Получилось всё совсем иначе. Большая часть встречающих живо бросилась помогать морякам разгружать корабль и вытаскивать его на песок. Наверх, к замку, поднялась лишь небольшая группа вновь прибывших и встречающих — так сказать, высокопоставленные лица. Катрин разговаривала со старостой. Жигун ничуть не изменился, всё тот же рассудительный, в меру почтительный, в меру лукавый, старикан. Предсказуемый и по-своему честный. Катрин с некоторым изумлением поняла, что весьма рада его видеть.
Прошли по мосту. Флоранс, держа на руках Дики, окинула взглядом ворота и надвратную башню. По-хозяйски глянула. Катрин едва сдержалась, чтобы не обнять подругу. Шепнула:
— Здесь полно работы.
— Иначе и быть не могло. Успокойся. Не забудь, что ты в хорошем платье, моя мнительная леди.
Во дворе было прибрано. Катрин с удовольствием отметила, что столбы передвинуты под стену. Интересно — это Блоод сказала или Энгус сам догадался? Пятачок рядом со столярной мастерской был аккуратно посыпан чистым песком. Тоже правильно.
У высоких ступеней донжона ждали домашние. Принаряженные Ингерн и Даллап, Гая, ещё несколько знакомых и незнакомых лиц. За юбку Ингерн цеплялась трехлетняя кроха, испуганно глядящая на незнакомцев.
Катрин обняла Ингерн и Даллапа.
— Как я рада вас видеть! В последний раз Даллап валялся совсем больной, а ты, Ингерн, отдыхала взаперти.
— Я только через год узнала, что ты… что вы, леди, приходили, — Ингерн всхлипнула.
Катрин присела к малышке:
— Привет, тёзка. Не волнуйся, здесь все свои.
На руках у Мышки издал заинтересованный возглас Ричард. Детей, кроме сестрицы, Рич давненько не видел. Мышка отпустила мальчика, и тот потопал знакомиться.
Оказалось, что полным-полно неотложных дел. Первым делом Катрин отправилась здороваться с Фир Болгом. Старик, заранее извещённый о возвращении юной хозяйки, встретил Катрин одобрительным ворчанием.
— Долго, хозяйка. Очень долго.
— Была уйма забот, — Катрин вынула два яблока. — Извини, фрукты не в лучшем виде. Из Глора путь далёк.
— Наши яблоки получше, — старый дарк придирчиво осмотрел плоды и принялся тонко нарезать ножом. — Ты ничего не забыла, хозяйка. И не изменилась.
— Я мамой стала, — сказала Катрин, садясь в древнее кресло, всё так же колющееся конским волосом сквозь протёртую обивку.
— Новые человечки — это мелочи, — снисходительно заметил старик. — Ну, иди к людям, блистательная леди. У нас ещё будет время поговорить о серьёзном.
Огромный пёс, дремавший в углу, поднял дряхлую голову, так же снисходительно моргнул на старую знакомую
— Со мной приехал твой коллега, — сообщила старику Катрин. — Очень достойный лекарь. Вам будет интересно поговорить. И ещё я должна тебя познакомить с Флоранс. Это моя подруга и самый близкий человек.
— Мне кровососка рассказала. Буду рад поговорить с женщиной, за которой ты гонялась столько лет. Иди, хозяйка, займись делами.
Во дворе оказалось полно народа. Все галдели, таскали столы, доски и бочки. Погода была солнечной, и столы собирались накрывать в замковом дворе. Костяк с каким-то лохматым мужиком и старым, почти слепым замковым кузнецом наскоро сколачивали «козлы». Ингерн вытаскивала стопы пожелтевших от времени скатертей. Надо думать, содержимое унаследованных от сгинувших хозяев сундуков за эти годы успели разобрать и проветрить. Откуда-то сверху, из башни, слышалось детское верещание, ему лихо подвывала Дики. За воротами хохотали перетаскивающие груз от корабля глорцы и помогающие им селяне.
Катрин прошла в каминный зал. На стенах опустевшей просторной комнаты лежали солнечные квадраты. В лучах света плавали медленные пылинки. Катрин подошла к камину, посмотрела на висящую на стене глефу. Высоко повесили, грамотно — от жары древко не испортится.
Кажется, мы дома.
По узкой лестнице сбежала озабоченная Мышка:
— Госпожа, где здесь тряпку взять? Дети молоко перевернули.
Тут же появилась Гая с тряпкой. Девушки убежали наверх. Катрин пошла по коридору, натолкнулась у окна на Дуллитла, Жигуна и ещё какого-то смутно знакомого деда. Почтённые господа оживлённо обсуждали коровьи болезни.
Катрин прошла дальше. Не слишком удивилась, обнаружив на кухне в компании местных женщин Дашу и Эле. Все дружно стучали ножами и гремели посудой.
— В свинину побольше чеснока класть или поменьше?
Катрин почувствовала себя лишней. Свинину есть нужно — с чесноком, без чеснока — разница небольшая. Кушать, кстати, уже весьма хотелось.
Наверху были приготовлены господские апартаменты. Детская — две старательно сделанные кроватки. Просторные, до десятилетнего возраста в таких можно посапывать. На ковре, порядком тронутом молью, сидели две девочки и разглядывали глорские игрушки — ярко расшитую мягкую куклу и такого же пёстрого конька. Одну девчонку — дочь Ингерн — Катрин уже знала. Кто вторая — буйно черноволосая, с отливающей золотом кожей, похожая в свои три года на миниатюрную драгоценную статуэтку — угадать было нетрудно. Кровь ланон-ши и Энгуса. Невзирая на чарующую прелесть, малышка была вполне человеческая — ладошки пятипалые, глаза дивной красоты, но с вполне отчётливыми зрачками. И ногти обычные. Может, ещё отрастут коготки? С такой внешностью, когда малышка подрастёт, без когтей ей никак не обойтись. Мама этого сказочного чуда сидела рядом, и на её руке висел младенец. В одежде крошечный мальчик не слишком нуждался, в страховке тоже — смело раскачивался вверх ногами. Та же золотистая кожа, на шее болтался простенький амулет — морской камушек с отверстием. В детстве Катрин такие камешки назывались «куриными богами». На цепких конечностях младенца было по пять пальцев, но вот его глаза… Тут кровь ланон ши явно взяла верх. Девичья погибель вырастет — змей-искуситель.
Близнецы сидели и во все глаза смотрели на крошечного акробата.
— Мы здесь. Ничего? — спросила Блоод.
— Да уж присмотри за бандой, — пробормотала Катрин. — Слушай, я глазам своим не верю. Ну, вы с Энгусом даёте! Это ж кто у нас вырастет? Эльфы?
— Как любит говорить наш Ныр, сами вы эльфы. Мы нормальные люди. Почти. Лет через десять проблемы будут. Небольшие.
— Время ещё есть. Наша спальня будет рядом?
— Выше. Там где была. Тесная. Но я сказала — вам понравится. Ещё две комнаты. Пока. Закончить не успели. Для Мыши? Или Жо? Он где?
— Они с тюленем на «Квадро» остались. И фуа с Цуциком с ними. Маскируют корабль. Ладно, с апартаментами потом разберёмся. У нас мыслей на этот счёт очень много. Слушай, а где…
— Там, — Блоод ткнула острым пальцем вверх. — Проверяет.
Катрин, придерживая подол, поднялась по узкой винтовой лестнице. В крошечной старой спальне было тепло и пусто. Камин ночью протопили. На кровати, занимающей почти всю комнату, уже лежали вещи. Плащ Фло аккуратно висел на вбитом в стену огромном костыле — туда Катрин когда-то вешала оружие.
Флоранс стояла наверху, на боевой площадке, и осматривала окрестности.
— В платье бесшумно двигаться у тебя не получается, — сказала она, не оборачиваясь.
— Я, собственно, и не пыталась. Из последних сил стараюсь не матюгаться. Я от таких длинных подолов напрочь отвыкла.
— Ты выглядишь по-королевски. Зрители остались весьма довольны.
— Да, здесь почему-то толчётся значительно больше народа, чем мне помнилось, — Катрин обняла подругу со спины.
— Эй, ты что? Мы же леди, — Флоранс кивнула на дозорную площадку, что возвышалась над башней и откуда слышались шаги часового.
— Оттуда не видно. Я знаю. Мёртвая зона.
— А если он свесится?
— Свесится — прикажу выпороть. Он за местностью должен следить, а не за нами, благородными дамами, подглядывать.
— Нужно что-то придумать кроме угрозы телесных наказаний. Вроде зеленой изгороди или тента, — прошептала Флоранс, не пытаясь высвободится из объятий.
— Придумаем. Фло, как тебе? Тесно?
— Хм, когда мы приведём в полный порядок этот суровый северный форт, мы сможем построить ещё один. Пока это не замок, а армейская казарма. Сразу видно — одни вояки и дарки живут. Хотя, вообще-то, это не важно.
— Почему?
— Потому что мне здесь нравится.
Катрин опёрлась подбородком о плечо подруги и прошептала:
— Спасибо.
Прохладная ладонь Фло погладила её по щеке:
— Не глупи. Ты же чувствуешь, что мне действительно нравится.
— Я и говорю — спасибо. Я счастлива, как распоследняя дура. Единственное, чего мне не хватает, так побыстрее заляпать это платье свиным жиром. С чесночной подливой.
Была и свинина, и копчёная курица, и рулет, и уйма маринованных овощей, и первый весенний салат, и запечённый угорь, и какой-то удивительный плов, приготовление которого явно не обошлось без деятельного участия Даши. И ещё мёд и печенье, и пудинги с засахарившимися вишнями. И самодельные, тягучие как резина, конфеты. Официальную часть сократили до минимума. Сказала несколько слов сама милостивая леди, кратко поздравил собравшихся с возвращением законной хозяйки Энгус. Порадовал витиеватыми комплиментами обычно молчаливый шкипер Пень. А дальше всё пошло само собой. Было весело. В винном подвале «Двух лап», пусть и частично разграбленном, осталось вдоволь пива, джина и фруктовых наливок.
— Если кто в этом замке и работает на совесть, так это клуракан, — заметила Катрин. — Кстати, нужно его персонально поблагодарить. Надёжный и скромный дарк.
Они сидели уже в темноте. Раскачивался фонарь над дверью, второй, у конюшни, освещал похрапывающих на сене жертв изобилия горячительных напитков. Из-за стены, от реки, доносились песни, — часть глорцев покрепче выбралась на свободу, прихватив несколько бочонков пива. К ним присоединились наиболее стойкие местные жители, и теперь над рекой во всю разносились бесконечные морские баллады.