Интересно, что же происходит в эту минуту, что заставляет Драко чувствовать именно это?.. Он занимается с АД?.. Обедает с отцом, Муни и Нарциссой?.. А может очередные проблемы с Панси?.. Гарри прикусил губу. Единственный способ, чтобы это узнать…
Он задрожал. Нет! Он, и правда, не может!
Гарри не знал, как долго просидел там, укоряя себя в трусости, неспособный двинуться с места. Он смотрел на свет, соединяющий его с Драко, поочередно закрывая то правый, то левый глаз, и купаясь в ласковом тепле. Он пробовал спать, но это было невозможно здесь. Где бы это «здесь» не было. Возможно, он спал. Но не чувствовал себя отдохнувшим. Правда, усталости он тоже не ощущал. Он запутался. Он тонул в страхе, разочаровании, сожалении и тоске, смирившись с мыслью, что останется здесь навсегда, и тогда… Что-то изменилось.
В голове щелкнуло, и пропал голос. Гарри нередко говорил сам с собой, просто чтобы слышать хоть какой-то звук, чей-то голос, способный приглушить одиночество. Он зарычал, заставляя себя думать, сосредоточиться. Свет становился ярче, ширился, добрался до его пальцев, легко пощекотал их, и Гарри задохнулся. Боль, и адреналин, и решимость, и триумф, и опасение. Драко… он…. сражается . И он ранен.
─ Он просто тренируется, ─ пробовал убедить себя Гарри. Потом безнадежно покачал головой. ─ Нет. Я знаю, что это не так. Знаю. Ощущения не те. Идет бой. Вольдеморт сделал первый шаг, и Драко сражается с ним. И ребята из АД, скорее всего, тоже. …Зная, что им не победить… Только я могу убить его. Так гласит пророчество.
Но даже сейчас любовь никуда не ушла. Даже сейчас она жила в Драко. Лишь чуть отступила в глубину, продолжая гореть ровно и ярко. Гарри до крови прикусил губу. Тварь ─ его насилие, его ужас, его позор, терпеливо ждала. И где-то там ждал Драко. Они оба ждали его. Гарри должен стать тем, кто сделает первый шаг. Именно он. Он не может прятаться вечно. Если только не хочет, чтобы его свет исчез. Он не может позволить Драко умереть, приняв бой, предназначенный для него, Гарри. Он не может позволить погибнуть всему, что любит, всем тем, кто верит в него, лишь потому, что не способен противостоять содеянному Верноном Дурслем. Его дядя ─ урод. Простой маггл, не заслуживающий и минуты внимания Гарри, уже не говоря о жизни Драко.
─ Я справлюсь, ─ Гарри поднялся. Его трясло, но он твердо стоял на ногах. Оскал, приоткрывший зубы, даже близко не напоминал улыбку. ─ Я не позволю этому погубить меня или Драко. Ты слышишь меня, Вернон?! Я не позволю тебе убить меня!
И Гарри шагнул из света в свои самые страшные воспоминания, в Ад.
* * *
Ночь была необычайно ясной. Безоблачное небо и острый, замерзший полумесяц заставляли снег полыхать, а тени, отбрасываемые Запретным лесом, делали настолько темными и глубокими, что, казалось, в них можно провалиться. От любого движения глубокий снег громко хрустел, и им бы, наверное, пришлось ползти на четвереньках, если бы не специальные чары. Но полностью замаскировать звук шагов несущейся по хрустящему насту группы людей даже чары не могли. Хотя, с другой стороны, врагу это тоже доставит немало хлопот.
Солнце село два часа назад, и когда погас последний луч, началась атака на Хогвартс. Предстояла схватка; и Драко, раздав последние указания команде Гольдштейна, охраняющей школу, и команде Хигса, рассредоточенной у квиддичного поля, изящно огибая западни и прячущихся авроров, помчался к лесу, к группе Хупера, чтобы встретить первую волну пожирателей. Драко буквально физически почувствовал падение защиты, когда нестерпимо высокий звук тревоги вспорол ночной воздух. Внезапно мир показался слишком большим, а тени еще более зловещими.
─ Excrucio dolor morsus!
Потрескивающие проклятия жалили воздух и врезались в деревья, оставляя уродливые черные следы ожогов или осыпаясь на землю мелкими щепками. Неслышно скользили среди пожирателей авроры. И темные фигуры убийц падали одна за другой. Но их были сотни, и на место одного убитого вставало двое. Гвалт поднялся ужасающий, и Драко невольно рассмеялся, вспомнив, как переживал, что их может выдать легкий хруст снега под ногами.
Он нырнул вбок, уходя от удара и одновременно выплевывая проклятие. Издав пронзительный вопль, пожиратель рухнул на землю. У него в коленях были перебиты обе ноги. Драко зло оскалился, и швырнул еще одно проклятие. Очередной удар отразился от щита и ушел в землю, заставив снег взорваться вокруг них.
─ Contego!
Кто-то врезался в него сзади, и Драко почувствовал, как между ребер проникает тонкое гибкое лезвие. Взвыв от гнева и боли, он развернулся, перехватил руку, занесенную для повторного удара, вывернул ее и всадил лезвие в грудь пожирателя. Женщина, негромко вскрикнув, осела на снег и забилась в судорогах. Драко отшатнулся, зажимая бок, от которого по всему телу расходились волны боли.
─ Должно быть, клинок зачарован, ─ пробормотал он, старательно игнорируя жгучий жар, а потом, скованно и неловко ─ из-за раны, прицелился в сторону нескольких темных фигур. Проклятие пробило вражеский заслон, и Драко увидел, как в воздух бьет густая струя крови и как падает с плеча срезанная проклятием рука. Ветер донес до него запах: горячий, медный, темный. И, наверное, разыгралось воображение, но Драко вдруг показалось, что ночные тени, почувствовав этот сладкий запах, стали медленно сползаться к яркому пятну на снегу.
─ Exuro igneus dolens!
─ Драко! ─ звал голос Невилла, отчаянно и громко. Драко развернулся и, пошатываясь, побежал.
Девчонка Уизли с белым, как мел, лицом, без чувств лежала на земле. Половина ее скальпа была сорвана, открывая страшный окровавленный череп. Беспомощный Лонгботтом на коленях стоял рядом с девушкой, не в силах отвести от жуткого зрелища полных животного ужаса глаз. Руки у него были в крови, из горла вырывался хриплый полуплач-полувой.
Драко грубо встряхнул его, и гриффиндорец перевел на него дикий, остекленевший взгляд.
─ В больницу! Живо! Одеяло невесомости есть?
─ Д-д-да, ─ заикаясь, пробормотал Невилл.
─ Repello extundo!
─ Давай! ─ Драко ободряюще хлопнул его по плечу, и Лонгботтом, негнущимися руками стащив со спины небольшой рюкзачок, достал из него зачарованное шерстяное одеяло и бережно укутал Уизли. А потом легко поднял девушку на руки и побежал к школе. Драко прикрывал его спину до тех пор, пока Невилл не выбрался из леса, а потом повернулся и бросился назад, в гущу сражения.
Он чувствовал странное оцепенение и мучительное осознание. Любое ощущение было подобно острой бритве; голова, когда он планировал и рассчитывал проклятия и движения, работала с болезненной ясностью. Но ужас не коснулся его. Плоть ─ это всего лишь мясо, кровь ─ простая жидкость. И друзья не друзья. Они союзники и товарищи по борьбе. Никаких привязанностей, один холодный расчет.
─ Adflicto affligo!
Трое пожирателей одновременно бросились на него; и они вчетвером затанцевали на взрыхленном снегу. Одного пожирателя, вовремя не заметившего ловушку, втянуло в дерево. Самостоятельно освободиться он не мог; так и остался там дожидаться, пока не придут авроры, чтобы выпустить его. Двое оставшихся продолжали теснить Драко. Тот рычал и яростно отбивался, но в какой-то момент не смог достаточно быстро увернуться. Проклятие пробило щит, и огонь охватил левую ногу. Пожиратель, нанесший удар, упал, выблевав собственные легкие.
Дикая боль от сожженной плоти и сокращающихся мускулов, практически ослепила Драко. Он рухнул на снег, понимая сквозь кровавую пелену, застилающую рассудок, что последний пожиратель сейчас добьет его.
─ Forca comprehendo!
Боль чуть отступила, и Драко, судорожно всхлипывая, приподнял голову, чтобы увидеть Майкла Корнера. Равейнкловец опустился рядом с ним на снег и осторожно влил ему в горло зелье. Боль стала понемногу угасать. Драко попытался выровнять дыхание и остановить слезы. И внезапно позавидовал Гарри, все еще находящемуся в полной сновидений коме. Шел девятнадцатый день после последнего временного преобразования, девятнадцатый день непробудного сна Гарри. И все это время Драко и АД настойчиво тренировались. И все равно не успели.
─ Сможешь драться? Или доставить тебя в больницу? ─ прохрипел Майкл.
Только теперь Драко заметил, что шею равейнкловца скрывает толстая повязка.
─ Sanitas resarcio!
─ Я могу… сражаться, ─ Драко неловко сел и попробовал подтянуть колени. Обожженную ногу он не чувствовал совсем, присутствовало лишь ощущение неудобства. Что ж, оставалось довериться своему телу, в надежде, что оно и на этот раз не подведет.
─ Eradico manus manus!
Хромая, он потащился к ближайшим кустам, из-за которых слышались крики и были видны вспыхивающие отсветы проклятий. Винс и Джастин Финч-Флетчи сражались спина к спине. Драко послал ослепляющие проклятие в кружащие вокруг них темные фигуры, и двинулся вперед, стараясь подобраться как можно ближе. Еще шаг, и он, споткнувшись обо что-то мягкое, упал. Пожиратели радостно взвыли и прыгнули вперед.
─ Pessum ire oculus!
На него смотрели синие пустые глаза аврора Тейлор. Он споткнулся о ее труп. Дотянувшись до груди женщины, Драко достал три пузырька с зельями. А потом раздавил тонкое стекло в руках, не обращая внимания на впивающиеся в кожу мелкие осколки. Ядовитое облако вырвалось наружу и накрыло поляну. Задержав дыхание, Драко закрыл глаза. Закричали пожиратели. Через какое-то время Драко почувствовал, как кто-то опускается рядом.
Чьи-то сильные руки схватили его, пальцы сдавили плечи, задавая направление. Эти руки были его союзниками, и Драко, как мог, помогал им.
Винс что-то крикнул. Они стояли достаточно далеко от груды тел, на какой-то миг укрывшей их от основной битвы. Хаффлпаффца нигде не было видно. Драко досадливо тряхнул головой, не разбирая, что говорит Винс. Он вообще ничего не слышал! Сосредоточенное лицо Винса оказалось прямо напротив его глаз, губы задвигались.
─ Я в порядке! ─ заорал Драко, сообразив наконец, что тот пытается ему сказать.