ся к Герману и стоявшему рядом Глотову, и тихо стал говорить:
— В общем, в поселке завелась местная «братва», собрались вокруг какого-то по кличке Граф. Тьфу, — сплюнул он. — Ввели какие-то свои понятия: не воровские, а какую-то дикую смесь, насколько я понял из рассказа Антонины, местной нянечки. Самоназвание — «крымские».
— И? — лицо Германа оставалось беспристрастным.
— Начали местный контингент из детского дома ущемлять. Так еще твари! — выругался Роман. — За любое имеющееся и мнимое прегрешение «инвалидских» они взяли «моду» — ломать руки и ноги. Типа: «Вы же в инвалидском доме живёте, а здоровые. Не порядок…»
— Милиция?
— А ничего! — скривился Роман. — Детишки сами упали, сами конечности поломали. Так что не о чем разговаривать и дела возбуждать.
— Кто начальник ОВД?
— Козёл один! Фамилия Панкратов.
— Узнай всё! — потребовал Герман. — Всё про него.
— Понял, — кивнул Роман.
— Найдите мне этих… — голос Германа был тих, когда он, не глядя на них, приказал обоим. — «Крымские», «херимские» или «охренинские…» Найдите!
— Наши действия? — деловито задал вопрос Глотов.
— Убить! Всех, убить! Уничтожить эту мразь!
Роман глянул на Германа, очень неодобрительно покачав головой.
— Ладно, — чуть отошел Герман, поняв, что погорячился. — Таким дебилам, обижающим детей-сирот… Конечности — лишние. Сломайте! — приказал Герман. — Воздастся вам той же мерой, но в двойном размере… — не совсем понятно для Романа, сказал он.
— Сроки? — а Глотов всё прекрасно понял.
— Ближайшие, но точно не сегодня, — ответил Герман Глотову, а потом пошёл в здание школы. — Готовьтесь к разгрузке, я сейчас кое-что уточню.
Глотов молча отошел к своим бойцам и что-то быстро стал им говорить. Судя по их лицам, те «внимали» и быстро схватывали ситуацию.
— Владимир Петрович, а у вас склад или чего-то такое есть? — огорошил директора школы приехавший молодой человек, отловивший их тогда, когда он показывал женщинам их центральное здание.
Спустя час в помещение местного склада было сгружено несколько тонн продуктов: консервы — мясных и рыбных; пакетированные соки разных видов, различные продукты долгого хранения: гречка, макароны, рис, пшено и другое.
Пока мающиеся дурью на базе обалдуи из «Титана» разгружали машины, Владимир Петрович продолжал водить нежданных и пугающих гостей по своей вотчине.
Беднота и разрушающиеся помещения, безнадега и отсутствие будущего. Вот и вся картина увиденного ими.
Под конец осмотра, Катерина и Настя почти рыдали, видя в каких помещениях живут дети. А доконало их посещение, оставленное директором напоследок, помещения для детей-инвалидов, где лежали те, кто не мог самостоятельно передвигаться.
Имеющееся убожество — подобие инвалидных колясок, в количестве трёх штук — обшарпанных, с плохо работающими колесами, использовалось по очереди. На всех просто не хватало.
Дети толком не могли выходить на улицу — отсутствовал обычный пандус на крыльце для спуска колясок во двор. Поэтому, опять же, по очереди детей вывозили дышать свежим воздухом на крыльцо.
— Я не заметила на складе у вас конфет или там… печенья, — буря эмоций на лице Насти была хорошо заметна.
— Какое печенье, вы о чём? — всплеснула руками Инна Ивановна, до этого практически молчавшая. — В начале года мы умудрились купить мешок с сахаром — 50 кг. Осталось четверть мешка, и то, мы сахар детям последнее время только по выходным даём с чаем. Не больше половины чайной ложки.
Катерина и Настя переглянулись, услышав подобное шокирующее заявление от заместителя директора.
— Вы мне на бумажке напишите, сколько продуктов нужно для школы-интерната на детей в месяц, — Герман не просил, а требовал.
Получив список детей и количество продуктов, который очень быстро принесла Инна Ивановна, очень странные гости уехали, оставив Владимира Петровича и его зама в состоянии шока.
— Что это было? — спросил директор, ни к кому не обращаясь.
— Может это… — начала Инна.
— Что?
— Перемены!
— Сейчас? Здесь?.. Не верю я в такое.
Почти всю дорогу они молчали.
— Григорий, а закинь нас в мой любимый ресторан, — попросил Герман водителя их «Газели», на что тот молча кивнул.
Глотов и Роман отговорившись личными делами, уехали с бойцами на двух других «Газелей», которые должны были развести всех по домам.
Выгрузившись у ресторана, девушки и Герман, встреченные радушным Ашотом, будто живущим в своём ресторане, прошли в отдельный кабинет.
Герман попросил пришедшего официантку принести любимый морс, а потом обратился к девушкам:
— Может вина?
Девушки переглянулись и придя к молчаливому согласию, решили высказаться, начав с Насти:
— Герман, ты это… Ты тот гарнитур купил с бриллиантами, если надо, ты продай его, не нужен он мне. Там дети голодные, они же… — Настя замолчала, с надеждой глядя на мужа.
Молча сидевшая рядом с ней Катерина, глаза которой наливались крупными слезами, кивнула, нервно теребя одетое на палец кольцо. Как раз из того самого гарнитура, который ей купил в Бельгии Алекс.
Герман откинулся на стуле и стал пристально рассматривать обеих. Оценивая то, что они сейчас говорят и хотят сделать.
Девушки, ошибочно приняв его молчание за отказ, переглянулись, и будто почувствовав мысли друг друга, решили, что завтра же отдадут драгоценности в скупку.
— Отставить! — остановил он эти попытки «саморазоблачения».
— Так, завтра озадачь Манера поиском людей для одного дела. Нужно… — пошло перечисление необходимого Герману. — Также, созвонись с «Зенитом», в кратчайшие сроки нужно…
В воскресенье Герман выдернул прилетевшего сегодня Алекса на встречу к Ашоту, чему партнёр был совершенно недоволен, т. к. хотел пообщаться с Катериной.
— Герман, ты обалдел? Я, конечно, не знаю, сколько это стоит, но примерно понимаю, что несколько десятков, а может сотен тысяч долларов⁈ — ничего не мог понять Алекс, когда услышал о том, что необходимо.
— Это для детского дома! — отрезал Герман.
— Что? Ты с ума сошел! Пусть государство этим занимается! И вообще, это очень всё дорого!
— Дорого? Да? А ну! — Герман ухватил за руку Алекс и буквально выдернул его из-за стола. Тому показалось, что его ноги оторвались от пола, когда Герман под изумленным взглядом Ашота, почти вынес его из ресторана. — Прости Ашот, мы ненадолго.
Он почти закинул на заднее сиденье джипа Алекса, сел на переднее сиденье и назвал водителю адрес…
— Ну! Дорого, да? Очень? — Герман за руку тащил Алекса по зданию школы-интерната. — Смотри, очень дорого, да? — он затащил его в помещение, где лежали неходячие.
В это время одна из нянечек испуганно посмотрела на ворвавшихся в помещение мужчин — она меняла простыню и матрас на кровати.
Вонь в этом помещении для непривычного человека была невыносима, так что резало глаза. Несмотря на то, что белье и матрасы стирались, они постепенно, но верно, впитывали в себя миазмы испражнений.
Директор школы-интерната, живущий в малюсенькой комнате в одном из зданий детского дома, прибежал в своё заведение, когда незваные гости уже вышли из основного здания и так же стремительно, как появились, так же унеслись в неизвестном направлении.
Никто не ожидал, что посреди воскресенья в школу-интернат приедут эти сумасшедшие и чуть ли не ворвутся в главное здание. Кто-то, явно из детей оставил дверь открытой, хотя на выходные она запиралась на засов изнутри. И вот результат.
— Чего это было, Антонина? — спросил Владимир Петрович нянечку, стоявшую рядом на крыльце.
— А я знаю? Ворвались, зашли, поорали, убежали, — та сама недоуменно смотрела на директора…
— Давай обратно, Виктор, — раздался приказ Германа водителю джипа, когда оба вернулись в машину.
— А вы чего их пустили? — тут только до Владимира Петровича дошло обратиться к внезапно появившимся с самого утра четырём охранникам с надписью на спине «Титан».
Они так посмотрели на него, что он, поняв неуместность вопрос, быстро удалился обратно, успокаивать Инну Ивановну, которая осталась его дожидаться. Хотя хотела бежать с ним, после тревожного звонка из основного здания на домашний телефон.
— Чего-то Мастер злой сегодня, — передернул плечами один из охранников «Титана», которые приказом Глотова были направлены сюда с самого утра, вместо отправки в офис в городе.
— Ха, — нервно хихикнул второй. — Как бы Алексу голову не оторвал, — двое других, бывших по жизни молчунами, ничего не стали говорить, считая, что это не их дело.
Негласно и за спиной, Германа прозвали Мастером, на что он, узнав об этом, только хмыкнул, не став ничего говорить по этому поводу. Хорошо не Хозяином или Боссом — это ему бы точно не понравилось, а это… Да пусть их.
— Ну чё? Сладко жрешь! Сладко пьешь! За границу с красивой женщиной ездишь. Драгоценности ей покупаешь! Олигарх, блин! Ночью тоже будешь спокойно спать? — слова Германа, как раскалённые гвозди входили в мозг Алекса.
Они молча приехали в ресторан: Алекс был пришиблен, а Герман считал верхом глупости обсуждать при водителе какие-либо их спорные вопросы.
Вернулись в кабинет, куда через пять минут им принесли ранее заказанную ими еду, только вот Алекс не притронулся к принесённому стейку из мраморной говядины.
— Я понял, Герман! — он тяжело вздохнул, заказал сто грамм водки, выпил, а потом они, пожав друг другу руки, разъехались по своим женщинам.
— Ой, ты уже встал? — Настя зашла на кухню, где раздавались аппетитный звуки жарящейся яичницы с беконом. Герман был любителем поесть тройную порцию этой блюда с утреца перед работой.
— У тебя сегодня с какого времени занятия? — спросил он её, когда она уселась обнаженной попкой на его колени и таскала кусочки еды из его тарелки. Хотя рядом стояла такая же, только с меньшей порцией для неё.