– Я хочу стейк.
Северус кивнул, соглашаясь, и одарил Драко взглядом, который унял всю испытываемую блондином ревность – в темных глазах горели гордость и уважение. Драко сел прямо, в его груди разливалось странное тепло. А Северус, проходя мимо, нежно потрепал светлые волосы. Малфой встал на кушетке в полный рост и уложил подбородок на плечо рядом стоящего отца, прижимаясь своим носом к носу Гарри. Тот немного отодвинулся. Драко чуть качнулся к нему… И первым не выдержал, начиная громко смеяться.
– Хм… Если в вас столько лишней энергии, позволяющей так хохотать, то, наверное, мы недостаточно занимались сегодня, – Северус притворно нахмурился и зашагал в сторону кухни.
– Пожалуйста, – пропел Драко, забавно растягивая слоги. Он вприпрыжку прискакал следом и уже успел усесться за стол рядом с Гарри, в то время как отец обошел вокруг стола, чтобы опуститься напротив них. – Меня уже шатает от изнеможения. И если ты так раздражен, то, возможно, это ты переусердствовал, мучая нас?
– Ешь, вредина, – Северус невольно улыбнулся и расправил на коленях салфетку. Сидящая рядом Нарцисса повторила его жест. Гарри и Драко усердно скопировали их движения, стараясь не хихикать. Следующие несколько минут, пока они ели, были проведены в тишине. Дважды Северус пытался проникнуть в их сознание, чтобы проверить надежность поставленных щитов. Драко с трудом удавалось удерживать щиты, в отличие от Гарри, но зато блондин мог поддерживать их дольше и восстанавливать быстрее.
Защита Драко была на месте оба раза, но Северус был способен кое-что разглядеть сквозь нее. Сознание Гарри в первый раз было открыто, во второй – закрыто наглухо.
Мужчина одобрительно кивнул.
– Какие у вас планы на вечер? – спросила Нарцисса в середине ужина.
– Ванна и кровать? – с надеждой поинтересовался Гарри.
– Ты – да, – согласился Северус. Они все могли видеть, как слегка подрагивает вилка в руках Гарри. Он явно вымотался. – Но у Драко еще есть дела на сегодня.
– Но, отец!.. – недовольно нахохлился тот. Он, конечно, не устал так, как Гарри, но «ванна и кровать» звучали божественно.
– Ты должен продолжать заниматься. Скоро тебе придется вновь принять свои обязанности лорда, – спокойно возразил Снейп.
Драко бросил на мать подозрительный взгляд, но ее лицо оставалось бесстрастным. Если бы там
хоть на миг промелькнул триумф, он бы возмутился и воспротивился. А так, лишь устало вздохнул и подарил Северусу весьма обиженный взгляд. Но тот, казалось, не заметил этого.
Как только ужин закончился, Северус отвел Гарри в ванную, в то время, как Нарцисса забрала сына в гостиную.
– Я действительно чувствую себя больным в этой комнате, – Драко жалобно улыбнулся. Гарри, он и Северус (который взял небольшой отпуск, чтобы все время посвятить изучению Оклюменции с Гарри и Драко, и которого на занятиях в школе теперь заменял профессор Фаррис) и так проводили здесь все свое свободное время.
– Возможно, когда Северус объявит, что ваше обучение адекватно, я смогу брать с собой и Гарри, – предложила она, опускаясь на стул.
– Я не позволил бы тебе забрать меня куда-нибудь, – легко бросил Драко.
Нарцисса вздрогнула и отвела взгляд. Драко почувствовал удовлетворение, считая, что она полна раскаяния и смирилась (ведь она должна!), но он ошибся. Мать повернулась к нему, ее глаза напоминали грани алмаза, а когда она заговорила, Драко удивился, что не видит пара, вырывающегося из ее рта – так холоден был ее голос.
– Я игнорировала твои чувства и желания, Драко. Я неумышленно заставила тебя чувствовать боль. Но это мой взгляд на создавшееся положение. Ты – мой сын. Ты – лидер и гордость нашей семьи. Ты богат, знатен, наделен властью. Но думаешь лишь о нем, о Гарри Поттере, мальчике, который не дает тебе подняться и стать собой. Я знаю, что так получилось, что ты и он связаны почти так же сильно, как братья-близнецы. И я забочусь о Гарри. И не хочу причинить ему вред. Но ты и твое благополучие – всегда будут не первом месте. Твоя честь, репутация и жизнь более важны для меня, чем твоя связь с Гарри. И, возможно, я не поступила бы подобным образом, не будь ты так к нему привязан. Я только хотела спасти тебя.
– Моя жизнь не подвергалась опасности, мама, – ответил Драко, собирая всю свою храбрость, словно готовясь к схватке.
– Она была и есть, Драко, но я знаю, что любая попытка остановить тебя на этом пути разрушения и падения – бессмысленна.
– Ты не права, – усмехнулся он. – Ты пытаешься найти оправдания своему поведению. Но это не сработает.
– Ты помнишь историю Авроры Хэйдин? – мягко спросила женщина, не поднимая глаз.
– Какое отношение она имеет к нам? – глаза Драко опасно сузились, он решил, что мать пытается уйти от темы их разговора.
– Напомни мне эту историю. Я обещаю – это имеет значение.
– В 1549 году Джеффри Гордон убил ее брата, чтобы отомстить за своего отца, и она напала на него. Началась дуэль. Ей почти удалось победить, но неожиданно Джеффри пробил ее защиту. Победа свела его с ума, яростная схватка возбудила его. Он сломил последнее сопротивление и изнасиловал Аврору. Она не могла сопротивляться. Ее магия была исчерпана. После этого семья Хэйдин объявила кровную месть Гордону, и началась война. Хэйдины пытались спасти Аврору, но она сошла с ума. Лучшие целители ничего не смогли сделать, и в 1550 году собственная, оставшаяся магия Авроры убила ее. Последний из Гордонов пал в 1564, убитый последним Хэйдином.
– Хоть кто-то из магов, испытав изнасилование, смог выжить?
– Нет. Аврора стала единственной, кто вообще смог прожить хоть какое-то время после этого, – Драко нетерпеливо, раздражаясь, взмахнул рукой. – И какое отношение имеет эта старая история к тебе, игнорирующей мои желания и действующей против меня?
– Не против тебя, Драко… – Нарцисса, казалось, дрогнула, и Драко почувствовал, как по сжавшемуся желудку начинает разливаться страх. Почему мать так смотрит на него?.. – Драко, помнишь, мы обсуждали, почему Гарри так странно ведет себя? Почему он так боится?
– Нет! – Драко вскочил, сжимая кулаки. Магия плащом взвилась вокруг него, послушная его гневу и ужасу. – Ты зашла слишком далеко!..
– Семья Гарри издевалась над ним, когда он был ребенком… А когда ему исполнилось шестнадцать… его дядя…
– Замолчи! Не произноси этого! – простонал Драко, сквозь сжатые зубы. – Замолчи!
– …его дядя подсыпал ему наркотик, чтобы обездвижить тело и заглушить магию, и изнасиловал его, – закончила Нарцисса шепотом.
– НЕТ! – заорал Драко, и магия огненным смерчем поднялась вокруг. Но он был глух к крику матери; слеп к разрушениям вокруг него.
Забытые воспоминания расплавленной лавой хлынули внутрь. Сначала все, что он мог разобрать, были мгновения одиночества и отголосок странной мелодии: пение ангела и жалобный плач фортепьяно.
…Крики боли, отчаяние, смирение, смерть….
…Зеленые глаза, блеклые и пустые на мертвом лице; тело, послушное приказам, словно принадлежащее марионетке.
…Те же глаза, но с проблеском интереса, изучающие его в течение минуты, чтобы затем надолго закрыться…
…Он вспомнил как пел, открывая душу и сердце, в отчаянной попытке излечить падшего ангела, лежащего перед ним. Он не мог вспомнить слов, не мог даже вспомнить, помогло ли это…
Но как только эти осколки сложились в точную картинку, они были смыты другими, ясными, солнечными воспоминаниями. Его малыш, смеющийся с ним, играющий, купающийся, сидящий рядом за столом, прячущий слезы в его плечо, нуждающийся в нем, обнимающий его, любящий…
…Малыш, разглаживающий его волосы своей магией, оплакивающий его, когда он ушел, прижимающийся к нему, перед тем, как заснуть…
…Его Гарри, изуродованный мерзавцем и улыбающийся сквозь всю свою боль только потому, что иначе может расстроить Драко… Гарри, наполнивший его сердце простой радостью, которой до этого Драко никогда не знал; Гарри, испытавший ужас и боль, но одаривший Драко любовью, более чистой и могущественной, чем тот когда-либо испытывал. Его малыш, сумевший подняться и расправить крылья, вернувший магию и научившийся противостоять боли и ужасу мира, открывший сердце для него и папы, поверивший им, подаривший самое драгоценное из всех сокровищ этого мира – безоговорочную любовь.
Даже сейчас Драко мог чувствовать ее, горящую в его груди крошечным солнцем, мог чувствовать жар, и волшебство, и силу, которую до этого Гарри скрывал из страха и ненависти к самому себе. Но теперь все это вырвалось на свободу, укутывая надежным коконом любви Драко и Северуса.
И в этот миг Драко почувствовал, что малыш где-то совсем близко, притянутый его магической вспышкой. Гарри шел к нему, через пламя и падающие обломки стен, мягко, но упорно прокладывая путь собственной, намного более мощной, чем когда-нибудь будет у самого Драко, магией.
Драко ожидал, что он упрекнет его и остановит, но Гарри ничего не сделал. Их глаза встретились, и Драко увидел беспокойство, любовь и понимание в изумрудной глубине. Гарри не пугала его ярость и рвущаяся наружу магия. Он просто не позволил бы Драко остаться сейчас одному. И встал рядом, спокойно ожидая, когда Драко выплеснет из себя гнев.
И тогда Драко закричал, вновь отвергая то, что услышал.
Оскверненный!.. Этот ангел, смотрящий на него так открыто, не подозревающий о злодеяниях, которые вернуться к нему через пару недель…
Черные спутанные волосы, так легко обижающиеся губы, неуклюжие очки, неспособные сдержать блеск изумительных глаз. Хрупкое тело, столько испытавшее и преодолевшее. Драко был выше, тяжелее и сильнее, и все же Гарри был более закален внутри. Кому, как ни Драко было знать, что хранит сердце Гарри Поттера? Сердце, где не было места злобе и жестокости, где не копился яд прошлого. Он восхищался сердцем малыша, настолько большим; мыслями, спокойными и чистыми. Ничего не замутняло их: ни проклятия, ни месть, ни обиды… Гарри нужно лелеять, любить и защищать, потому что те же самые эмоции, которые делают его сильным и необыкновенным, делают его хрупким и ранимым.