— Цензор!
Катрин, выскребающая остатки фасоли, чуть не подавилась. Хозяин появился эффектно. Даже слишком — ещё чуть-чуть, и гостья бы обкашляла всю залу.
Охрана стояла на ногах, преданно пожирая глазами начальство. В дверях кухни материализовалась Эррата. Эта смотрела на господина с обожанием и истовой надеждой.
Посмотреть было на что. Катрин не могла вспомнить, чтобы видела столь красивого мужчину. Разве что на отфильтрованных компьютерными ухищрениями рекламных фотографиях.
Высокий. Широкоплечий, узкобёдрый. Просторная, безупречно чистая одежда подчёркивает идеальную фигуру. Руки сильные и потрясающе пропорциональные. Аристократически тонкие и правильные черты лица. Взыскательный, даже суровый, взгляд чёрных глаз. Короткие тёмные волосы. И самое шокирующее — тёмная, цвета орехового дерева кожа. Светлая одежда замечательно оттеняет лоск необычной шкуры красавца.
Катрин за свою бурную жизнь частенько общалась с представителями самых разных рас и этносов. Чего уж там — довольно часто и без предрассудков делила с ними ложе, не отступая от проверенных интернационалистических лозунгов политического руководства Рабоче-крестьянской Красной Армии. Собственно, межрасовые забавы ещё до армейской службы начались. Да что сейчас вспоминать — этот тип, хозяин виллы на Тихой, ни в какие большие и малые расовые систематизации не укладывался. Не бывает среднеевропейского варианта со столь смуглой кожей и такими длинными правильными ногами. И таким безупречным лицом. Ой, он не настоящий!
Стоп. Ты, вообще-то, личность нетрадиционная, причём обременённая немаленькой семьёй. Головой должна думать, а не тем самым местом.
Катрин выпорхнула из-за стола и, проклиная себя за то, что вытирать рот теперь неуместно, грациозно бухнулась на колени.
— Милорд, к милости вашей взываю! Ибо одинока и беззащитна. Страшную утрату претерпела. Не обидьте одинокую женщину.
Теперь бы лбом в пол бахнуться, в лучших холопских традициях. Сколько себя готовила, чтобы норов свой проклятый переломить, на коленях стоять, в ногах валятся. Только сейчас челом бить — неэротично получится. Разве что если задницей к хозяину повернуться.
Скрывая приступ ярости и стыда, Катрин подняла молитвенно сложенные руки к лицу, заодно стёрла с губ остатки соуса.
— Слез я не терплю, — величественно молвил ореховокожий бог, — запомни это, Кэтти. И не называй меня милордом.
— Да, хозяин. Но…
— Меня зовут — Доклетиан Кассий де Сильва. И титул мой — цензор-преторианец, отшельник и маг. Не рыдай дитя, — если ты искренна, тебе нечего опасаться.
Катрин душила странная смесь злобы и истерического смеха. Цензор, значит, преторианец? Доклетиан. А Цезаря, Бонапартия и Гендальфа отчего к титулу не прицепил? И так никто из смертных запомнить не может? Манекен юродивый.
Кассий и т. д. величественным жестом указал слугам:
— Дайте ей вымыться и снимите непристойные отрепья. Рукой я сам займусь, а ты, Дикси, убери эти безобразные царапины. Ты знаешь как. Потом я поговорю с этой женщиной.
Цензор-преторианец бесшумно удалился. Катрин поднялась с колен. Выглядела она бледной, правда, и Эррата, замершая в дверях кухни, выглядела не лучше. У бедняжки тряслись губы. Видимо, приказ хозяина позаботиться о царапинах гостьи объяснил девчонке слишком много.
Охранники переглянулись, Эрго шумно вздохнул и сказал:
— Пойдём, Кэтти, я тебе купальню покажу.
— Я сначала, с вашего позволения, господа, доем, — промычала Катрин. Она чувствовала себя кошмарно. Перед каким-то хлыщем тронутым на коленях валялась. У, жопа! Ладно, дайте только с корабликом разобраться. Вот он, транспорт — под боком. Потом можно будет с этого преторианца свихнувшегося ореховую кожу на чехол для якоря содрать. Или что там ещё в местном кораблевождении сермяжное требуется? Вот дерьмо, совсем слаба ты в судоходстве. Хрен с ним — просто на барабан кожа пойдёт.
Катрин доедала фасоль, скрежеща ложкой. Эрго сидел у двери, моргал:
— Ты миску насквозь проскребёшь.
Катрин стиснула челюсти, чтобы не ответить резко, осторожно отодвинула посуду.
Эрго в замешательстве посмотрел на дверь кухни — там едва слышно всхлипывала Эррата. Ушедшего туда же Дикси слышно не было. Эрго вздохнул:
— Пойдём, Кэтти. Тебе вымыться нужно.
Он повёл Катрин вокруг дома. Стену затеняла густо обвившая натянутые верёвки цветущая лиана — тоже маскировка не из худших. Но вид на вожделенный кораблик теперь заслонял дом.
— Мойся, здесь всё понятное. Я за платьем пойду, — Эрго закосолапил к дому.
Купальня оказалась куда более смахивающей на дачный душ: каркас из жердей, обитый циновками, наверху бадья с водой. Даже верёвка сверху свисала, за которую надлежит дёргать. Сделано всё, конечно, кустарно. Катрин машинально стянула платье, окатила себя водой. Вода была тёплой, но чистой — явно не прямиком из реки натаскали.
Хорошо. Первый этап внедрения прошёл относительно удачно. Колдун, он же цензор-преторианец, бюст и коленки гостьи обозревал с должным вниманием, недаром коварная злоумышленница поклоны била. Реакция мужская, естественная, хотя в голове у Доклетиана Кассия де Сильва, похоже, полный хаос и уж определённо мания величия. Интересно, его-то с какого курса университета выперли? И в каком веке? Во времена Катрин историю Древнего Рима изучали люди с более выраженным чувством юмора. Или он всё время про себя втихомолку хихикал?
Катрин сплюнула в угол сбитого из тонких стволиков настила. Кто бы он ни был, этот Цензор, поворачивать поздно. Корабль нужен. Этот красавчик коричневокожий пусть здесь как угодно латынью балуется, а людям плыть нужно.
Катрин неторопливо вымыла лицо, смыла с кожи пот. Ссадины и потёртости защипало. Заживёт. Всё заживёт, вот только вспоминать, как на коленях ползала, всю жизнь будет стыдно. Между прочим, ещё никогда так не унижалась. Ладно, обещала Фло, что благородно-безрассудных атак в лоб больше не будет, теперь придётся обещание выполнять. Мата Хари недоделанная.
Сидеть в купальне надоело. Эрго с новым платьем где-то запропастился. В роще за домом вопили попугаи, дышала тиной и рыбой близкая река. В голову лезли не относящиеся к делу мысли. Катрин заёрзала на влажном настиле. «Фу, ну прямо как Жо. Не терпится ей. Куда не терпится? Сиди в прохладе, строй козни. Положим, переспать с этим Цензором, вероятно, придётся. Переживёшь. Ну и что, что в первый раз задницей пробивать дорогу придётся. И Фло так делала, и Дики покойная — ты же их за это меньше уважать не стала? Подташнивания свои преждевременные подальше запихай. Между прочим, Цензор этот ничего самец — не кинг-конг какой-нибудь. С головой у него непорядок, но по внешности на конкурсе «Мистер Вселенная» приз бы отхватил. Вот только сколько ему лет? И двадцать пять, и под сорок запросто может быть. Определить невозможно, как и возраст Фло. Неуловимо они красивые, неопределённо.
Пришлось срочно запретить себе вздыхать и вспоминать. Не о том думаешь. Сидишь голая в сыром месте. Сейчас из-под настила какие-нибудь пиявки полезут. Не в засаде же таимся. Ау, где тряпьё обещанное? Сил уже нет про этого латинянина смуглого, да про его камеры наблюдения размышлять.
Сквозь циновку Катрин разглядела охранника. Эрго размашисто шагал к купальне, размахивая какими-то тряпками.
— Сидишь? Терпеливая. Это хорошо. Нам тут без терпения никак, — парень перекинул обновку через жердь купальни. — Одевайся.
Охранник дисциплинированно отвернулся, — циновки на стенах были довольно жиденькие. Мог бы и подглядеть — Катрин только проституция претила, к эксгибиционизму сиятельная леди относилась намного проще. Новый наряд оказался не очень новым, к тому же тесноватым в груди. Аккуратненькое светлое платье, подол доходил до середины икр.
— Это что, с Эрраты стянули? — с некоторым разочарованием поинтересовалась Катрин.
— Почему с Эрраты? Это ещё до неё… Я в кладовой всё облазил, едва нашёл. А в Эрратино ты бы вообще не влезла, — резонно заметил охранник.
— Что, хозяин всех, м-м, служанок в одинаковые платья обряжает?
— А зачем в разные? — удивился Эрго. — Наш хозяин за порядком следит. Чтобы всё было чисто, аккуратно и ровно. Здесь купальня, там умывальня, где мы с Дикси бреемся. С другой стороны дома отхожие места и это… купальня для женщин. Ну, ты понимаешь. И путать ничего не нужно. Чисто везде должно быть. Он тебе сам объяснит, а пока возьми флакон, да осторожнее. Там снадобье очень дорогое. Протрёшь царапины. Вот специальная тряпочка. Щипать будет, зато заживёт вмиг.
Флакон тёмного стекла, без надписей, явно фабричного производства. Не удивительно — здесь достижения стеклодувного производства с аналогичным периодом земной истории не сравнить. Зато тряпочка никакая не тряпочка — круглый ватный тампон для косметических и прочих процедур.
От снадобья царапины защипало. Эрго подсунул под циновку-ширму пару обуви. Катрин свирепо оглядела. Тоже обувь, — кожаная подошвы с двумя перемычками. В таких только полы мыть. Вероятно, бабы в этом доме для этого процесса и предназначены. Ночью скуку разгонять, днём чистоту наводить. Как же, наведём…
Втискивая ступни в тесноватые тапочки, Катрин вздрагивающим голоском поинтересовалась:
— Эрго, ты не скажешь, что со мной теперь будет?
— Что, да что… Ты что, девка неопытная? Раз глянулась, теперь угождай. Хозяин тебя ещё проверит, чары наведёт, — парень вновь явственно вздохнул. — И что б тебе, Кэтти, не погрести на своём корыте в другую сторону? Глядишь, и подобрала какая барка. Жили мы тихо, спокойно, теперь вот…
— Я вам никакого беспокойства причинять не хотела, — честно сказала Катрин. — А что за чары? Это больно?
— Не, не больно, — пробурчал охранник. — Если будешь сообразительной, так и забудешь, что на тебя колдовали. Вылезай из купальни. Хозяин решит, что долго возимся, накажет. И мне почему-то кажется, что я виноват окажусь.