Он усмехнулся и потрепал меня по плечу.
– Спасибо тебе, сестренка. За все.
Я чуть не споткнулась от неожиданности. Нечасто Стас благодарил кого бы то ни было, ох, нечасто.
А Безымянный – еще реже…
Погода портилась. Похоже, и правда грозит нам что-то невероятное. Я еще ни разу в жизни, и даже в Зоне, не видела таких черных низких туч. Казалось, что прольется сейчас такой дождь, который все в Зоне просто смоет, оставив только чистую землю да редкие аномалии – куда они, заразы, денутся-то.
Темные ускорили шаг. Остался позади карьер, слева проплыл «Янов», на горизонте выросла градирня. Осталось чуть-чуть, но и ветер уже налетал порывами, едва не сбивая с ног.
Мы почти перешли на бег. Сталкеры, осматриваясь по сторонам и контролируя тыл, «провешивать» дорогу полностью доверили темным. И правильно. Потому что расположившуюся на рельсах аномалию только темные засечь бы и смогли. Молчали и датчики, которые имелись у сталкеров поопытнее, да и увидели мы ее, только когда Билл, резко свернув вправо, кинул на абсолютно чистое место кусок земли. Брызнуло земляное крошево в разные стороны…
– Выброс совсем рядом. Аномалии в спящий режим переходят.
– Спящий – в смысле «не тронут»? – с иронией поинтересовался Феникс.
– В смысле «не видно». А вот тронут или нет – это бабка надвое сказала. Как повезет.
Тоннель был уже совсем рядом. Безымянный кивнул Верблюду, и тот вырвался вперед.
– Проверит, нет ли там живности, – объяснил Безымянный всем разом и чуть сбавил ход. – Теперь уже точно успеем.
– А если есть? – усмехнулся Феникс.
– Придется потесниться.
– Вот только с мутантами я место еще не делил…
Но тоннель оказался пуст. Верблюд, выглянув, махнул рукой: «чисто». Не было ни аномалий, которые, судя по часам, появятся здесь уже очень скоро, ни воя и рыка голодной фауны – только тусклый свет лампочек и темнота впереди.
Все как в тот раз – шагнул за завесу Безымянный, потом я. Не было только Грека, зато была куча полузнакомого народа, от чьего присутствия у Родника сразу стало тесно. Феникс, покосившись на проломленный потолок, качнул головой, еще двое опытных машинально вскинули оружие, ожидая оттуда нападения.
– Дальше внутрь проходим, – скомандовал Безымянный. – На пороге толпиться нечего.
Может, и нечего. Но небо над проломом уже краснело, и это было тем зрелищем, от которого не оторваться. Прав брат или не прав насчет пси-завесы – увидеть это стоило определенно! На мгновение я даже забыла, зачем мы все собрались такой дружной компанией.
Но такой же дружный вздох и рефлекторное вскидывание стволов в сторону входа напомнили, что расслабляться рано.
– Не стрелять! – приказал Безымянный.
Да, кажется, никто и не думал. Потому что миниатюрная женщина, бесстрашно стоящая рядом с мантикорой, – это, скажу я вам, зрелище незабываемое. А все незабываемое в Зоне лучше стороной обходить, а не стрелять в него. Жаль только, здесь обходить некуда…
Но что меня удивило по-настоящему, так это то, что темные, все как один, склонили головы перед вошедшей.
– Мать-Зона, – прошептал стоящий рядом Безымянный. Я прищурилась. Кто?! Зона? Та, которая забрала у меня брата и играла со мной как кошка с мышью?
Лицо женщины разглядеть никак не удавалось. Оно словно мерцало, постоянно меняясь, переливаясь из одной формы в другую. Но это все равно было женское лицо, которое было бы даже красивым, не будь таким мертвенно-бледным. И… странно, но больше я не чувствовала по отношению к ней ни злости, ни раздражения. Только… жалость? Словно все, что произошло с ней, было исключительно людской виной.
Все эти мысли накрыли меня за какую-то долю секунды.
– Теперь можно раскрыть все карты, – прозвучал в напряженной тишине голос Глюка. – Сталкеры, вы должны знать, что спасли мы вас еще не до конца. И, к сожалению, другого выхода у нас не было. «Ясное небо» этого не знало, мы лишь догадывались, но все, кто принял антирад, испытанный на нас, должны сделать выбор. Очень простой: либо стать темными, либо умереть.
Он поднял руку, предупреждая начавшийся гул.
– Антирад не защищает вас от радиации. Он дает радиации накопиться в организме в количестве, достаточном для того, чтобы сдохнуть на месте. Так что вы все облучены. Антирад пока еще не дает проявиться симптомам лучевой болезни, но, если немедленно что-то не предпринять, к концу Выброса вы все гарантированно будете мертвы, а здесь все будет фонить радиацией.
Так вот в чем заключался подвох! Теперь мне даже стало интересно, что будет дальше. Нас выкинут под Выброс? Вряд ли, слишком ненадежный способ. Да и антирад для этого не нужен.
Заговорил Безымянный:
– Антирад нужен для того, чтобы вы могли стать частью Зоны. Одними из нас. Поэтому теперь я спрашиваю еще раз. Вы готовы к этому?
Я молча взяла брата за руку, сжала ее. А что тут повторяться? Я уже озвучила свое решение, зная, на что иду.
– Готова, – в мертвой тишине голос Госпожи прозвучал особенно звонко.
Безымянный кивнул.
– Дикая, Госпожа – вы давно к этому шли. А вот остальных мы выбирали по принципу важности. Мы считаем, что вы этого достойны.
– Мы выбирали из тех, кто не вредит Зоне особенно сильно. И даже в чем-то ей помогает.
Похоже, Глюк и Безымянный теперь полностью взяли ситуацию под контроль. То ли слова такие находили, то ли ситуация к спорам не располагала, но слушали их молча и очень внимательно.
– Под Выброс вам теперь попадать уже не надо, – усмехнулся Безымянный. – И лица ваши, в отличие от наших, останутся без всяких ожогов и язв. Теперь этот процесс полностью контролируемый. И вода из Родника полностью завершит процесс превращения вас в темных.
Я невольно качнула головой. Вода из Родника стала частью настойки, и теперь она же завершит обратный процесс. Ирония Зоны…
Я вздрогнула, когда в ответ на мои мысли Мать-Зона лукаво усмехнулась.
– Мы же обещали вам, что радиация больше не причинит вам вреда? – продолжил Безымянный. Кто-то из сталкеров хмыкнул. Кажется, Топорик. – Так вот, обещание мы сдержали. Радиация действительно больше не причинит вам вреда.
А это уже ирония темных, хмыкнула я про себя.
Вот только передо мной сейчас стоял именно Стас. Я знала это хотя бы потому, что Безымянный никогда не говорил так много.
– Единственная проблема – вы не сможете покинуть Зону. Да, она будет давать вам силы – и она же будет отбирать, если вы вздумаете уйти. У меня когда-то был рекорд – я смог отойти от Периметра на пятьдесят три метра. И это при том, что при мне были радиоактивные артефакты.
– Ну и пить вы больше никогда не сможете, – добавил Глюк, у которого в руках словно из ниоткуда возникла чаша. – Алкоголь для темного – яд.
Пятьдесят три метра? Когда брат рассказывал об этом, мне расстояние казалось самую капельку больше… Но теперь это неважно. Квартира в любом случае казалась бы теперь слишком тесной – и мне, и Стасу. Так что за Периметром нас ничего и не держало.
А водка – она и раньше была так себе лекарством, на один вечер.
– Впрочем, если вы не верите или не хотите – можете уйти. – Безымянный махнул рукой в сторону пси-завесы, где каменным изваянием застыла мантикора.
«Лучше не надо».
Я почему-то совсем не удивилась возникшему в голове голосу, сразу повернувшись в сторону многоликой женщины. Мать-Зона, надо же. Долго еще я при этом имени буду неопределенно хмыкать.
Но Безымянный сейчас явно переборщил. Уйти – под Выброс? Не говоря уже о мантикоре… Смешно!
Тем не менее один такой нашелся. Не знаю, о чем думал и во что верил этот парень… Может, действительно смерть под Выбросом показалась ему лучшим выбором, однако он отказался от воды из Родника и смело пошел навстречу мантикоре.
Она ему голову и откусила, а тело выбросила наружу, где с готовностью зашипел «ведьмин студень», приняв подношение.
«База “Анархии” пала».
Снова голос Зоны в голове – и на этот раз я вздрогнула. Хоть и бушевал прямо над головой невиданной силы Выброс, а все же не верилось до конца, что он способен проникнуть в надежно защищенные помещения на Барьере.
Выходит, смог? Сколько же человек переживет этот Выброс?!
– А можно жить отдельно от остальных? – спросил еще один сталкер. Кажется, тот, кто в последнем споре между одиночками вышел невольным защитником темных.
К моему удивлению, Безымянный кивнул:
– Можно. Вот только долго ли ты протянешь в одиночестве? Ты уже не будешь обычным сталкером, ты будешь сильно от них отличаться, и это почувствуют. За тобой начнется охота, как за ценным кадром. Ученые, «Закон», охотники… Но мы не воспрещаем. И всегда примем обратно.
Кивнула и Зона, одобряя решение Безымянного.
«Погибли бандиты».
Лицо ее оставалось бесстрастным, но с тем же успехом это могла быть и маска. Или нет…
Сзади раздался голос Феникса:
– Мотя!
– Что? – Сталкер обернулся.
– Встретишь меня – передай мой КПК. – Феникс быстро, пока никто ничего не успел сообразить, приставил ствол пистолета к виску и выстрелил. Тело осело на землю.
Ой, дурак! Столько ходил по Зоне – и до сих пор не понял, что исправить можно почти все, а вот смерть исправить не получится?
Обернулась и Топорик. Кинулась к упавшему:
– Феникс! Феникс, что ты наделал?!
Она еще не верила. Трясла его за плечо, словно не замечая обезображенного выстрелом лица. Только теперь я вспомнила, что все это время Топорик старалась держаться поближе к Фениксу. Не то чтобы «отмычка»… скорее, они просто были очень хорошими знакомыми. Как я и Котяра, наверное.
Сочувствую, что тут еще скажешь. Сама через это прошла совсем недавно…
Вот только что значит «встретишь меня»?
К Глюку, стоящему с чашей чуть красноватой жидкости, я подошла второй, уступив только Госпоже.
– Готова ли ты стать темной? – спросил он, и, вторя ему, тот же вопрос в голове прозвучал голосом Матери-Зоны. Хорошо, что не добавила про служение, подумала я и почувствовала ее усмешку.