– Понять, в чем предназначение кольца. Любое проклятие можно снять, если докопаться до его сути.
– Необходимо узнать, что на самом деле произошло? – Мой нечастный, измученный ежиками мозг со скрипом напрягся. – С той девушкой и призраком? То есть тогда еще не призраком…
– Именно, плакса. – Родион мстительно потрепал меня по голове. Пф-ф-ф! Уверена, безобразнее не стало. – Случилось это так давно, что хрен что выяснишь. Но ты связана с ней, через кольцо. Поэтому шансы есть. Попробуем.
Ура! Призрачное расследование предстоит, значит. С подглядыванием. Я отодвинулась и шмыгнула носом. Вышло громко. Впрочем, неважно. Еще сильнее опозориться сложно.
– А ты что… – решила я все же попытаться, – как бы это сказать… ведун?
– Ведьмак, – хохотнул он и стукнул по капоту машины. – Вперед, Плотва.
Не смешно! Но я почему-то хихикнула. Уселась на переднее сидение, прочие вопросы оставив при себе. Главное, что мы попробуем. Не буду лезть в эту его… профессиональную область. По-моему, когда я молчу, у нас разговор гораздо лучше складывается.
Всю дорогу я прилежно в салоне ничего не трогала, дышала глубже и делала вид, что рассматриваю в щели приоткрытого окна деревья, а потом уже и дома. Родион одной рукой крутил руль, другой барабанил по переключателю скоростей. Надеюсь, не передумает! Музыку включил, под которую размышлять было совершенно невозможно. Гремела похлеще связки жестяных банок по асфальту. А уж вокал… И это я-то, по его словам, знатно выла?…
Миновав пестрящие высокими новостройками новые районы, включая мой, мы легко и умеючи очутились в центре города. Теми закоулками, о которых знают разве что коренные жители и избранные таксисты. Вроде незнакомые места, а потом бац, и за поворотом – главный универмаг или с детства родная площадь. Покружив по старым улочками между ухоженными уютными дворами, машина въехала в массивные кованые ворота и остановилась. А за ними… Кирпичная серая пятиэтажка, лепнина ласточкиных гнезд под аркой, разбитая брусчатка. Я высунула нос в окно и, с любопытством оглядев колоритные окрестности, поинтересовалась:
– Мы к кому?
– Ко мне. Выходи, коли приехала.
– Разве ты не с бабушкой живешь? – удивилась я. Наткнулась на не менее удивленный взгляд. – Прощался ведь с ней до вечера…
– О, это просто помочь заскочить. – Родион заговорщицки подмигнул. – Наши ведовские дела. Лягушек засушить, крови младенцев нацедить, и всякое по мелочи.
Я фыркнула и пулей вылетела на улицу. Пусть подумает над своим поведением! Думал он ровно минуту, пока глушил мотор и ставил машину на сигнализацию. С таким равнодушным скучающим видом, будто не девицу с опасным проклятием домой привез, а стопку отчетов на подработку. Может, так оно для него и есть? Не Хэллоуин, чтобы разгар сезона, но все-таки… Старушки с лавочки, вылитые идейные сплетницы, возбужденно зашушукались, я отчего-то смутилась. Родион извлек с заднего сидения тот самый пакет с непонятной ерундой и прошествовал в подъезд, а я – за ним. Ну, коли приехала.
Лестницу устилал ковер. Настоящий, ворсистый, в пестрые ромбики! Как в машину времени угодила… Резные перила, между пролетами – рядки аккуратных узких почтовых ящиков и фиалки в горшках. Через два этажа – обитая войлоком дверь. Едва Родион ее отворил, я первой юркнула внутрь, не дожидаясь приглашения. Ох ты ж! Просторный коридор в книжных шкафах вдоль стен, люстра на три рожка под высоким потолком, выцветшая елочка паркета. Всюду книги: забитые полки над дверьми, стопки на стульях. Пахло старым деревом, немножко пылью, и чем-то неуловимо родным и знакомым из далекого детства.
– Олдскульно, – поделилась я впечатлениями.
– Были времена, да, – Родион тяжело вздохнул, пристраивая куртку и пакет на колченогую вешалку. – Не то, что теперь. До сих пор не привык…
– А?! – Почувствовала, как глаза выкатываются из орбит. – Тебе сколько лет-то?
Он попытался сделать серьезное лицо, но улыбка все испортила. Уж слишком издевательская была. Оп-я-ять!
– Хватит надо мной глумиться! – разъярилась я, для внушительности притопнув. – Прикалываться, троллить и нести чушь!..
– А ты не ведись, – посоветовали как ни в чем не бывало, – не то, знаешь ли, сложно удержаться… Идем есть.
Желудок согласно булькнул, и я поняла, что за еду готова простить все. Даже шуточки эти идиотские. Что у нас тут на кухне? Дверная мебель, допотопная плита, слой крошек, бог весть когда в последний раз мытая чашка, огромная микроволновка, хоть слона разогревай, и кофемашина с таким количеством программ, что ловушка для призраков тоже вполне могла быть встроена. Вот так смесь! Впервые постигла истинное значение слова «диссонанс».
Родион куртку снял еще в прихожей, но теперь можно было внимательнее рассмотреть футболку со схематичной мордой недружелюбного оленя, настолько растянутую по широкой груди, что отчетливо проступали контуры мышц. Да-да, именно оленя я и изучала. А еще татуировку на предплечье. Странный знак – круг, четырехконечная звезда и причудливо сплетенные волны, волны, волны. Наверное, по работе что-то особо оккультное. Он полез в холодильник, я бесцеремонно заглянула за приоткрывшуюся дверцу. Ну, ясно – живет один. Ничего, кроме бережно накрытой тарелкой кастрюли и залежей пельменей в морозилке. Может, у него девушки и нет? Или она не фонтан, и не заботливая совсем. Мысленно отвесив себе затрещину за неуместные предположения, я усадила себя на стул и принялась рассматривать свои ногти. Мало интересного, конечно, но я ему и без призрачного отпугивания не очень-то нравлюсь. Разве что задницу оценил. Но задница – это такое, идет только в комплекте со мной. Поэтому, извините.
– Как мы будем вызывать воспоминания, проясняющие, что случилось в прошлом? – спросила я с расчетом на то, что услышу в ответ нечто язвительное, отчего у меня разом пропадет интерес к оленям. – По другим лесам и магическим деревьям прокатимся?
Родион отвлекся от богатого ассортимента холодильника.
– Все дело в пледе, – не подвел оленевод, и вдруг безо всяких издевок добавил: – А еще под тем деревом его невесту нашли. Мертвую.
– Чего?! – Я подскочила на стуле. – Откуда ты знаешь?
– Та история много шума наделала. Даже века спустя… отголоски.
Господи, и я там сегодня сидела? Жуть!
– Ее же барон убил, – вспомнилась самая популярная версия легенды, – из ревности. Накануне свадьбы.
– Во-первых, не барон, а разорившийся дворянин, – поправил он. – А, во-вторых, она его на тридцать лет пережила. К тому моменту шестой десяток разменяла.
– А при чем тут беременная служанка? – озадачилась я.
– При том же, при чем портал и инопланетяне, – скептически отозвался специалист по призракам.
– Но он ведь действительно погиб? – почему-то не до шуток стало. – В доме, на месте которого сейчас торговый центр стоит? И пожар был?
– Да. А вот подробности утеряны. Исторических источников мало.
Не сказала бы, что мало! Через пару минут мне притащили их из коридора и щедро вывалили на стол, вместе с пылью и засохшим приплюснутым жуком. Я брезгливо смахнула его на пол конвертом пожелтевшего письма и вчиталась в каллиграфически выведенные буковки. Там вроде было про погоду, предстоящую ярмарку и снова про погоду. Каждое третье слово – загадка, а у знакомых и интуитивно понятных написание такое, что глаза сломаешь. Родион ткнул пальцем в следующий абзац, где автор оставил наконец погоду в покое, и перешел к свежим сплетням. Особенно подробно докладывалось о помолвке Януша и Марии, той, что умница, первая красавица и самая завидная невеста. О! Неужели это наши?… Второй замызганный листок с расплывшимися чернилами подтверждал, что да. Автор побывал у Януша в гостях, после чего долго и обстоятельно изнывал от зависти, жаловался на страшенные статуи и клятый шиповник, который буквально везде. Сосед Янушу попался гадкий, но общительный, письма другу строчил пачками. Тяжело людям без интернета жилось… Я напрягала глаза и мозг, всматриваясь в смазанные строчки, Родион резво совал мне под нос нужные бумажки и подсказывал смысл устаревших слов. Откуда только знал? Может, не глумился насчет возраста-то?…
Из сборника бессвязно пересказанных сплетен по крупицам удалось собрать маленький пазл. Увлекательный, черт возьми! От родителей Януш унаследовал кучу денег, но распоряжался ими как попало и умных советов не слушал. Вообще никого не слушал кроме няньки-ведьмы. Та была «бабой дурной» и зыркать умела так, что душа в пятки. Из-за нее, окаянной, коровы дохли, и дождя за все лето не случалось. По авторитетному мнению нависающего надо мной профессионала «пока на метле мимо окон не летаешь, не считается». Ха-ха!
На радость соседу имение вскоре разорилось, Януш состояния лишился, еще и в долгах погряз. Семья Марии от него живо открестилась и помолвку разорвала. М-да… Обидно, правдивой самая скучная легенда оказалась. Януш пытался откупиться от кредиторов и прочих жадных людей, но безуспешно. Имение собирались продать с молотка. Не успели… В последнем письме почерк был уже не таким ровным. Буквы заваливались друг на друга и тонули в отпечатках клякс, словно у автора рука тряслась. Говорилось, что особняк сгорел дотла вместе с хозяином и не достался никому. Полыхало на всю округу, до самого неба.
Ух… Ничего себе!
Под ворохом писем лежал дневник, любовно обшитый облезлым бархатом. С тремя закладками. Спасибо Родиону, иначе я бы с ума сошла разбирать эти каракули, к тому же сестра Марии писала в основном о детишках и сортах капусты. И совсем немножко – о ней. Замуж первая красавица так не вышла, сколько родители ни хлопотали. Носила, не снимая свое обручальное кольцо, и старой девой пробыла до трагичного конца. Хм…
– Ну и ну, – высказалась я, отчаянно пытаясь разложить все по полочкам. Оно не умещалось и падало. Что-то смущало, и очень. – На ней тоже проклятие было? Из-за кольца?
– Возможно, – пожал плечами Родион, сбагривая разбросанные желтые листы в подобие стопки. А ведь хорошо сохранились, любой музей оторвал бы вместе с конвертами. – Я говорил, известно мало. И этот сплетник доверия не вызывает.