справиться хоть кто-то, да? — смотрю на Лина, ожидая его поддержки.
— Совершенно верно, — ухмыляется истинный. — Твой папа полон сюрпризов.
— Дорогие дамы и господа, — прерывает наш разговор гулкий голос конферансье, — встречайте! Неподражаемая, восхитительная, очаровательная, бесподобная именинница! Прима Наяда Каурия!
Зал взрывается аплодисментами, и, чтобы не выделяться из толпы, наша троица тоже присоединяется к приветствиям удивительной певицы.
Я ни разу до этой минуты не видела ее вживую, потому мне очень интересно поглядеть на ту, кто очаровывает своим волшебным голосом миллионы людей по всему миру.
— Мои дорогие! Рада видеть всех и каждого в этом чудесном месте, — журчит дивная речь молодой оборотницы, завораживая и заставляя слушать ее затаив дыхание.
Девушка изящно разводит руки в стороны, буквально побуждая всех оглядеться и понять: наше присутствие тут, в восьмиугольном просторном белоснежном зале с золоченым куполообразным потолком и огромными арочными окнами-дверьми, открывающими вид на изумительный парк с морем цветом, тоже ее подарок гостям, как и до сего момента скрытые тенью столы, уставленные шампанским и деликатесами.
— Сегодня, в этот дорогой моему сердцу день, позвольте сделать для вас, замечательные мои, вот такой необычный сюрприз. Прошу, располагайтесь, угощайтесь и наслаждайтесь. А я вам спою!
Зал вновь взрывается аплодисментами, стоит приме закончить речь. Я же, привстав на носочки, чтобы мои слова не услышали посторонние, шепчу:
— Она — омега, Лин, я чувствую связь.
— Даже так? — прищуривается Фуров, переглядываясь с Грасом. — Очень интересно. Получается, Джейкоб прав, сама богиня участвует вместе с нами в наведении порядка и действует через Каурию.
Мы все трое оборачиваемся, чтобы еще раз взглянуть на необычную певицу, а в следующее мгновение она сама отвлекается от своего аккомпаниатора, смотрит прямо на нас и подмигивает.
— Ты это видел? Видел? — удивленно распахиваю глаза, дергая Фурова, как маленькая девочка, за рукав.
Ну а что? Я и не считаю себя сильно большой и умной. Мне всего-то сорок три недавно исполнилось. И вообще каждый новый шаг неизвестно, что нам несет. Потому мне и интересно, и страшно одновременно.
— Видел, моя хорошая, — перехватывает мою ладошку истинный и чуть склоняет голову, глядя на Каурию. Будто мысленно с ней переговаривается, и они понимают друг друга. — Всё будет хорошо, Ани, пойдем за наш столик.
— Вы же не будете против моей компании? — хмыкает Райдэн, оказываясь по другой бок от меня.
— Ни в коем случае, — улыбаюсь, оборачиваясь к мужчине, и тут же сбиваюсь с шага, когда улавливаю знакомый запах.
Узана.
Рядом.
Дыхание перехватывает. Кровь мгновенно устремляется прочь от головы. Ладошки потеют. Меня пробирает такой сильный испуг от скорости, с какой начинают происходить события, что я теряюсь и замираю столбом.
— Ани, — Лин в отличие от меня реагирует мгновенно, как и его друг.
Последний прикрывает нас широкой спиной, пока истинный прижимает меня к себе, растирая руки, плечи и спину, заставляя заледеневшую кровь вновь возобновить циркуляцию, а бестолковые ноги держать свою хозяйку.
— Все хорошо, ты умница, — хвалит меня Фуров, непонятно за что.
— Я… — сглатываю пересохшим горлом и пробую вновь, — я почувствовала сестру Марицы. Узану. И…
— И ее уже взяли… — кивает мне истинный, предлагая посмотреть самой.
Хмурюсь и оборачиваюсь, чтобы заметить, как два огромных двуликих, подхватив сестру Буловой под руки с обеих сторон, буквально выносят ее в боковую дверь, а еще один двуликий спереди и один сзади контролируют, чтобы им никто не помешал.
И в этот момент прима Каурия начинает петь, а я понимаю, почему ее голос называют волшебным. Все присутствующие, как один, оборачиваются к сцене, совершенно забывая обо всем. И внимают, открыв рот.
— Как ты понял про Узану? — уточняю более важное, чем действительно совершенное пение.
— Ты признала меня своим истинным, Ани, и показала опасность, отправив мыслеобраз, — Лин сияет такой счастливой улыбкой, что буквально ослепляет, — спасибо, родная, я тоже тебя очень люблю.
А в следующее мгновение всё исчезает.
Всё.
Абсолютно всё.
Потому что истинный меня целует.
С чем можно сравнить первый поцелуй?
Я не могу ответить связно, потому что в голове появляются сотни различных ассоциаций: и с родниковой водой, насыщающей организм, и с крылатым ангелочком, попадающим стрелой любви прямо в мое беспокойное сердечко, и с ощущением своей целостности, которая чудесным образом восстановилась прямо на глазах, и с обретение самой себя, и с радугой, расцветающей в душе, и с бабочками, порхающими в животе.
Единственное, что понимаю хорошо, мне немного стыдно перед Соланой. Так как на несколько секунд забываю даже про нее, потому что тону в нем, в своем истинном. Растворяюсь в его неиссякаемом источнике чувств, в его раскрытой нараспашку для меня душе, в его невероятно теплых глазах и нежнейших объятиях.
— Ты не бракованная, ясно?! — произносит Фуров, грозя мне пальцем. — Чтобы даже мысли об этой глупости больше не допускала. Поняла, красавица моя?
Киваю удивленно и следом широко распахиваю глаза, выдавая себя с головой:
— А как ты об этом узнал?
Лин не ошибся. Я думала, и ни раз, ощущая свою неполноценность. И переживала. За себя, за него, за всех нас.
— Увидел, Ани, — следует все такой же серьезный ответ, — потому что эта мысль у тебя всегда на поверхности. И ты никак не можешь ее отпустить. Но я прошу тебя это сделать, ведь ты для меня — сама лучшая. Веришь?
Киваю, сглотнув комок в горле, и улыбаюсь.
Верю. Конечно верю, ведь я читаю его, как открытую книгу.
— Ребята, у Каурии перерыв, — разрывает нашу зрительную связь с истинным Райдэн. — Давайте к гостям. Думаю, нам неспроста выделили места за самым помпезным столом в алькове.
Глава 48
ЛИН
Грас оказывается прав.
Четверо из пяти Высших вместе со своими пассиями занимают самую большую и вычурно украшенную нишу. Вот уж где декораторы потрудились на славу. Каждая витая белоснежная колонна оформлена инсталляцией из живых цветов, золотых цепей и легчайшей воздушной органзы, напоминающей облака, а утопленные в стены светодиоды акцентируют внимание на блеске хрусталя и серебра, присутствующего на столе. Да, последний просто ломится от обилия щедрых угощений и дорогих напитков.
— Добрый вечер, господа, дамы, — слегка склоняем головы вместе с Грасом приветствуя присутствующих и, не сговариваясь занимаем места с обеих сторон от Анилы.
Моя девочка выглядит сильно взволнованной, но, как бойкий воробей, вдергивает подбородок и с достоинством принимает приветствия в ответ, а едкие завистливые взгляды некоторых особо наглых девиц еще и давит лукавым прищуром темно-синих лазеров.
Вот и правильно, умница. Всяких выскочек надо уметь ставить на место.
Тем более, когда те ведут себя показательно развязно.
Красавица моя. Вот уж не думал, что у нас получится так быстро, а главное, внезапно, наладить связь истинных, позволяющую не только чувствовать друг друга, но и передавать мыслеобразы, а иногда и целые послания.
Но стоит ли удивляться? Ани у меня — сама по себе необычна, оттого прогнозирование с ней чего-либо равнозначно тыканью пальцем в небо. Глупо и бессмысленно.
Да и не нужно.
Всему свое время. Главное, что она преодолела сомнения и выбрала меня. Пусть вот так, с перепугу, не ожидая встречи с преступницей, но всё же. Рыжуля первым делом и физически, и душевно рванула ко мне, как к своему щиту, доверилась и открыла себя и свои страхи, тем самым связав наши судьбы в одну.
Рад ли я?
Не то слово.
Безумно счастлив.
Сжимаю под столом тоненькую ладошку единственной, навсегда покорившей моё сердце малышки и млею. Мать-Луна, как же я счастлив и безмерно благодарен тебе за такой бесценный дар.
И еще ни раз поблагодарю, в чем уверен на все сто процентов, вот только закончу тут все дела, найду нашу названную дочь, сотру с лица Мира Двуликих всех мразей, помогу любимой восстановить связь с волчицей и успокоюсь, выдохну, прижав свою рыжулю к груди.
Идеальные планы, хмыкаю сам себе под нос, ощущая, как согреваются пальцы Ани в моей ладони. И настораживаюсь, улавливая напряжение истинной.
— Ой, — вдруг произносит Анила, случайно касаясь вместе с одним из Высших одной и той же салфетки.
Мужик первым убирает руку и расплывается в слащавой улыбке, сверкая неестественно белыми зубами. А я прищуриваюсь и до скрипа сжимаю челюсти, уговаривая себя не торопиться. Безумно хочется врезать по этой пресыщенной высокомерной роже, потому что понимаю: крысёныш специально полез, чтобы коснуться моей девочки.
Загрррызу, — озвучивает мои мысли Бураш, подбираясь ближе.
Я сам, — уверяю волка.
— Прошу прощения, красавица, — лыбится тем временем человеческий смертник, не подозревая о нависшей угрозе, — бери-бери, — кивает на салфетку, — я не спешу.
— Возьму. И не только ее, — вдруг говорит неестественно потяжелевшим голосом моя истинная, отчего я напрягаюсь сильнее, уже предполагая причину такого ее поведения, а Грас чуть поворачивает голову в сторону и отдает незаметный приказ нашим волкам быть наготове.
Вот он.
Гниль среди Высших.
Попался.
— Еще что-то хочешь? — подмигивает высокопоставленный идиот, явно не понимая, что сейчас оборотница точно не шутки шутит, а еле сдерживает желание перегнуться через стол и свернуть ему шею.
— Вернуть тебе долг, Высший, — на губах истинной расплывается жуткий оскал, и я впервые задумываюсь, а сама ли она сейчас все это говорит или…
То, что через Ани действует богиня, понимаю не только я, но и присутствующие рядом оборотни. Темно-синие глаза любимой затуманиваются и превращаются в лунно-желтые мерцающие искрами гелиодоры. Жесты и голос насыщаются неимоверной силой, которой невозможно противостоять. А вокруг тела образуется сияющий золотом контур.