— Перестань, я буду очень рада. И Фло тоже. Собственно, мы все будем рады. И нашим малым хулиганам друзья будут подрастать. Хо-хо, папаша Ква! — Катрин хлопнула друга по плечу. — Старайтесь, путешественники. Ладно, так что у нас с отдыхом?
— Ну, героям Глора не повредит почувствовать под ногами твёрдую землю. Дня три, моя леди. Отдохнут от тесноты драккара. Охота, рыбная ловля. По кружечке джина. Не больше — гарантирую. Потом наверстаем. Как?
— Ищите подходящее место. Мы тоже не прочь размять ноги. Цуцик по деревьям скучает. Его, беднягу, просто корёжит в лохань гадить.
— Ясное дело, ну какое от лохани удовольствие? — сочувственно согласился Квазимодо.
* * *
Место было красивое. Река раскинулась длинным широким плёсом. Правый берег зарос густым ивняком. На левом тянулась пустошь, местами поросшая терновником. Пустошь окаймляло несколько живописных гранитных утёсов, идеально подходящих для наблюдательных постов. Дальше к западу виднелась скалистая гряда, уходящая ещё западнее — к далёким предгорьям. На северо-западе темнела опушка леса. Впрочем, и до леса, и до гряды было достаточно далеко.
Первым делом на два ближайших утёса взобрались дозорные. Катрин и сама осмотрелась. С десятиметровой высоты прекрасно просматривалась опушка леса и путаница скал на западе. Ничего подозрительного. Никаких признаков людей — за время путешествия по реке моряки лишь раз видели дым. У опушки Катрин разглядела нескольких то ли косуль, то ли оленей — с расстояния определить было трудно. В принципе, свежее мясо не помешало бы. Солонина, как её ни вымачивай и ни готовь, жутко надоедает. Хотя возня с охотой не слишком-то воодушевляла Катрин. И сама, и люди в отряде отвыкли от земли. Как-то неуютно, кажется, что спина всё время открыта. Но бойцы рады прогуляться по камням и жухлой траве. Место вполне безопасное, а от гребли даже у двужильных глорцев уже руки отваливаются.
С высоты было видно, как кипит работа в лагере. Уже поставили две палатки. Теперь с гиканьем выгружают на берег припасы. Постукивают топоры — моряки запасают топливо для костров. «Собачья голова» застыла у самого берега. «Квадро» стоял на якоре чуть дальше. Крошечный челнок выгребал на середину реки — Ныр обещал порадовать свежей рыбкой.
М-да, вам, леди, сидеть с удочкой опять же не пристало. Катрин сдержала вздох и сложила подзорную трубу. Часовой, коренастый моряк с густой бородой, покосился на сложное устройство для «дальнеглядства» и почтительно спросил:
— Всё в прядке, милостивая леди?
— Похоже, что да. Только ужин сегодня наверняка задержится, — пробурчала Катрин и принялась спускаться.
Моряк согласно закивал:
— Не извольте беспокоиться, леди. Кроме ужина никаких проблем.
Катрин почувствовала, как он ухмыляется за спиной. Понятно — караульная служба, это тебе, сиятельная красавица, не стурвормов задницей дразнить. Тут головой соображать нужно.
У подножья скалы, обнюхивая всё подряд, крутился Цуцик.
— Ну, что, хвостатый? Дарки, волки, пантеры и прочие душманы наличествуют?
Насчёт душманов пёс сомневался, а всё остальное имелось. И волки, и дарки — большие, маленькие, с хвостами и без — на любой вкус! Не поверишь, хозяйка, здесь даже кролики водятся!
— Ты, знаешь ли, лучше кроликами и ограничься, — посоветовала Катрин. — Места неизученные, вдруг на здешних дарков у тебя аллергия? Или просто несварение приключится? Повнимательнее — ты при деле.
Цуцик был готов нести службу в самом усиленном режиме, лишь бы не возвращаться на надоевший корабль. Катрин потрепала пса по загривку и пошла в лагерь.
Огонь уже разожгли, большой котёл был подвешен на цепь. Вокруг хлопотали девушки, тут же суровая Бонга командовала моряками, подтаскивающими дрова.
— Госпожа, мы на всех приготовим, можно так? — рядом с Катрин возникла Мышка с огромным тесаком в руках. — Даша и Бонга обещают Большой Походный Кулеш.
— Делайте. Только пальцы себе не обруби, — Катрин с некоторым сомнением посмотрела на тесак. Из Зеро они кулеш сварганить собираются? Между прочим, мысль не такая уж глупая.
Зеро бодро волок мешок с крупой, очевидно, ничего дурного не предчувствуя. Штаны закатаны, ноги мокрые — с катамарана вещи переносил. И ведь никакая его простуда не берет. Тьфу!
Катрин наткнулась на Теа. Лиска явно собиралась прогуляться. Лук, колчан со стрелами за спиной.
— Ты надолго? В смысле, ночью гулять будешь? — поинтересовалась Катрин.
— Сегодня нет, — кажется, рыжая слегка смутилась. — Сегодня с моряками посижу. И с Ква. До ужина попробую что-нибудь подстрелить. Завтра ведь тоже отдых?
— Отдых-отдых. Гуляйте. Вокруг лагеря Цуцик резвится. Вы уж друг на друга не охотьтесь.
Теа улыбнулась:
— Не будем. Цуцик меня знает. Кроликов на всех хватит.
«Знаем мы этих кроликов. Сейчас заберётесь с одноглазым в кусты, и давай навёрстывать всё, что в пути не успели. Хотя до полнолуния ещё далеко. Фу, действительно, какая-то я окончательно неромантичная стала».
Катрин предпочла бы, чтобы лиска обернулась четвероногой уже этим вечером. Пробежаться ей необходимо, а заодно бы и местность разведала. Ну, рыжей тоже отдохнуть с друзьями хочется.
Флоранс, кутаясь в тёплую куртку, сидела несколько в стороне от суеты. Вокруг разостланного плаща ковыляли близнецы. Оба с лёгким недоумением озирались — отвыкли от больших пространств.
— Вы одни?
— Я здесь, леди, — из впадины между камнями возник озабоченный Мин. — Я охраняю.
— Спасибо, Минимум. Я посижу с детьми. Если хочешь, иди к костру. Там Даша с девушками какой-то сногсшибательный кулеш задумали. Внеси свою лепту.
— Пойду, — полукровка завозился, что-то пряча в одежду. — Часовые на месте, но я тоже приглядывать буду.
Мин ускакал, и Катрин поинтересовалась у подруги:
— Он что тут собирал? Жуков? Вроде не сезон.
— Фу, каких жуков? Камни собирал. Для пополнения личного боезапаса, как я поняла. Очень ответственный воин. Дики ему помогала.
Дики, пошатываясь, как крошечный поддавший морячок, приковыляла к мамам, сжимая в обоих кулачках по гранитному осколку.
— Дивно, — одобрила Катрин. — Вот этот камешек в самый раз — любого тушканчика вмиг свалит. Продолжай отбор.
Дики принялась ползать вокруг, принюхиваясь не хуже Цуцика.
— Штанишки порвёт, — заметила Флоранс.
— Зашьём. Дай ребёнку насладится свободой.
— Ладно, пусть наслаждается, — согласилась Флоранс. — Тем более, ты ставить латки просто замечательно приноровилась.
— Тс! Не позорь леди «Двух лап». Понятия не имею — какие такие латки? Благородные леди в руки иглу берут, дабы вышивать изящные монограммы и куртуазные девизы. Эх, утеряла я былое благородное искусство вышивания «крестиком».
— Тебе и о латках забыть пора. Работу у Найни отбираешь. Она уже бурчит тайком.
— Бурчит она, потому что давно список прегрешений не предъявляла. Мягкие части тела у девицы чешутся. А иглу мне забывать нельзя. Когда на мне штаны начинают расползаться, Мыши почему-то вечно под рукой не оказывается.
— Тебе нужно окончательно повзрослеть и полностью отказаться от удовольствия регулярно рвать штаны. Рви какие-нибудь другие предметы туалета. Например, блузки, ночные рубашки, пеньюары. Знаешь, когда декольте расползается, это выглядит так волнительно… Гораздо симпатичнее драных штанов.
Катрин засмеялась:
— Не дурмань мне голову. До ночи нам предстоит ещё торжественное мероприятие.
— Кэт, что-то не так? Беспокоишься? Бойцы что-то заметили?
— Ничего особенного. Людей здесь давно не было. Может, и никогда. Следов крупных хищников тоже нет. Просто все отвыкли от земли. Ай, стой, естествоиспытатель! — Катрин в два шага настигла сына, задумчиво пихающего в рот вялый стебель травы, и подхватила на руки. — Не докармливают тебя, да?
* * *
Искры большого костра взлетали к блеклым, полузакрытым тучами звёздам. Туда же стремилась тягучая, выводимая грубыми моряцкими голосами песня. Говорилась в ней о древнем героическом походе, закончившемся в водах водопада на дальнем краю мира. Пели глорцы с воодушевлением, рыча как три десятка обожравшихся медведей. Впрочем, детям эти басовитые завывания спать не мешали. Ричард посапывал на руках Катрин, Дики уютно свернулась в одеяле на коленях Флоранс. Катрин смотрела, как смеётся Эле, сидящая рядом с доктором. Дуллитл что-то рассказывал шкиперам, для наглядности показывая пальцами. Шкиперы, все четверо, улыбались, следя за движениями чутких пальцев хирурга. И Сиге улыбался, пытаясь повторять движения своими мягкими четырехпалыми руками.
Кулеш удался на славу. Катрин и сама порядком переела — тянуло в сон. Кружка джина, выпитая пополам с Фло, здесь была ни при чём. Цуцик тоже лежал обессиленный, с раздувшимся животом. Они с Теа принесли шесть кроликов. Скольких Цуцик не донёс, сказать было трудно, но кулеш пёс попробовал исключительно из вежливости. Ещё на ужин подали чудесные, пахнущие дымком и мёдом, сладкие лепёшки. И совершенно дивную жареную рыбу. Тут в приготовлении Катрин и сама поучаствовала, настояв, чтобы в «фирменный» маринад положили побольше перца. С джином хрустящая рыбка шла прекрасно. Добытчика Ныра славили всем отрядом.
С севера налетали порывы ледяного ветра, но у костров было жарко. Теа вытянулась у самых углей, положив голову на колени мужа. Под расстёгнутой короткой курткой неприлично блестел плоский живот. В руках у лиски была короткая флейта — Теа часто играла с костяной игрушкой, но Катрин ещё ни разу не слышала, чтобы флейта издавала какие-нибудь звуки.
Катрин ткнулась лбом в плечо подруги, прошептала:
— Фло, не знаешь, зачем нашей лисе флейта? Память о прежней жизни?
— Она играет. Только неслышно. Кажется, слишком высокие частоты. Но Сиге и другие дарки слышат. И Цуцик слышит. Ныр говорит, что лиска замечательно играет, но слишком печально.