На всякий случай я заглянула в заметки Дикого. Про реку между Дзержинском и Рыжим лесом было сказано только, что вода в ней радиоактивная, про тварей не было ни слова. Ну, близко к берегу я все равно подходить не собираюсь. Тут вопрос в том, успею ли я до вечера. И где ночевать, если не успею. Возле моста вроде какое-то здание есть, да и на дерево забраться всегда можно. Правда, ночевка на дереве – не тот опыт, который хочется повторять.
Я посмотрела на часы, еще раз прикинула расстояние на карте. И плюнула. Потому что если я каждый раз так тормозить буду, то фиг вообще чего успею!
На выходе из шахт снова постояла, послушала. Лес, как всегда, жил своей жизнью, но здесь, на окраине, пока было тихо. Прокралась вдоль забора, стараясь поменьше шуршать опавшей листвой и ветками кустов, выскользнула из ворот и пошла по дороге, крутя головой во все стороны. Никого. Взобралась по глинистому холму, косясь на опоры ЛЭП справа и «молнии» слева, невольно вздрогнула, завидев на горизонте пятиэтажные дома… напомнила себе, что это Дзержинск, а никак не Припять. И, прошагав вперед, неожиданно быстро выбралась к реке.
Что тут у нас? Вдоль берега тянется просека, четко ограниченная со стороны леса скоплением «комариных плешей». Впереди – тоннель в холме, и я даже отсюда вижу, что крыша у него обвалилась. Хм. Наверняка он когда-то был связан с шахтами. Половина подземных ходов завалена еще со времен образования Зоны, и, понятное дело, раскапывать их никто не торопится.
Вот и я в этот тоннель не полезу.
Деревья над тоннелем не росли – только чахлый кустарник и высокая, в мой рост, желтая трава. На огневку, допустим, не похоже, но мало ли какая пакость еще водится в Зоне? Как-то мне совсем не хочется, чтобы про новую аномалию говорили: «А вот здесь Дикая гробанулась…»
Я обошла обвал по краю леса, где аномалий уже не было. И собственно, почти пришла. Вот он, мост! Осталось только спуститься с холма и, аккуратно лавируя между брошенной техникой и обломками каких-то ящиков, пересечь дорогу, идущую вдоль леса от самого Барьера. А ведь еще даже смеркаться не начало.
Вооружившись биноклем, я забралась на второй этаж стоящего у моста домика. Что-то вроде КПП? Во всяком случае, обзор отсюда неплохой. Вот и посмотрим, что вокруг делается.
Дорога на Барьер – чисто, кромка леса – пусто, за мной – тоже никого. На мосту ни аномалий, ни какого-либо движения – в отличие от того берега, где как раз что-то наметилось. Я навела резкость. Темные, и, похоже, всем составом. Безымянный, Глюк, Верблюд, Кекс, незнакомый темный в капюшоне, виденный мной мельком на Болотах, и… Грек?!
Потрясение оказалось настолько сильным, что на совершенно человеческое лицо Глюка я обратила гораздо меньше внимания, чем должна была. И только в следующее мгновение поняла, что этот, последний, темный мне незнаком. Он даже издали ничуть не походил на Грека – слишком худой и высокий.
Итого шестеро.
Нет, семеро. Седьмая – девушка-одиночка. Ветровка защитного цвета, чистое лицо и заплетенные в косички (в косички!!!) белые волосы. Интересно. Жертвоприношениями теперь темные не увлекаются, но одиночки, за исключением буквально пары человек, с ними предпочитают не связываться. А тут еще и девушка… Кто от кого и чего хочет, а?
Навстречу я не пошла. Дождалась, когда они перейдут на этот берег, и только тогда спустилась со своего наблюдательного поста.
– Что там у «Ясного неба»?
Кекс при моем появлении снова вздрогнул. Наслышан от Наркоза? Или просто никак не привыкнет, что он теперь не одинокий «законник» посреди Зоны (ага, он меня и в одиночку бы скрутил, чего бояться-то), а темный, которого окружают братья?
А может, я вообще себя накручиваю, и на самом деле парень задумался о чем-то своем?
Остальные отреагировали спокойно. Надо полагать, они меня засекли еще с того берега. Безымянный коротко ответил:
– Установка у них сломалась. Производство антирада пока невозможно.
– Ну, тогда мне у них пока делать нечего. Вы сейчас куда?
– В Мертвячий город.
– Отлично, нам по пути!
Безымянный вздохнул, но возражать не стал, и я пристроилась рядом с ним, стараясь шагать в ногу. Когда-то, давным-давно, это было моим любимым развлечением.
– Ты про настойку говорила, – прервал молчание брат. – Кексу расскажи, что там и как.
Я растерялась.
– Кексу?
– Он обратно хочет, в «Закон». Пусть.
– Пусть? – возмутилась я, но он прижал палец к губам: тише, мол. – Объясни! Он же вас теперь изнутри знает. Если решит охоту открыть…
– В том-то и дело, что изнутри знает, – Безымянный говорил так тихо, что я еле разбирала слова. – Не откроет он охоту. И возможно, «Закон» тоже найдет себе занятие поинтереснее.
Я подумала.
– Ага. Например, как настойку на темных опробовать… Кекс в курсе, что она изучена пока не до конца?
– Вот ты ему об этом и скажешь.
– И однажды она будет готова…
– Забудь. Мне это ни к чему.
Спорить сил не было. Что ж, можно и Кексу настойку предложить, почему нет. Глядишь, на живом-то примере до Безымянного достучаться будет проще.
Слева проплывал Рыжий лес, справа за холмами змеилась речка. Если бы не вой и рычание, доносившиеся из глубины заповедника, то можно было бы представить, что мы просто гуляем большой компанией на свежем воздухе. Костер, шашлыки, купание под луной…
Давно это было и неправда. Костров в Зоне хватает и без того, особенно если припомнить еще и «топки», купаться в радиоактивной воде с неведомыми тварями может только самоубийца, а «шашлыками» некоторые сталкеры за глаза называют темных.
Кстати, о сталкерах.
– Что за девушка с вами?
Стас досадливо дернул щекой.
– Решила, что мы единственные, кто может ей помочь, вот и ходит следом, как собачка.
– В чем помочь?
– У нее лучше спроси. Какие-то головные боли, что-то про то, что наука ничего сделать не может. Я толком не понял.
– И спрошу. – Я усмехнулась. – А то прилипла к моему брату какая-то… а я знать не знаю, кто и зачем.
Он фыркнул, оценив шутку.
– Спасительница…
– Как ее зовут-то?
– Назвалась Госпожой.
Я оглянулась. Скромное, однако, прозвище… Интересно, за что получено? Потому что пока девушка на Госпожу не тянет совершенно. Бледное лицо, мешки под глазами – симпатичная, да, но уж больно измученная.
Впрочем, все мы здесь… Зоной меченые. То-то и зеркал ни в одном из баров нет.
Вон они, пятиэтажки Мертвячьего города. Река здесь поворачивала направо, и Стас, посмотрев на дома, пошел вдоль берега, не приближаясь пока к городу. Обернулся на меня и как-то незаметно оказавшуюся рядом Госпожу.
– Тут по оврагам живности хватает, особенно собак. Если что – замираете на месте, мы прикроем.
Словно в подтверждение, на другом берегу реки возникла одна собачья морда, потом вторая, третья… Они молча провожали нас, нюхая воздух, но к реке не приближались, хотя именно здесь водную гладь ничего не стоило перепрыгнуть. Видимо, то, что водилось в здешних водах, пугало их сильнее, чем привлекали мы.
Я вздохнула. При виде этих хищных пастей вспомнилась Найда. Когда стая осталась позади, я догнала Стаса.
– Они как вообще под Выбросом выживают? Собаки, в смысле.
– Никак. Кто успел спрятаться, тот и выжил.
– И что же, так стаей и прячутся?
Стас вопросу удивился, но ответил:
– Поодиночке. Реже – парами. Они под Выбросом бешеные становятся, запросто могут горло друг другу перегрызть.
Понятно. Спроси я раньше – Найда осталась бы жива. Или нет. Как говорится, кто бы знал…
Я покачала головой в ответ на вопросительный взгляд:
– Потом расскажу.
А вот направление, в котором мы шли, нравилось мне все меньше. Обогнув северо-западный угол города, Стас стал забирать левее, приближаясь к домам. Причина такого поведения была очевидна.
– Ты все-таки решил заглянуть к военсталам?
– Не сегодня. Для начала переночуем в горкоме. А с утра я с Бурым поговорю.
Так. Все-таки решился. Может, и правильно… Но мне стало страшно. Я не знала, что за странная движуха была связана с «важным грузом», однако она мне не нравилась совершенно. Если Буров решит, что Безымянного выгоднее убить, то убьет не задумываясь.
Вот почему брат так посмотрел на меня у моста – не хотел, чтобы я шла с ними.
– Ты вообще уверен, что разговор получится? Друзьями вы были тогда, в прошлой жизни, а теперь…
– Уверен. В любом случае – без самодеятельности, поняла? Глюк за старшего, все свои телодвижения сначала обсуждаешь с ним.
Все-таки брат слишком хорошо меня знает. Потому что я, конечно, не самоубийца, но если Буров что-то брату сделает – инстинкт самосохранения может и не сработать.
Будем надеяться, что военсталы, которые тебе и так по гроб должны, этот долг увеличивать не собираются.
В горкоме было тихо, как в склепе, только крысы по углам попискивали. В той комнатушке, где в прошлый раз я слушала байку про врученную лаборантке заячью голову, теперь оказалось тесновато. Темные, собравшиеся вокруг костра, со стороны выглядели ожившей страшилкой для ребятни – то ли злобные духи, то ли неведомые чудища. Но я, прижавшись к брату, чувствовала себя в почти полной безопасности. Вот если бы еще не военсталы на краю города…
Я провалилась в сон.
Темные вполне мирно переговаривались с часовыми на КПП, но нервозность в воздухе нарастала. Безымянный ушел от нас целых два часа назад. И я не выдержала.
– Глюк, если что – я сигнал подам, ты поймешь. – Прежде чем белоглазый темный успел меня остановить, я уже стояла возле часовых. – Эй, служивые! Передайте Бурому – Дикая за братом пришла.
– И че? – лениво отозвался один из них.
– Через плечо! Передайте, а дальше слушайте, что он скажет!
Военстал так же нехотя вытащил рацию.
– «База» – «Альфе»! «База» – «Альфе»! Тут рыжая сталкерша, зовут Дикая, говорит, что пришла за братом!