– Ты одна? Без жениха? – вместо приветствия хмыкает она и ехидно усмехается. Беседа обещает быть непростой. Но нам это нужно. Выяснить все сразу, чтобы больше не возвращаться к этому.
– Как видите, – равнодушно пожимаю плечами и вхожу в гостеприимно распахнутую дверь.
С недоумением рассматриваю свекровь. Как же она сильно сдала за последнее время. Держалась долго, но наша история с Павлом, видимо, добила ее окончательно. От ухоженной и цветущей женщины осталась лишь тень. Мое сердце болезненно сжимается от жалости, а чувство вины неприятно грызет.
Людмила Петровна перехватывает мой изучающий взгляд и плотнее кутается в домашнюю кофту.
– Зачем пожаловала? – хмуро спрашивает она.
– Нам надо поговорить.
– Есть о чем? – Ее бровь надменно выгибается, а губы складываются в тонкую линию.
– Да, мне нужно многое вам рассказать, – уверенно киваю и выдавливаю из себя дружелюбную улыбку. Но растопить ее заледеневшее сердце не получается.
– Ну проходи, – кивает в сторону кухни и первая идет туда.
Следую за ней.
– У вас все хорошо? – взволнованно спрашиваю, заметив в раковине гору посуды. Это так не похоже на свекровь, что становится не по себе.
– Просто замечательно, – огрызается она и садится на свободный стул. – Чай не предлагаю, хочешь – сама делай.
Вздыхаю и ставлю чайник. Пока он греется, мою посуду, выстраивая около раковины аккуратными стопками. Механическая работа как раз то, что мне сейчас нужно, чтобы привести мысли в порядок.
Чайник с громким щелчком выключается. Достаю чашки и наливаю нам чай. Ставлю на стол и сажусь напротив Людмилы Петровны.
– Я знаю, вы меня не любите и, в общем-то, никогда не любили, – не глядя в глаза, пододвигаю к ней чашку. – И не осуждаю вас за это…
– Надо же, какое великодушие, – кривится она и не притрагивается к чаю.
– Выслушайте сначала, потом будете судить.
– Говори, – кивает и смотрит куда-то в сторону, инстинктивно закрываясь от меня. Да, достучаться будет непросто.
– Сразу хочу попросить прощения за то, что не рассказала вам всего сразу… – спотыкаюсь на полуслове, но продолжаю. – Просто не могла. Павел мне строго-настрого запретил. Это было опасно…
– Ах, Павел… – ядовито фыркает свекровь.
– Мы с ним не собирались расписываться, – выдыхаю одним махом. – Наши отношения лишь фарс для отвода глаз.
– В смысле? – Она поворачивается и с недоумением смотрит на меня. Осталась самая малость… точнее, шок-контент, который я понятия не имею, как преподнести.
– Попробую по порядку… – беру чашку и делаю несколько жадных глотков. – Вокруг нашей семьи сплелось целое змеиное гнездо. Николай Юрьевич вместе с Лютаевым решили убить Ванечку и преступным путем завладеть его бизнесом… – спутанно рассказываю я, сама не понимая, что несу. Какой-то набор бессмысленных фраз.
– Гончаров? – Людмила Петровна, к моему величайшему удивлению, безошибочно выдергивает главную мысль.
– Да.
– Он всегда завидовал, – хмыкает она и пожимает плечами. – Сначала моему мужу, потом сыновьям, только откуда тебе об этом известно?
Нервно сглатываю. Пора…
– Мне об этом рассказал сам Иван…
– Когда? – Болезненная усмешка искажает ее губы. – Моего сына больше нет.
– Вы не поняли… – набираю в легкие побольше воздуха и торопливо выпаливаю. – Он вернулся!
– Как вернулся? Куда? – Свекровь растерянно хлопает ресницами, никак не осознавая смысл моих слов. Замечаю, как ее руки начинают дрожать, и накрываю своей.
– Домой, – с улыбкой продолжаю. – Иван жив и ждет вас у нас дома.
– Как же это, господи, – хватается за сердце и откидывается на спинку стула.
Вот я дура, не подготовилась. Подскакиваю с места и судорожно ищу аптечку. Достаю из нее корвалол и капаю в рюмку, смешивая с водой.
– Все хорошо, успокойтесь, – протягиваю Людмиле Петровне лекарство и воду. – Вот, выпейте это.
Залпом осушает сначала рюмку, затем стакан, хватает меня за запястье и с мольбой смотрит в глаза.
– Вика, это все правда?
– Абсолютная, – улыбаюсь ей и порывисто обнимаю за плечи. – Собирайтесь, поедем к нам, и сами все увидите.
– Конечно-конечно. – Она решительно встает и идет к выходу. Провожаю взглядом и облегченно выдыхаю. Кажется, самое страшное позади.
Глава 22
Иван
Стою у окна и неспешно потягиваю кофе. Вика уехала рано утром и уже должна была вернуться, но пока тишина. Звонить не решаюсь, не хочу мешать. Да она и сама просила не дергать ее без повода, если бы что-то случилось, уже бы сама мне набрала.
– Есть какая-то информация про бабушку? – Взволнованный голос Насти раздается совсем рядом.
Не слышал, как она подошла. Девушка переживает очень, словно тень, слоняется по дому, но обнадежить ее нечем.
– Пока нет, – поворачиваюсь к ней и перехватываю тревожный взгляд. – Но мой человек уже где-то там. Обещал позвонить, как только что-то узнает.
– Будем ждать, – вздыхает она и подходит ко мне.
Мы стоим плечом к плечу, но я смотрю в стену, а она в окно. Молчим. Слова сейчас ничего не значат. Да и нет слов, способных успокоить ее тревогу.
– Все будет хорошо, – все же говорю я, чтобы хоть как-то поддержать Настю.
– Надеюсь… – Голос звучит совсем пусто, и тяжелый вздох срывается с ее губ. – Такси подъехало, – сухо констатирует она, а я оборачиваюсь.
– Вика с мамой, – невольно расплываюсь в улыбке, глядя на то, как Вика неуклюже выбирается из машины.
– Ты очень любишь жену? – тихо спрашивает Настя.
– Больше жизни, – не задумываясь отвечаю.
– Вы такая красивая пара… вам очень повезло.
– Спасибо, – приобнимаю ее за плечи и подталкиваю к выходу. – Пойдем встречать гостей?
– Я лучше пойду к себе. – Настя осторожно скидывает мою руку и останавливается.
– Почему?
– Не люблю все эти слезливые мелодрамы…
Да я и сам не люблю. Но мне деваться некуда, в отличии от нее.
– Хорошо, иди и позови Нюсю встречать бабушку.
Настя кивает и идет к лестнице, а я выхожу в коридор как раз в тот момент, когда открывается дверь. Мама видит меня и хватается за косяк, чтобы удержаться на ногах. Спешу к ней и помогаю сохранить равновесие.
– Мам, ну ты чего?
– Сыночек… господи… – кидается мне на шею и крепко обнимает. – Как же это? Какое счастье, что ты жив. Я уже не верила…
Тараторит без умолку. Отстраняется и начинает беспорядочно целовать мое лицо. Терплю сколько могу, затем перехватываю ее плечи, отстраняю от себя и смотрю в глаза. В них лихорадочный, почти сумасшедший блеск, зрачки расширились, взгляд бегает, как заведенный. Пора принимать меры.
– Мам, успокойся, все хорошо, – прижимаю ее рыдающую навзрыд к себе и мягко глажу по спине. – Я живой, здоровый. И очень рад тебя видеть.
– Где ты был столько времени? – судорожно всхлипывает она. – Я ведь тебя уже похоронила.
– А я воскрес, – улыбаюсь ей. – И умирать обратно не собираюсь.
– Это чудо…
– Ну какое чудо, мам?
– Самое настоящее. Не могу поверить, что это не сон.
– Поверишь, – придерживаю ее за плечи и веду в сторону кухни. – Пойдем, я налью тебе чаю.
Усаживаю маму на стул и хочу отойти, но она перехватывает мою руку.
– Не уходи, посиди со мной.
– Посиди. – Вика касается спины и проходит дальше. – Я сама налью.
Послушно опускаюсь на стул. Чувствую себя экспонатом в музее.
– Ванечка, сыночек мой, расскажи мне все. – Мама сжимает мою руку и преданно смотрит в глаза. – Я должна знать.
– Нечего рассказывать, мам. – Не хочу ее нервировать лишний раз. Ни к чему ей знать о том кошмаре, в котором я жил все это время. – Я выжил и вернулся – это главное. А все остальное уже прошлое, о котором очень хочется забыть.
– Все точно хорошо?
– Уже да, – поднимаюсь, притягиваю жену за талию к себе и нежно целую в висок. – Мы с Викой вместе и скоро станем родителями второй раз, – глажу сильно округлившийся животик и улыбаюсь. – Это ли не счастье?
– Конечно. – Мама тоже улыбается и смахивает набежавшие слезы. – Я так рада за вас.
– Бабушка! – Нюся вбегает в кухню, останавливается посередине и недовольно топает ногой. – Ты почему столько времени ко мне не приходила?
– Прости, моя хорошая. – Мама улыбается и протягивает руки. Нюся с готовностью забирается к ней на коленки. – Я плохо себя чувствовала.
– А сейчас хорошо?
– Просто замечательно, – улыбается она и целует Нюсю в щеку.
Телефон вздрагивает в кармане. Достаю и смотрю на дисплей. Важный звонок от человека, который уехал к Анисье.
– Я сейчас, – шепчу Вике на ухо и выпускаю из объятий.
– Что-то случилось? – взволнованно спрашивает она.
– Нет, просто звонок важный.
Сдвигаю зеленую трубку в центр и выхожу из кухни.
– Слушаю, – взволнованно говорю я.
Прохожу в гостиную, где меня не будет слышно из кухни, и опускаюсь на диван.
– Я на месте, – отвечает Михаил, человек, которого мой безопасник отправил к Анисье с проверкой.
– Отлично. Какие новости?
Задерживаю дыхание, боясь услышать ответ. Думать на тему «что будет, если…» не хочется совсем. Все это время я старательно отгонял от себя мрачные мысли, стараясь думать позитивно. Но сейчас внезапно становится страшно. Неприятный холодок бежит по позвоночнику, а ладони мгновенно повлажнели.
– Все, в общем, неплохо. – С моих губ слетает вздох облегчения, а с души словно падает камень. – Оба старика живы, здоровы. Правда, чуть из ружья меня не пристрелили, но вроде удалось договориться, – хмыкает Михаил.
– Они могут, – расплываюсь в улыбке, вспоминая, как мы с Анисьей скрутили бандита. – Можешь дать Анисье телефон?
– Да, сейчас.
Жду. Слышу из динамика тяжелые шаги и невольно вспоминаю, как сам там ходил. Знакомый скрип двери, глухое эхо в доме. Так явно представляю себе все это, словно только вчера был еще там.
– Алло, – раздается скрипучий голос Анисьи. – Иван?