сдаваться. Очевидно, в расчёте на живых пленников, аборигены в основном грозили луками, стреляя лишь изредка. Теа, даже потеряв силы после трансформации, от стрел пока уворачивалась, удачно прикрываясь пленником. Верёвка, закреплённая в щели между камнями, не давала пленному дикарю скатиться с камня.
Глорца, между тем, притиснули к камню. С парнем бандерлоги не церемонились, дважды раненый, он едва держался под градом ударов тяжёлых палиц. С трудом отбил дротик, попытался отступить вверх на камень, но враги насели ещё яростнее. Парню помог устоять метко запущенный Мышкой и угадивший в лоб одному из бандитов камень. К сожалению, снарядов у девушки оставалось мало. Дольв пропустил мощный удар по локтю, выронил копьё. Пытался вытащить тесак, но над ним уже взмахнули палицей. Спас товарища второй моряк, метнувший с камня своё копьё. Бандарлог с палицей ухватился за пронзённый живот. Его соратники собрались добить упрямого чужака, но тут с камня слетела взбешённая Теа. Несмотря на слабость рыжей девушки, её звериная ярость заставила врагов отступить. Казалось, к лиске на несколько мгновений вернулась её обычная ловкость. Неожиданно она перекинула своё копьё окровавленному Дольву и с одним ножом нырнула в толпу бандарлогов. Никто не успел опомниться, как рыжая девка повисла на спине высокого бородача, размахивающего громадной палицей с каменными шипами. Взмах ножа — из-под бороды брызнула кровь. Теа почти успела отскочить, но всё-таки она была не в лучшей форме — один из местных ударил древком копья в бок, заставил пошатнуться. Другой сбил на землю, навалился. На ноги лиски упал ещё один туземец. Теа, рыча, отбивалась. Её попытался ударить в живот воин в высоком меховом колпаке, но его отшвырнуло копьё Дольва. Тут же на самого моряка налетели бандарлоги, и в тесноте колоть было уже невозможно. Дольв задыхался под тяжестью тел…
Тут в дело вступил последний резерв обречённого отряда. Из-под камня метнулся дымчатый шар и молча атаковал бандерлогов с тыла. Пасть Цуцика выдрала из икры воина огромный кусок мышцы — штаны из домотканой ткани подобному зверству ничуть не помешали. Воин истошно заорал. Пёс уже повис на запястье другого. Человек попытался ударить пушистого волка, перекинув топор в свободную руку. Цуцик мигом откатился к другому врагу, нацелился хватануть лучника за пах — бандарлог отскочил, поспешно выдёргивая из колчана стрелу. Пёс уже запрыгнул на кучу тел, под которой выла Теа. Белые клыки сомкнулись на шейных позвонках верхнего врага. Человек взвыл куда громче полузадавленной девушки. Груда тел рассыпалась, вынырнула Теа, успевшая распороть живот одному из противников. Ударила кулаком в лицо юношу, оказавшегося рядом. Цуцик устрашающе взвыл, и троице удалось отступить на камень. Цуцик запрыгнул последним, воинственно гавкнул в лицо бандерлогам. Дольв присел рядом с раненым товарищем — правая рука и у самого моряка безвольно повисла, сломанная в локте. Теа, от груди до бёдер залитая кровью, встала рядом с Мышкой:
— Что замерли, утбурды блохастые? Гондон вам драный на голову…
— Стреляйте по ногам, пока она заклинание не прочла, — заорал пожилой бандерлог с тщательно начищенной серебряной цепью на шее. — Только бережнее… — он схватился за лоб. Фляга с водой, которую отчаянно метнула Мышка, едва ли нанесла серьёзное повреждение, но оскорбила вождя сильно.
— Вперёд! Не позорьтесь, перед девками, крысьи дети!
… Обстановку в ложбине Катрин оценила с одного взгляда.
— Мин, прикрой!
Полукровка догадливо отвернул в сторону, схватился за свой заветный мешочек. Катрин, рискуя переломать ноги, безумным прыжком слетела со склона, метнулась напрямую к камням. Сейчас порезвимся по-взрослому.
… — Вперёд! Не позорьтесь перед девками, крысьи дети! — завопил старикан-бандерлог.
Под остриём барте хрустнул череп крайнего воина. Остальные ещё только оборачивались, а Катрин уже убивала, идя сквозь неровный строй. Мелькал топор и кукри, и угадать движение воительницы было невозможно. Её шаг-прыжок, ломкий, неправильный, то ли пьяный, то ли безумный, заставлял воинов пятиться, забывая об обороне. Люди так не двигаются.
Демон!
Катрин прошла к камням, оставляя за собой лежащие и ещё оседающие на землю тела. Не все бандерлоги были мертвы — но эти шестеро уже не могли сражаться. Расчётливая боевая сталь воительницы дробила-разрубала суставы и позвонки.
Цуцик восторженно взвыл и сиганул на плечи ближайшему противнику. Воин шарахнулся, стряхивая лязгающего клыками пушистого дьявола.
— Это она! — завопил старикан. — Белый ночной оборотень! Копья…
Старикан, знаток ночных демонов, рухнул на колени — на этот раз Мин в голову не попал, но свинцовый шарик смял бандарлогу-ветерану несколько рёбер.
Уцелевшие аборигены кинулись прочь. На спину самому медлительному метнулась не склонная к милосердию Теа. Удиравший товарищ бандарлога обернулся, что-то крикнул, вскидывая лук. Его опередила просвистевшая стрела с бело-красным оперением — на склоне стояла Эле, уже вновь натягивающая лук. Костяк и Квазимодо бежали к камням — вместо боевого клича из их измученных лёгких вырывался лишь клокочущий хрип.
Остатки бандарлогов, вздумавшие было продолжить схватку, догадливо развернулись и драпанули. Последним удирал лучник, держась за простреленное плечо.
Катрин, коротко взмахнув топором, помогла измученной лиске справиться. Теа, отпихнула конвульсивно дёрнувшийся труп врага, которого не слишком успешно душила, села и выплюнула кровавый кусок — солидную часть откушенного у врага уха.
— Полумордый, что б ты сдох! Где тебя носило? Дай мне лук! И вообще, что-нибудь мне дайте!
— Сейчас-сейчас, — Квазимодо, пошатываясь, стал развязывать мешок с одеждой лиски. — Ты цела, детка?
Теа длинно и исчерпывающе выругалась.
Где-то у ручья раздался протяжный вибрирующий звук.
— Это что? — прохрипел согнувшийся и держащийся за собственные колени, Костяк.
— Боевой рог, — пояснил Мин, деловито оглядывая место схватки. — Идёт главный полк врага. Возможно, нам стоит подумать об отступлении.
— А-ааа, — застонала Мышка.
— Так. Найни, заткнись. Собираемся. Уходим. Выйдем к берегу реки — нам придут на помощь, — Катрин подняла треснувшую флягу, пополоскала рот. — Теа и Ква со мной — в арьергарде. Мин — ведёт остальных. Маршрут самый прямой, но с учётом возможностей раненых, — предводительница бросила испорченную флягу под бок старикану-бандарлогу. Тот явно притворялся дохлым, но значения это не имело.
Теа, торопливо натягивающая рубашку на окровавленное тело, поинтересовалась у Эле:
— Стрелы остались?
— С десяток будет, — успокоила бывшая телохранительница. — Я экономила.
— Ты не думай, — оправдывающимся тоном сказала лиска. — Я видела. Хорошо стреляешь. Только мне без лука никак нельзя.
— Я понимаю, — Эле сняла колчан из тиснёной кожи. — Возможно, леди мне трофейный лук уступит. У нашей леди и без лука весьма хорошо получается.
Катрин сообразила, что забыла бросить бандерлогов лук — так и болтался за спиной вместе с мохнатым колчаном.
От сомнительных деревяшек Катрин с облегчением избавилась. Раненые сползали со скалы. Костяк спихивал пленника. Молодой бандерлог смотрел злобно, но дёргаться не пытался. Горб мешка по-прежнему отягощал его спину.
Найни, сидя на камне, снимала сапоги.
— Что за стриптиз?
— Не подходят, — объяснила подпоясывающаяся ремнём с кинжалами Теа. — Лапы у меня большие. Мыша кожу стёрла.
Пятки у Найни действительно были черно-розовые от крови.
— Неженка городская, — пробормотала Катрин. — Вот скачи теперь, как хочешь.
Мышка смотрела виновато.
Черт, бинтовать времени нет.
Костяк и Эле волокли раненого. Глорец молча обнимал их за шеи. Дольв шёл сам и даже нёс в здоровой руке два копья. Мышка трусила следом, приподнимая полы слишком длинного плаща и кусая от боли губы. Её сбитые ноги окончательно приняли сине-красный оттенок. Полукровка унёсся чуть впереди, выбирал путь, мохнатая «папаха» мелькала между камнями.
Катрин, с Теа и одноглазым шагали сзади. Последним, то и дело оглядываясь и настораживая уши, трусил Цуцик.
— Отдыхаем, — пробормотал Квазимодо. — Неторопливые прогулки по утрам — что может быть лучше? Мо-цон, да, Катрин?
— Моцион. Гуляние для здоровья, — поправила предводительница.
— Недолго нам моцонить, — пробурчала Теа. — Догоняют.
— Всё равно лучше, чем носиться, как оленям. Я думал, у меня сердце через глотку выскочит, — жизнерадостно прохрипел супруг.
— Меньше нужно джин жрать, тогда будешь к жене успевать.
— Я, в общем-то, успел.
— Брехун. Ладно, я сама вам джин поставлю. За то, что лук не потеряли, — Теа оглянулась. — Катрин, пора нам место выбирать.
— Не успеем?
— С этими хромыми-косыми-битыми? Разве что из камней успеем выбраться. До лагеря точно не дотащимся. Местные уже по камням слева-сзади крадутся. Могут и стрелять, да выдать себя боятся. Хорьки толстолапые.
— Понятно. Поступим так — хромая команда уходит. Мы с Теа остаёмся. Ты, Ква, выволакивай Мышку. Она совсем обезножела. Ускорьтесь.
— Кэт, я так никак не могу, — решительно сказал одноглазый.
— Можешь. С Теа ничего не случится. Правильного боя не будет. Лиса прикроет, я попытаюсь в разговоры вступить. Скорее всего, ничего не выйдет, тогда смоемся. Быстро побежим. Такому криволапому пингвину, как ты, не угнаться. Не хочешь же ты нас задерживать? Если инвалидная команда с нами останется — так себе ситуация сложится. Слабость здешние бандарлоги сразу учуют.
— Кэт, а если…
— Умолкни. С Теа ничего не случится — обещаю. Волоки Мышку.
Квазимодо оскалился, взглянул на жену. Теа шлёпнула его луком по испачканной заднице: