— Не пугайте, пуганый, — хорохорился Иван Сергеевич.
— Да кто ж вас пугает, — развёл руками Герман. — Вы сами себя напугали своими действиями. Если три первые статьи, что я назвал можно назвать цветочками, то вот нападение на сотрудника милиции — до десяти лет. Шпионаж… — он помолчал. — Там наказание от 10 до 20 лет. Для вашего возраста — это смертный приговор. По совокупности — это все 25 лет, ну или пожизненное. Это для вас именно. Ведь вы, фактически организатор всего этого непотребства.
— Моя правительство меня не оставит, — стоял на своём Иван Сергеевич.
— Не удивлюсь, — пожал плечами Герман. — Но это может быть не сразу. И сколько-то лет в колонии строго режима вы и все ваши люди — отсидите.
— Я требую адвоката и консула, — повторил требование Иван Сергеевич.
— Оу, — приподнял брови Герман. — А оно, таки, нам надо?
— Что вы предлагаете? — Иван Сергеевич почувствовал, что Герман хочет разрешить проблему к ободной выгоде.
— Вы даёте признательные показания, под видео, — сказал Герман. — Мы всё оформляем, как положено, но…
— Что, но?.. — не выдержал паузы Иван Сергеевич.
— Вы убираетесь из этого города и больше никогда не возвращаетесь, — в голосе Германа послышалась сталь. — Мы, не реализуем материалы, как положено по закону. Никто кроме меня и вас об этих документах знать не будет.
— И кроме ваших людей, — ухмыльнулся Иван Сергеевич.
— Поверьте, Иван Сергеевич, ни один из моих людей ничего и никогда по этому поводу не расскажет. Я могу это гарантировать!
Иван Сергеевич почти ему поверил, но сомнения оставались:
— Гарантия — это только ваши слова? Это несерьезно!
— Вам решать, — пожал плечами Герман. — Но моему слову можно доверять. Многие люди могут это подтвердить. Но играть в ваши игры: «докажи мне, что тебе можно доверят» — я не собираюсь, увы.
— Это касается и тех людей, что вы задержали на заводе? Поверьте, совсем мне незнакомых, — продолжил он под саркастическую улыбку Германа. — Речь идёт о человеколюбии и не более того.
— Я рад, что на территории Перми находятся люди другого государства, которые так заинтересованы в судьбе людей, не имеющих документов, кроме фальшивых. Фактически отсутствующих на территории России в общем и на территории Перми — в частности, — поддел собеседника Герман. И таки да, я даю слово, что задержанные на заводе смогут покинут Пермь в ближайшее время. Без последствий, — добавил он.
— Это всё? — Иван Сергеевич понял, что придётся соглашаться.
— Чёрт! Совсем забыл, — повинился Герман. — Бертшейна, я тоже не желаю здесь видеть.
— А что я ему скажу?
— Ви таки делаете мне нервы, — ехидничал Герман. — Мне вот совсем не интересно, что и как вы ему скажете. Заметьте, я даже не спрашиваю, какие у вас с ним договорённости и на что именно.
— Хорошо, — сдался Иван Сергеевич. — Согласен на ваши условия.
— Я рад иметь дело с умным человека, — театрально похлопал в ладоши Герман. — Сейчас вас покормят, мы же не злые люди. Медики осмотрят ваших людей на предмет телесных повреждений и помогут им. Затем вас всех отвезут в аэропорт и отправят в Москву.
«Паспорта всех нашли!» — на телефон Германа пришла смс-ка от заместителя Титова.
— Я ладно, а как вылетят те, у кого фальшивые паспорта? — решил уточнить Иван Сергеевич.
— Не поверите, — радушно улыбнулся Герман. — Я вашу шля… чего-то меня не туда понесло, — хмыкнул он. — Все паспорта ваших людей нашли. Так что полетят с настоящими, — он надавил на это слово, — документами.
Игра на грани фола? Конечно!
Исчезновение такого количества иностранных граждан на их территории — это вызвало бы громадный интерес со стороны федеральных властей.
И Герман в какой-то степени отморозок, но не до такой же степени… Ха! Не «заработали» эти товарищи на исчезновение без суда и следствия. Нечего карму портить… Два раза — ха, но пусть валят и больше здесь не появляются. Это будет наилучшим решением.
— Что происходит? — обратился к Давиду Гидон.
После эпического провала, их всех доставили в какое-то другое место. Не дав возможности видеть дорогу и то, куда их привезли. Тупо и просто повернув «балаклавы» на голове, дырками для глаз и рта — назад.
Развели по разным кабинетам и стали допрашивать на предмет их появления на территории России и Перми, а на заводе — в частности.
Провал при подобных операциях всегда предусматривается спецслужбами Израиля. Имеется чёткое указание, что они могут говорить всё что угодно, не касаясь подробностей. Играть в героев — не надо! Жизнь солдата или агента спецслужб важнее, чем любые секретные сведения. Слишком их мало, чтобы терять людей.
Гидон не мог сказать за других, но в общих чертах рассказал, что его наняли неизвестные люди, попросили проникнуть на завод и достать оттуда документы. Больше он ничего толком не знает.
Удивился, что на него сильно не давили. Не использовали незаконные методы — физическое насилие. И у него сложилось стойкое ощущение, что допрашивающего его не особо-то интересует сказанное им⁈
На часы он посмотреть не мог — руки были скованны наручниками, но спустя какое-то продолжительное время, неожиданно в кабинет зашёл какой-то человек и приказал допрашивающему его снять наручники с задержанного, а потом доставить его в столовую.
В большом помещении со столами и стеллажами для набора еды, Гидон увидел Давида и остальных парней, сидевшим за столом, стоящим в середине помещения. В отдалении, по периметру, стояли четыре человека, одетые в незнакомый камуфляж, разгрузки и с автоматами в руках. Оружие смотрело в пол, но судя по всему, держащие его были готовы применить его в любой момент.
Под таким надзором, им дали поесть. Затем отвели всех вместе в большое помещение, куда спустя несколько минут пришли двое человек, которые оказали медицинскую помощь нуждающимся.
После их оставили одних, заперев толстую металлическую дверь. Судя по звукам из-за двери, их охраняло несколько человек. И сначала тихо, а потом чуть громче, начались вопросы друг к другу.
— Наблюдали, смотрели по сторонам, а затем я толком ничего не помню, — говорил один из тех, кто остался рядом с забором. — Пришёл в себя только здесь. Допросили, затем отвели в столовую.
Второй слово в слово повторил рассказанное.
Чего греха таить, взяли их быстро и без особого шума. Не считая ранения одного из захватывающих, ну и драки Давида с этим психом.
— Хара! (Дерьмо! — прим.) — неожиданно подал голос до этого молчавший Нахум. — Давид, ты прости, но я хочу уехать из этой страны и больше сюда не возвращаться.
Давид очень пристально посмотрел на своего человека и понял, что он «сломался». Подобное может быть с любым, даже очень профессиональным солдатом, прошедшим не одну боевую операцию. Из-за разных причин, но человек теряет уверенность в себе и становить непригодным для их работы. Подобное Давид несколько раз видел сам лично. В особенности это проявлялось у людей, побывавших в плену у «Хамаса» или «Хезбаллы».
— В чём дело, Нахум? — решил выяснить подробности Давид.
— Здесь живут натуральные маньяки, — Нахум не сразу, с паузами, но рассказал, как ему чуть не вырезали глаз ножом.
Захваченные на втором этаже и потерявший сознание Давид не могли видеть то, что творил с Нахумом сумасшедший руководитель тех, кто их захватил.
— Тебя просто пугали, — пытался донести эту истину Давид до своего подчинённого и друга. — Несмотря на то, что здесь творится, какое-то понятие закона здесь существует.
— Давид, — потухшие глаза Нахума смотрели на него. — Ты не видел его глаза!
— Ну может актёр хороший, — подал голос Гидон.
— Может, только помимо его глаз, я успел увидеть глаза людей, что были вместе с ним, — сказал Нахум. — Они были реально уверены, что он исполнит свою угрозу.
— Приедешь домой в Хайфу, пройдешь курс реабилитации и всё будет хорошо, — успокаивал друга Давид.
— Не знаю… не уверен, — тихо сказал Нахум.
Давид сам понимал, вряд ли это произойдёт, но не мог оставить его без своей поддержки. И… он сам помнил этого — Германа, когда дрался с ним.
Жестокий бой для этого психа был тренировкой, поводом для развлечения. И никогда ещё Давиду не приходилось сталкиваться с бойцом такого уровня. Мгновенная реакция, дикая скорость. При этом, скудность используемых приёмов и ударов… Только вот сейчас он понял, что тот просто игрался.
И тот удар, когда он чуть стенку не сокрушил ударом правой ноги, чуть не попав Давиду в голову. Сейчас был уверен, что если бы попал, то просто бы сокрушил ему кости черепа.
И последние секунды боя, когда Давид был выведен из строя?
Последнее, что он помнил, это попытка застрелить Германа — два выстрела, затем боль в руке, удары в живот, голову и… провал. В себя он пришёл только в машине, в наручниках.
Равиль и Моисей поделились своими впечатлениями от прошедшего боя на базе.
— Никогда не сталкивался с бойцами такого уровня, — сказал Равиль, а Моисей молча подтвердил это кивком.
Помолчал несколько секунд и добавил:
— Он сломал ногой деревянный брус. Не на тренировке, ни на татами. Не специально подготовленное дерево, а обычную толстенную доску.
— М-да, — вздохнул Равиль. — Боюсь представить, если бы он ногой с такой силой в голову попал.
Пришлось просидеть продолжительное время, а потом из коридора раздался какой-то шум, затем лязгнув открылась дверь и в помещение зашёл… Иван Сергеевич:
— На выход! — коротко бросил он и вышел из комнаты.
Давид и остальные переглянулись, а потом вышли из комнаты один за другим, встретив в коридоре вооруженных охранников.
На крыльце их встретил Герман и ещё несколько человек.
Перед входом стояло две «Газели», ожидавших своих пассажиров, а также два Ford «Explorer». Ивану Сергеевичу с двумя его людьми предложили сесть в первую «Газель», а людей Давида с его людьми загнали во вторую.