— Нам лучше уйти, — Никита Александрович поторопил гостей.
— Ut av landet vårt jӕvel (Валите из нашей страны, ублюдки! — норв.)
— А чего он там орет? — решил не напрягать обстановку Герман, хотя очень хотелось остановиться и спросить у этих долбоклюев, что они там вещают.
— Пойдёмте, — поторопил их Никита Александрович, не желающий попадать в неприятности на ровном месте.
Герман решил уйти, подхватив под руку мать и потянув обеих женщин, а все остальные ускорили шаг, стремясь побыстрее уйти от непонятных субъектов.
Ситуация неожиданной вышла из-под контроля…
Почувствовал, а может краем глаза заметил, Герман успел повернуться, оттолкнуть жену и мать.
— Бзындь! — летевшая в их сторону стеклянная бутылка была встречена ударом кулака, отчего разлетелась на осколки, благо улетевших в сторону, откуда прилетела.
— Капец вам, мразоты, — не обращая внимания на повреждённую осколками кожу и торчащее мясо — бутылочное стекло порвало кожный покров между костяшками указательного, среднего и безымянного пальцев, Герман двинул вперёд, желая проучить тех, кто бросается бутылками людей.
Расстояние между компаниями метров 10–12, но один из пьяных гоблинов умудрился достаточно метко добросить свой метательный снаряд. Была уверенность, что бутылка летела прямо в головы.
— Герман, только без трупов, — зашипел Алекс, так, чтобы женщины не услышали.
— Ну это, как получится, — на ходу бросил Герман, сказав это совершенно спокойно.
— Герман, постойте, не надо, — засуетился Никита Александрович. — Постойте!
— Ща, только поучу баранов, как себя вести надо в культурном месте.
— Stygging! Vil du hente den? (Урод! Хочешь получить? — норв.) — по-видимому тот, кто бросил бутылку, сделал шаг вперёд, а потом профессионально, правой рукой попытался всадить в голову приблизившегося Германа боковой удар — хук.
Голова немного сместилась назад и в левую сторону, а потом агрессор получил мощнейший удар правой рукой в район «солнечного сплетения» и тут же левой — в печень.
— Пха! Арха-а, — вырвалось у атакованного, грохнувшегося на дорожку в позе эмбриона и засучившего ногами.
Дикая боль в грудине, не дававшая возможности вздохнуть, так ещё «пробитая» печень — боль от неё не давала помыслить больше ни о чём другом, кроме того, чтобы она скорее прошла.
— Svarte! (Бл…ь! — норв.) — выкрикнул один из двух оставшихся на ногах, а потом оба резко бросились в сторону Германа.
Раунд-киком (удар с разворота в голову) или «вертушкой» — попасть бегущему навстречу человеку в голову, а тем более двоим сразу — ну очень затруднительно. Если только это делается не скоростью, минимум раза в два превышающую обычную, нормальную.
Подошва правой ноги Германа со всей дури влетела в правую сторону лица, бегущему с левой от него стороны. И не останавливаясь, с силой врезалась в голову второму.
— Герман! — только крик Насти заставил его замереть.
Тело будто заскрипело: связки и мышцы завибрировали от внезапной остановки: не дав закончить схватку до упора.
Жажда мести требовала добить бросившего бутылку, а потом поломать конечности двум другим, сейчас лежавших лицом вниз, рядом с любителем бросаться стеклянной тарой.
— Суки! Молитесь твари, — злости у Германа было немерено.
А если бы в голову жене или матери попали? В затылок там? Добить и забыть! Только проблема — жена и мать рядом, да и куча свидетелей смотрят на бесплатное представление.
«Ладно, суки, живите! Пока…» — Герман выпустил сквозь зубы воздух, переживая адреналиновый шторм в организме.
«А парень действительно…» — Никита Александрович обалдело смотрел, как сначала первый дебошир за пару секунд лег «отдыхать» на землю, а потом двое других, получили один удар на двоих.
Спустя пару секунд, его мозг смог понять, что это был круговой удар правой ногой, слишком быстро это было исполнено. Кое-чему его учили, перед его отправкой в Европу, но это так, для общего развития. Так что понять, что схватка произошла на какой-то дикой скорости, у него знаний и опыта хватало.
— Слава Богу, обошлось без трупов, — выдохнул облегчённо Алекс, а его прекрасно услышал их гид, не подавая виду. — Ждём полицию? — с испугом спросил.
— Не стоит, — недолго думал Никита Александрович.
— Politiet! Politiet! (Полиция! Полиция! — норв.) — неподалёку заверещал неприятный, женский голос.
— Твою мать! — выругался Герман, заметив, как в их сторону по дорожкам парка бегут двое полицейских в форме. — Местных «пэпээсников» (ППС: патрульно-постовая служба, — прим.) только нам и не хватало для общего счастья.
Глава 10
— В общем, нам повезло, — мрачно сказал Никита Александрович, выходя с Германом из полицейского участка, спускаясь по небольшой лестнице от дверей к тротуару. — Если бы не многочисленные свидетели, то могли поиметь много проблем с вашим нахождением на территории Норвегии.
— Это этим уродам, повезло, — резко ответил ему Герман, озлобленный до сих пор.
Прибежавшие к месту драки полицейские, вызвали «скорую помощь» и подкрепление. Были категорически настроены на проезд всех свидетелей в местный околоток. Ну не драться же с ними… Пришлось проследовать, куда просили. Благо разрешили воспользоваться своим транспортом, а не пихая в свои «бобики».
Дежурный инспектор в участке был настроен благожелательно. Прибывшие первыми патрульные на место происшествия озвучили ему версию компании Германа. Да и норвежцы в основном люди дисциплинированные, сами подошли к патрульным, рассказали всё, что они видели. И все обыватели были очень недовольны тем, что пьяное быдло устроило в месте отдыха. Ладно туристы, хотя и это не очень-то, так ведь там гуляет полно местных мам с детьми. А тут какие-то уроды бутылками кидаются⁈
Инспектор неплохо говорил по-английски, но ещё и помощь Никиты Александровича, свободно говорившего на норвежском языке. Так что полицейский быстро опросил Настю и Варвару Сергеевну и отпустил их. Попросив мужчин задержаться на неопределённое время.
Герман попросил женщин уехать в отель, а не ждать их неизвестно сколько времени в участке. Те были против, но он был слишком настойчив в своём желании. Нечего им болтаться в полицейском участке.
Ему же с Никитой Александровичем пришлось задержаться почти на час, давая дополнительные объяснения и участвуя в подписании протоколов местной полиции. Показания доставленных очевидцев, которых допрашивали другие сотрудники полиции, дополнялись и сравнивались, чтобы не было противоречий. Поэтому всё затянулось.
В очередной раз зазвонил стационарный телефон, его взял один из свободных сотрудников. Выслушал несколько минут, задал пару вопросов, а потом подошёл к полицейскому, который работал с Германом, и наклонившись к его голове, что-то стал ему докладывать:
— Альвисс, позвонили из больницы, куда доставили пострадавших.
— И что там? — тихо спросил его дежурный инспектор.
— У одного из пострадавших трещины в грудине и сильный ушиб печени. Врач долго не верил нашим сотрудникам, доставившим наших дебоширов, требуя ему рассказать — каким грузовиком сбило пострадавшего. У второго трещина в челюсти, третьем повезло больше — сильный ушиб головы с левой стороны. Все будут жить, но двоим пару месяцев будет нелегко. Третий выбыл из строя на три недели.
— Почему они напали на русских?
— Тот, кто пострадал меньше всех, сказал, что его товарищ, Ормар Торнвельдсон, когда-то работал на рыболовном сейнере, где в экипаже было двое русских моряков. По его же словам, они его несколько раз избивали. Просто так! Но даже его друзья в это слабо верили. Ормар очень вспыльчив и драчлив.
— Ну всё понятно, — кивнул дежурный с недовольным лицом, неоднократно сталкивавшийся за время его службы с подобными кадрами. Сильно недовольный поведением своих буйных соотечественников.
Подал рукой знак, что его коллега свободен:
— Хорошо, — обратился к Герману. — Ещё пару минут и мы закончим, — и сдержал своё обещание, напоследок попросив Германа и Никиту Александровича расписаться в паре протоколах.
Вывод по драке полицией был сделан однозначный: виновные определены. Их телесные повреждения — это их личные проблемы. Будут привлечены за хулиганство, на чём особенно и жарко настаивали очевидцы. Требуя упечь дебоширов лет на пять за решётку.
— Альвисс, — в отдел зашёл один из патрульных, что первым прибыл на место драки, а потом уехал с напарником в больницу, сопровождая избитых пьяниц. — Вы потерпевшему первую помощь оказали?
— Ты о чём? — удивлённо посмотрел на него тот.
— Так у этого парня, — с не меньшим удивлением посмотрел на него патрульный. — У него же костяшки правой руки были осколками изрезаны.
— Что за бред, ты, несёшь? — секунд тридцать Альвисс вспоминал беседу с тем русским. — Он у нас кучу времени провёл, подписывал документы правой рукой, никаких повреждений у него я не видел. Ты что-то путаешь.
Патрульный открыл рот, чтобы сказать, что он не псих. И он видел торчащее мясо и кровь, а потом махнул рукой. Не его это дело. Нет повреждений? Ну и чёрт с ним.
— Давайте в отель, — поморщился Герман, ощущая моральную усталость после незапланированного посещения полиции, откидываясь в кресле минивэна.
— Да, — ответил ему Никита Александрович, попросив водителя отвезти их в отель, сам удобно усаживаясь в кресле пассажира, справа от водителя…
— Всё хорошо? — не успел Герман зайти в номер, как его атаковали однотипными вопросами Настя и мама.
— Конечно, — улыбнулся Герман обеим. — Когда было плохо?
— Я так испугалась, — жена прижалась к нему.
— Я тоже, — вздохнула мама Германа, стоявшая рядом, а потом пискнула, когда сын притянул её к себе, превратив всё в общие «обнимашки», чтобы никто не чувствовал себя обделённым.
— Всё хорошо, — сказал Герман, обнимая дорогих ему женщин. — У полиции претензий нет. Ладно, предлагаю отдохнуть, а потом вечерком сходить в ресторан. Заесть, так сказать, ваши треволнения. Или хотите, можем по магазинам сходить, купите себе чего-нибудь красивого, а?