– Слушай, ты, – прошипела я, – между прочим, это незаконно! Мне было восемь.
Дым рассеялся, вместе с наваждением. Ни статуй, ни пепелища. Увидела пять этажей ультрасовременного здания и охранника перед собой, в форме и недоумении. Его железная лапа сжимала мое плечо, на хмуром лице ничего хорошего не читалось.
– В дупель, что ли? – рявкнул он, грубо толкнув меня к воротам. – А ну, вон отсюда!
– Не тех гоняете, – протянула я, с трудом удержав равновесие. – У вас тут призрак-педофил завелся…
Брови охранника сдвинулись в одну линию, довольно недружелюбную. Понимания озвученной проблемы – ни грамма. Вопиющая безответственность.
– Иди домой, – поторопил он, указав пальцем на кусты, будто там я и жила, – протрезвей.
Стало обидно, очень. До этого ниоткуда не выгоняли, если не считать тот случай в детском лагере, когда мы играли в бутылочку, и никто не захотел меня целовать. Ну вот, опять некстати вспомнилось… Все мои беды из-за одного дурацкого кольца, абсолютно! А ведь оно даже не в моем стиле!..
– Знаете, что? – встала я в позу. Не уверена, в какую именно, но внушительную. – Вы не имеете права меня выставлять, ясно? Это моего жениха дом! Был… Понастроили здесь… А моего разрешения спросили?! Может, я против! Снесли, понимаешь ли, почти законную свадебную недвижимость. Хапуги! Мошенники!
– М-да, явно чем-то позабористее заправилась, – проворчал охранник, принюхиваясь.
Я обогнула его и ломанулась к парковке, на бегу пытаясь стащить с пальца чертово кольцо. Подальше зашвырну, вдруг сработает! Увы, не снималось. Никак. Словно влитое сидело! Блюститель порядка подло настиг меня у шлагбаума, подцепил за шиворот, я потрясла рукой перед его носом, надеясь, что кольцо таки соскользнет. Фиг. Да и расценили мои телодвижения как-то превратно.
– Сейчас полицию вызову, – пообещал охранник грозно, увернувшись от просвистевшей у его щеки ладони, – пристроят тебя по назначению!
Я фыркнула, сзади донеслось ласковое:
– Нет-нет, полиция лишняя, мы уже уходим.
Хм-м-м? Голос, несмотря на интонацию, был смутно знакомым. Я заглянула за спину охранника, сфокусировала взгляд. Ну, надо же, кто нарисовался!
– О, Елена Викторовна, – пропела я приветливо, – что-то заработались вы сегодня.
Не так давно удравший от меня тип усмехнулся. Подбросил на ладони ключи, кинул их в карман куртки и на полном серьезе заявил:
– Это мое. Существо злобное, но забавное.
Чего?! Зато охранник руки убрал. Уставился пристально, со странным недоверием. Я поправила кофту и твердо решила былых обид не прощать. Вздернув подбородок, сказала честно:
– Я его не знаю!
– Верочка, ну хватит, – одернули с такой натуральной обидой, что впору было прослезиться. – Подебоширила, теперь пора баиньки.
– Никуда. Я. Не пойду!
Он невозмутимо кивнул. Мгновение, и меня сгребли в охапку, прямо на глазах равнодушно зевающего хранителя порядка. Оказалась варварски закинута на плечо, еще и шлепок по заднице получила за попытку вывернуться. Ух ты… Я протестующе пискнула, забор начал отдаляться.
– Эх, Родька, – пробормотал вдогонку охранник, – не мог себе нормальную бабу найти?
Что?! Я нормальная!
Мир гнусно закружился, рядом пикнула сигнализацией машина. Вернее, ее очертания. Куда это мы? Не поеду! К горлу подкатила тошнота, лишая возможности высказаться. Чертовы конфеты… Щелкнула дверца, из салона пахнуло теплом. Сгрузили на заднее сидение, между пакетом с непонятной пластмассовой ерундой и диванной подушкой. Я сглотнула противную горечь и хотела наконец возмутиться, но голова так удобно легла на подушку, словно мы были созданы друг для друга. Пока я дошла до мысли, что возмутиться-то можно и лежа, машина тронулась с места. Укачало за секунды, со всех сторон накинулась темнота. Подушка стала совсем родной, глаза закрылись сами собой…
Когда открылись, за мутным оконным стеклом занимался рассвет. Ярко-оранжевый, с насыщенными розовыми всполохами. Как с картинки, если не считать тех подозрительных пятен, сквозь которые приходилось это великолепие наблюдать. Я осторожно приподнялась, силясь не тревожить ежиков в голове. Они пищали, кололись и вели себя из рук вон плохо. Осмотреться пришлось, болезненно прищурившись. Ага, машина… Кроме меня в ней никого. Просторный салон, запах старой кожи. Потертые сидения, глубокая царапина на потолке. Висюлек всюду до кучи с черепами, сушеными глазками, когтями и даже лапками. Жуть. Со скрипом припомнились события минувшей ночи. Ох, ё! Вот это угораздило. На пальце было все то же неснимаемое кольцо, за окном – слякоть и редкий покосившийся забор, за которым едва виднелся приземистый домишко. Куда меня завезли?… Может, он все-таки маньяк? Не сексуальный, а обычный такой маньяк, скучный. Прикопает на окраине, и поминай, как звали. Я завозилась, поддела дрожащими пальцами ручку дверцы. Та легко отворилась. Снаружи окутало прохладой, окрестности вмиг перестали быть неведомой окраиной. Знакомый поселок. Особенно крыльцо типично дачного домика ровно напротив машины.
Совпадение?… Вряд ли. Мне туда – не сомневалась. Не приглашали, но где еще искать этого похитителя нетрезвых девиц? Я повторила недавний путь: калитка, скользкие ступени, незапертая дверь, пустой коридор. Нехорошо, но звонка не было, а на стук и громкое приветствие никто не отзывался. За аркой в одиночестве чирикала птичка – звонко и лениво, подоконник ломился от горшков с рассадой. Не заметила их вчера… Широкий стол усеивали разложенные на газетке душистые травы, на самом обыкновенном единственном стуле покоилось едва начатое вязание в куче клубков. Комната выглядела далеко не так пугающе, как в прошлый раз. Местная ведунья специально перед клиентами мистичность наводит? Ну или у меня во время визита случился приступ богатой фантазии! Голова загудела с удвоенной силой, подтверждая догадку – сейчас режим фантазий недоступен…
Из глубины дома донеслось шипение и невнятное бряцанье. Значит, есть кто-то живой. Я вернулась в коридор и прошла дальше, на шум. По вздувшемуся паркету, мимо приоткрытых дверей и стенного шкафа, из которого пахло старьем и нафталином. Кухня, крохотная. Древний пенал, посеревшие от времени столешницы. Гудел пузатый холодильник, на чугунной плите шипела и пузырилась маслом сковородка. Сбоку на скрипучей доске нарезала картошку ломтями старушка в халате, цветастом и жизнерадостном. Я споткнулась о здоровенный кабачок на входе и окончательно почувствовала себя вломившейся без спросу нахалкой.
– Вы меня помните, наверное, – сказала робко хозяйской спине, – я…
– Упрямее, чем мне сначала подумалось. И глупее, в разы.
Хриплый властный голос словно по гвоздю в виски вбил, в горле предательски пересохло. Ведунья обернулась. Зыркнула на меня так, что будь здесь лопата и печь, следовало бы заподозрить ее в скверных намерениях.
– Он тебе в этом не поможет, – отрезала она. – Не надо.
Интересно прозвучало. Речь о моем новом знакомом? А что именно не надо? Предполагается, будто я в курсе?… Вот теперь еще интереснее! Я сделала умное и очень уверенное лицо. Ну, насколько позволяло состояние…
– Не стоит оно того, – жестко пояснила ведунья. – У тебя жизнь есть, твоя собственная, цени. В ней много чему место найдется, помимо мужиков. Не столь велико горе, чтоб новое призывать! Брось. Найдешь себя в другом. Многим и такого не дано. Дух, что привязан к тебе, силен. Ты в безопасности, покуда с ним. Жива, здорова. Не зли его!
Отговаривает. Получается, можно что-то попробовать? Тогда еще как надо!
– А я рискну, – выдавила я сипло, оттого не слишком убедительно вышло. – Не нужна мне такая жизнь…
Она сдвинула седые брови и смахнула на сковородку картошку с доски. Масло брызнуло во все стороны, я вздрогнула и отскочила. А ей хоть бы хны… Терминатор, а не старушка.
– Коза бестолковая, – высказали мне. – Только хуже будет.
Я бы ответила, что хуже вроде бы некуда, но язык увяз во рту, и как-то дурно стало, хоть рядом с кабачком ложись.
– Знаю я, чего тебе нужно, – зло бросила ведунья, распахнув створку пенала.
Оттуда одуряющего громко звякнуло, забулькало. «Пожалуй, не стоило ее злить», – подумалось с опозданием. Перед глазами поплыли мутные круги, из-за них вынырнуло морщинистое лицо. В руки ткнули стакан воды. О! Осушила его за секунды. М-м-м, холодненькая… Но привкус странный… Я уставилась на пустое дно и озадаченно облизала губы.
– Сейчас с женихом и познакомишься, – захохотала старушка, ловко выхватывая стакан.
А?! Я закашлялась. Не смешно!
Она демонстративно отвернулась к сковородке, жареной картошкой потянуло невыносимо. А еще прогорклым маслом и солью. Желудок сжался в тугой комок. Не от голода… Если я что-либо съем, меня вывернет. Ну или если продолжу нюхать то, что можно съесть.
Кабачок оскалился рвано обрезанным хвостиком, в коридоре хлопнула дверь. Пробухали тяжелые шаги, явно в нашем направлении. С кухни меня сдуло безо всякого сквозняка. Свернула за угол и столкнулась с тем, кого, собственно, и искала.
– Вот ты где, – сказал он таким радостным тоном, какого наверняка не слышали даже в бюро находок. – Я уж думал, удрала. В лес.
– Пытался преследовать? – уточнила я, двумя пальцами выцепив из его шевелюры кусок обломанной ветки.
– А то. Теперь снова твоя очередь. – Этот нахал издевательски подмигнул и крикнул так, что я чуть не оглохла: – Бабуль, до вечера!
О-о-о… Это и есть та самая бабушка, которая запрещает знакомиться с девушками? Пожалуй, дела у него обстоят немногим лучше, чем у меня!
Я доковыляла за ним до прихожей, за дверь вывалились вполне грациозно – не упав. На крыльце облокотилась о перила, вдохнула полной грудью. Опора, свежий воздух. Хорошо! Голова гудела чуть меньше, словно ежикам вздумалось вздремнуть. На улице заметно посветлело, наконец смогла нормально рассмотреть машину за забором. Волга старая, прям совсем, натурально советская. Черненькая, лупоглазая. Выглядела довольно прилично, разве что помыть бы ее. Царапины на боку смотрелись стильно, эдакими брутальными шрамами. Охренеть, раритет! Я протерла глаза, машина никуда не делась. М-да… Как оно дожило до наших времен? Ее хозяин что, некромант?!