А, нет, показалось. На одной из березовых ветвей, на самом конце, висел в гнезде из листьев зеленый пульсирующий шар. Что-то не припомню, чтобы у берез были такие плоды.
– Артефакт?
Стас кивнул.
– «Сердце Родника». Очень дорогой. Во всех смыслах.
Он указал на что-то в дальних кустах, и я, сунувшись посмотреть, отшатнулась. Вот тебе и уютный уголок!
Три скелета среди цветов. Судя по одежде – одиночки. Всем троим, видимо, перерезали горло – лохмотья одежды на груди у всех троих пропитаны кровью…
– Помнишь, я говорил, что темные иногда приносят Зоне жертвы? Вот последние.
– Ты этого не одобрял…
Я не знала, что еще сказать. Такое красивое место – и то в крови…
– И сейчас не одобряю. И Грек с Глюком тоже. Мы считаем, что Зона возьмет сама, что ей надо. Но не все темные этой точки зрения придерживаются.
Безымянный наклонился, снял с пояса одного из скелетов флягу.
– Набирай воду, за этим же шли. Про артефакт забудь. Ради него жизни отдают и жизни забирают.
– Может, скелеты убрать отсюда? – предложила я. – Похоронить по-человечески?
– Нет, – качнул он головой. – Нужно помнить, какой ценой достается… Знаешь, всегда удивлялся. «Сердце» радиоактивно. Если его унести от Родника, оно от радиации едва ли не светиться начинает. У воды в ручье, если верить доктору, полезных свойств больше, а вреда от нее никакого. Однако за артефакт сталкеры друг другу горло перегрызут, а ручеек под ногами перешагнут и не заметят.
Я хмыкнула.
– Не все то золото, что блестит… Чем дольше я по Зоне хожу, тем больше сомневаюсь, что это просто набор странных явлений. Для чего-то она нужна. Только вот для чего?
Стас внимательно посмотрел на меня.
– Научить. А вот чему – каждый выбирает сам. Но мы в философию ударились, а между тем завтра обратно в Рыжий лес шагать. Грек!
– Я.
Завеса колыхнулась, впуская Грека.
– Переночуем здесь. Дикая, дежуришь первая.
Я удивленно присвистнула про себя. Стас не отправил меня спать, а доверил дежурство?!
Впрочем, это объяснилось сразу.
– Грек, пыль дорожную смывать будешь? – Стас повернулся ко мне. – Тут что-то вроде купальни есть чуть дальше. Сначала мы, потом ты. За завесу не выходи, по ночам в тоннеле странное творится.
Когда на земле оказались плащи и рубашки, я украдкой посмотрела на парней. Лицо и руки обожжены буквально до мяса, а что с остальным телом? Ага, как и предполагалось – тело оказалось без ожогов, разве что кожа покрасневшая. Правда, все равно непонятно, как после таких повреждений темные выжить умудряются…
А странное в тоннеле действительно творилось. Чем больше темнело на улице, тем заметнее становилось, что оставленный на путях вагон светится. Холодное белое свечение усиливалось с каждой секундой, в нем мелькали электрические разряды. Ну да, логично, в вагоне же «молнии». Когда же через несколько минут добрая половина тоннеля оказалась под градом молний, беспорядочно бьющих во все стороны, я буквально разинула рот. Всякое видеть доводилось, но такое… Как говорится, хорошо, что меня там нет.
Еще выяснилось, что за вагоном обосновалась на жительство небольшая лужа «ведьмина студня». Выяснилось, когда очередная молния ударила аккурат в лужу, разбрызгав вокруг красивые изумрудные брызги. Шипение расплавляемого металла донеслось до меня даже сквозь треск разрядов. О-ох. Как Безымянный сказал? Родник Зона спрятала надежно? Елки, куда уж надежнее…
– Каждый раз по-разному, – тихо проговорил Стас, встав рядом. – То мозголом, то пси-поле, то вот такое светопреставление. А у самого Родника уже безопасно. Иди сполоснись, да будем спать.
Вода оказалась на удивление теплой, что меня поначалу встревожило – почему-то подумалось, что из-за радиации. Но счетчик молчал, да и подземная «топка» казалась более рациональным объяснением. Интересно другое. Купальня явно связана с Родником, так не обладает ли вода отсюда такими же качествами?
Я снова покосилась на темных, но, если ожидала увидеть медленно зарастающие ожоги, просчиталась. Либо вода в купальне самая обычная, либо ее одной для обращения изменений вспять будет маловато. Ничего, дойду до доктора – там разберемся.
Похоже, вечерняя прохлада до Родника не добралась. Темные развесили постиранные вещи прямо на кустах, оставшись в одних штанах, я сушила футболку на себе – не впервой, не простыну. Зато с каким удовольствием натяну завтра чистую кофту и куртку!
Я посмотрела на плащи, большими черными крыльями свисающие с ветвей. Вот уж где разницы не видно – что стираные, что нет. Тебя под таким плащом не то что в ночи – в самых светлых сумерках не разглядеть. Правда, что-то не припомню, чтобы темные часто этим пользовались.
Зато удобно прятать кого-то другого, пришла мне в голову неожиданная мысль. Я вскинулась, вспомнив, как Грек закрыл меня от прыгуна. Перевела взгляд на Безымянного. Ну, нет… он, конечно, не злодей, какими темных расписывают слухи, но и в оголтелом альтруизме замечен не был.
Или все же да? Стас может сколько угодно убеждать меня в том, что сталкеры интересуют темных только как ресурс, но я-то знаю его с детства! Да и Грек – сколько он возился со мной, начиная от самого Предбанника!
В любом случае что-то в этой мысли есть. И я еще припомню ее Безымянному – хотя бы для того, чтобы сбить его с толку.
– Спи давай! – строго сказал Стас. – Завтра шагать целый день!
– Можно подумать, когда-то было по-другому, – пробормотала я, послушно закрывая глаза. Но ехидное выражение с лица убрать не смогла.
– Вот завтра и расскажешь, – добавил он еще строже, и я улыбнулась уже в открытую.
Глава 15Душа темного сталкера
На обратном пути пришлось немного покружить. Обошли по большой дуге болото, на берегу которого вольготно расположилась группа прыгунов, аккуратно миновали полустанок, где периодически скапливались зомби. Стас, покосившись влево, где на горизонте виднелись дома Припяти, взял правее.
– Карьер лучше обойдем со стороны «Янова».
– Чтобы Припять глаза не мозолила? – уточнила я.
– Именно. И на всякий случай в ту сторону смотри поменьше.
Это удалось с трудом. Сначала взгляд притягивал огромный экскаватор, завязший в болоте на дне карьера, потом на противоположном склоне наметилось движение, и я, автоматически пригнувшись, схватилась за бинокль.
– Оставь бинокль в покое, это «Анархия». С рейда возвращаются. Респиратор лучше готовь, мимо «минералки» скоро пойдем.
– Название вкусное, – хмыкнула я. В желудке предательски заурчало.
– Очень. Кислотный туман над «ведьминым студнем».
– Ой. Поняла, молчу, дышу через раз.
А вон и Разлом. Вальяжно раскинул щупальца-обрывы совсем рядом с карьером, словно поджидающий добычу осьминог. Показалось мне, или на одном из его склонов сверкнул алым артефакт?
Подбежали безглазые псы, приветственно завиляли хвостами. Темные подтянулись ко мне поближе, прикрыли от возможного нападения, и я вдруг, совсем осмелев, протянула руку, осторожно коснулась влажного собачьего носа. Пес дернулся, но ни отступать, ни нападать не подумал.
– Рискуешь, – негромко заметил Безымянный.
– Ты же знаешь, как я в детстве мечтала о собаке.
– Угу. И не боялась их никогда.
Я вздохнула и убрала руку. Папа не уставал мне припоминать, как однажды, будучи совсем мелкой, я бесстрашно сунулась чуть ли не в пасть к чужой овчарке. Детские ручки перебирали шерсть зверя, зверь балдел, а отец молча, чтобы не спугнуть, крался к нам. И только вечером, стоя в ванной перед зеркалом, он обнаружил у себя первую седую прядь.
Сколько седых волос у Стаса?
– Не отвлекайся. – Брат одернул меня. – У Разлома часто прыгуны охотятся, так что смотри в оба.
И правда, три хищника что-то вынюхивали на другой стороне Разлома. Нас они заметили, взвыли-взрыкнули, но больше никаких действий предпринимать не стали.
Миновали Разлом, и Стас повернул в сторону тоннеля.
– Переночуем там. День завтра тяжелый предстоит. Сегодня отдохнем.
Я кивнула, хотя мне-то как раз хотелось поскорее добраться до шахт и оттуда, не затягивая, направиться прямо к доктору. Но интуиция у брата развита гораздо лучше моей, так что спорить даже пытаться не буду.
Удивительное дело, в тот раз тоннель показался мне гораздо меньше. Тогда он буквально давил на голову. Выброс, еще это колесо припятское… А сейчас ничего, даже уютненько – насколько вообще в Зоне может быть уютно. Запертые гермоворота, мягкий мох, вполне безобидный даже на взгляд темного, и тишина, не нарушаемая ни стрельбой, ни воплями.
– Здесь раньше карлики селиться любили, но последнее время их не видно, – заметил Стас.
Ага. Спустил с небес на землю. Я машинально прикинула, сколько времени мне потребуется, чтобы зарыться под стоящий на рельсах тепловоз, – соревноваться с телекинетиками в скорости реакции не хотелось совершенно. Тоннель сразу перестал казаться уютным, и даже присутствие темных больше не успокаивало.
– Да нет их здесь, точно, – отозвался Безымянный. – На чужой территории мы бы так вольготно не расположились. Так же как и они – на нашей.
Территориальное деление, ага. Которое мутанты соблюдают со всей строгостью – так что в дальний конец тоннеля я теперь поглядывала с некоторой опаской. Мало ли…
Но остаток дня прошел спокойно, и ночью нас тоже никто не потревожил. Я настояла, что дежурство мы разделим на троих – темным тоже надо выспаться. Да и я за время путешествия с ними слишком расслабилась. Пора возвращаться в форму.
Странная задумчивость при виде Припяти, так же как и тревожность, больше не нападали, но небольшой участок пути между «Яновом» и Рыжим лесом мы миновали почти бегом. На всякий случай. И – здравствуй, Рыжий лес! Густые колючие кусты, «жгучий пух», песий лай и снорочьи кличи…
В первом же радиационном пятне Грек выдернул с корнем несколько кустиков живички, и у меня окончательно отлегло от сердца. Теперь только бы добраться до доктора, а там уж мы что-нибудь придумаем. Не можем не придумать!