- Вероятно, выволочка от начальства.
Недоделанный мачо отложил от себя приборы. Свел брови в одну линию и стиснул челюсти так, что выступили желваки. Очень похоже, Ника не посчитала нужным ему рассказать, что теперь со мной в одной команде работает. Потому что не так уж они были близки? Или… в принципе не считая это проблемой? Инт-е-е-ресно!
- Мой перерыв действительно закончился. Но поскольку я его провела вся в работе, думала, что мне удастся поесть, когда ее станет поменьше…
- Как видишь, не стало. У нас проблема.
Ага. Как бы ни так. Ну, вот какого хрена, Стас, что ты, мать его, делаешь?!
- Я сейчас все решу, - процедила Ника и, положив ладонь поверх стиснувшейся в кулак на столе ладони любовника, ободряюще ему улыбнулась, а после, уже без всяких улыбок, перевела взгляд на меня: - Ты не мог бы нас оставить? Я буду через минуту.
Конечно. Я был бы последним ослом, если бы сейчас заупрямился. Собственно, я и так им был… В её глазах так точно. Да и в своих. Чего уж… Ну, не придурок ли?
- Пять минут, Ника.
Крутанулся на пятках и решительно зашагал прочь из ресторана. Хорошо хоть народу было немного. Все уже успели отобедать, а для ужина было рано. Фактически там и были только Ника со своим хмырем и еще два знакомых мне репортера за столом в углу. Но этим простительно. Этих и среди ночи могут сорвать, случись что интересное. И едят, когда выдается свободная минутка. А ведь я, кстати, тоже не ел!
- Ну? И что случилось? – спустя минут десять, не меньше, в монтажную заглянула Ника. Подперла стену спиной, сложила на груди руки. А потом и ноги скрестила, так чтобы основной вес приходился на здоровую. В общем, закрылась, как могла. А я только тут понял, что не придумал даже, чем бы ее озадачить.
- Вот… - выход нашелся сам собой. – Звонили шарики… Ты телефон забыла.
- И ты ответил? Хотя звонили мне?
- Кто-то же должен был принять сообщение о том, что их не найдется в нужном для съемки количестве.
Я нес полнейший бред. Ника ничего не сказала, но я это видел в ее глазах.
- Это все? Или будет еще что-то?
- Ты хоть с шариками вопрос реши.
- Решу.
- Замечательно. И постарайся в следующий раз в рабочее время заниматься работой, а не устройством личной жизни.
Ника сощурилась. И я подумал, что сейчас не миновать взрыва, но… Она резко кивнула и, оттолкнувшись задницей от стены, дернулась к двери.
- А тебе вообще не пришло в голову, что эта встреча как раз во многом и была продиктована интересами дела?
- Да что ты? Это какими же такими интересами?
- Следствие ведь наверняка уже получило доступ к данным обо всех детях, которым был поставлен диагноз СМА.
- И-и-и?
- Я надеюсь заполучить эту информацию тоже.
- И? Что это тебе даст?
- Возможно, нам удастся найти мать ребенка раньше, чем им.
Ника, наконец, отлепила взгляд от двери и повернулась ко мне в полупрофиль. Красивый, надо сказать. Изумительная линия скул… Идеально вылепленные губы без следа косметики, а ведь утром они были накрашены. Любовник съел?
- Окей. А зачем нам это, не расскажешь? – тряхнул головой, отгоняя от себя ненужные мысли.
- Расскажу! – Ника похромала через кабинет и без приглашения уселась в стоящее напротив меня кресло. – Думаю, никакая она не пропащая.
- Начинается…
- А ты сам подумай!
- Я думал об этом тысячу раз, Ника. Нормальные матери не бросают своих детей. Все. Точка.
- Даже если у нее не было выхода?
- Выход есть всегда.
- О, да брось! – вспылила-таки… Не сдержалась. Хотя до этого владела собой на зависть. – Послушай, я подняла статистику. В подавляющем большинстве случаев детей бросают сразу в роддоме. Вот скажи мне, зачем кому-то воспитывать ребенка почти два года, ночей не спать, а потом взять от него и с какого-то перепугу избавиться?
- А с такого! Нормального здорового ребенка воспитывать – это одно! Не забывай, что такой диагноз, как у Дашки, ставится далеко не сразу. А если наша кукушка из какой-то провинции, то дай бог, чтобы провинциальные врачи его вообще поставили! В записке что было написано, кроме имени и даты рождения? Правильно! Диагноз. Это тебе ни о чем не говорит?
- Говорит! Еще как говорит. Как раз о том, что матери ребенка было на него не все равно. Она же ухоженная была. Чистенькая вся… Сладкая. Ты где-нибудь видел таких в неблагополучных семьях?!
Что тут было сказать? И имело ли смысл? Раз уж Ника себе что-то вбила в голову. Если честно, я даже завидовал ее способности разглядеть что-то хорошее там, где я ровным счетом ничего такого и близко не видел. Я себе на ее фоне казался циничным просто до ужаса.
Я откатился в кресле к мини-бару. Достал бутылку Эвиан, свинтил крышку и отпил сразу половину. От холода, казалось, онемел мозг.
- Ну, что ты замолчала? Продолжай. Выкладывай свои соображения, раз уж начала.
- Я все время думаю об этой ситуации… И вот, к каким выводам пришла. Только не перебивай меня, окей?
- Без проблем. Я же сказал – выкладывай.
- Тебе не показалось странным то, что мать оставила ребенка на съемочной площадке? Не возле больницы или полицейского участка, а именно у нас?
- Мало ли, что там в голове у этой дурочки творилось.
- О, нет! Мне кажется, что она как раз далеко не глупа. Сам посуди… Какой смысл подкладывать ребенка под дверь самого рейтингового канала страны?
- Привлечь к нему внимание?
- Или к его проблеме! Мать прекрасно отдавала себе отчет, что канал не упустит такой информационный повод! Я считаю, что в этом и был ее план.
- Чтобы Дашку показали по телевизору?
- Чтобы о ее проблеме заговорили, как минимум. А как максимум, чтобы на всю страну был брошен клич о помощи.
- Да, - все же был вынужден признать я. - Звучит все складно. Но какая у этой женщины была гарантия, что мы клюнем на эту наживку?
- Никакой! Просто ей нечего было терять! Неужели ты не понимаешь?! Ей нечего было терять… Она все поставила на кон! Все… Абсолютно. Даже свою свободу. Ведь когда выяснится, кто это сделал – ей будет грозить срок. Но она пожертвовала собой, чтобы у девочки появился шанс выжить! Чтобы у нее только появился шанс… Ну?! Что ты молчишь? Скажи что-нибудь.
Мне хотелось повторить, что она слишком долго продюсировала сериалы. И что в жизни… реальной жизни все совершенно иначе. Но у меня почему-то язык не поворачивался. Даже отшутиться не получилось, хотя с чем с чем, а с этим у меня вообще никогда проблем не возникало. Я обладал мгновенной реакцией. А тут… не знаю. Все, напротив, будто замедлилось. Я смотрел в голубые-голубые горящие глаза Ники, румяное в запале лицо, отмечал подвижную мимику, залипал на губах, которые она нетерпеливо поджимала в ожидании моего ответа, и… чувствовал, как глубоко-глубоко под ребрами становится все горячей.
- Значит, ты хотела добыть списки… - напомнил я.
- Ну, да! Это же очевидно…
- А ты отдаешь себе отчет в том, как это выглядит?
Зачем-то я протянул Нике свою бутылку, хотя правильнее бы было предложить ей целую. Тем более что в холодильнике хранился недельный запас. А она возьми, да прими эту чертову бутылку. Будто так и надо. Будто это нормально, что ее губы касаются горлышка, которого мои только что касались… Пожар в груди разгорался все сильней, жидкий огонь проник в вены, прокатился по телу и что есть силы ударил в живот.
- Как? – она опустила бутылку, потянулась за крышечкой, лежащей на столе, подняла ресницы и замерла передо мной, как кролик перед удавом. Четко уловив, что со мной происходит…
- Как будто ты используешь любовника в своих целях, - просипел я.
Глаза Ники широко распахнулись, губы приоткрылись. Похоже, она не смотрела на ситуацию под таким углом. И сейчас была, мягко говоря, шокирована.
- Это совсем другое, - заметила не слишком уверенно спустя не одну томительную секунду.
- Это почему же?
- Потому что я действую во благо.
- В свое время я тоже действовал во благо, Ника. Во благо себя.
Ника с грохотом отодвинула кресло и резко встала.
- Знаешь, если ты не видишь разницы между той ситуацией и этой… Я тебе ее не объясню.
- Почему же? Попытайся.
Какого черта я творил? Понятия не имею… Но остановиться не мог.
- Что бы я ни сделала, это не причинит Олегу боли. Никому не причинит. А может, даже поможет. Даше и ее матери. Если, конечно, мои домыслы окажутся верны.
- Я не хотел причинять тебе боль.
- Но причинил.
- Ника…
- Не надо! Остановись… К черту! Давай просто не будем больше касаться этой темы…
В конце ее голос сломался. И, не желая добавлять ей боли, я бы, наверное, остановился, если бы для меня не стало вдруг так важно прояснить все до конца.
- Если бы ты не прогнала меня сразу, после выкидыша, я бы сам не ушел.
- Какое счастье, – горько заметила Ника. – Я, наверное, должна быть польщена?
- Нет. Просто к тому моменту что-то изменилось. Не стану врать, будто понимаю, что конкретно, но… Уходить я не собирался. Факт.
- Наверное, ты просто еще задействовал не все связи отца. Как тебе такое предположение? Удобнее, чем все остальные?
Да. Иначе мне пришлось бы признать, что я… прикипел к ней. К ней, Настьке… даже к этим чертовым посиделкам у Пестовых. Разговорам с тещей и наставлениям тестя. К этому сладкому ощущению принадлежности, которого раньше не испытывал.
- Ах вот ты где! А я тебя повсюду ищу!
- Настя?! А ты что здесь делаешь? Кто тебя пропустил?
- Ну, привет! Что, меня на охране не знают, вот ты даешь! Привет, Стас… Как делишки? Съемки уже начались?
- Да так. Кое-что потихоньку снимаем. Пришла посмотреть?
- Ага! Сегодня будут гости?!
- Нет. Интервью с приглашенными звездами мы пишем день в день.
- Печаль, - загрустила Настька, усаживаясь прямо на стол Стаса.
- Настя! – нахмурилась Ника.
- Что? – невинно вскинула брови та. - Я мешаю какому-то важному обсуждению?