Рататоск сжалась на корточках на полу галереи. Подол ещё утром нарядного платья, был так заляпан грязью, как будто девчонка в футбол гоняла. Будущая леди упорно смотрела в пол, все четыре мокрые косицы уныло обвисли. Рядом с девочкой по полу, бренча цепочкой пристёгнутой к кольцу на шее, прогуливалась такая же взъерошенная, светло-серая птица.
— Чего сидим, кого ждём? — поинтересовалась Катрин. — Пошли кушать, после еды все проблемы куда легче решаются.
Рататоск даже головы не подняла. Женщины завздыхали. Клоринда и Эллилон смотрели на девчонку с одинаковым сочувствием. Нет, бабам, положительно нужно своих детишек заводить. Пусть и незаконнорождёнными получатся, всё ж будет, кому носы утирать. Нечего вокруг этой крыски замурзанной мировую скорбь разводить.
Клоринда взяла Катрин за рукав, увлекла в сторону, зашептала:
— Ты с ней поласковее. Она тебя боится.
— Из-за подушки, что ли?
— Из-за подушки. Да и вообще…
— Замечательно. Ну и чего вы меня звали, если она меня боится?
— Так ты ей скажи строго, но ласково.
Катрин кивнула:
— Угу, у меня только так и получается. А где жених наш всемилостивый? И вообще, с чего такое горе вселенское?
— Милорд с Тимом ушли в кабак. Джином неприятность заливать и баб бестолковых ругать. Ратка-то на судилище опозорилась. Когда изменнику брюхо вскрыли, сблевала она. Милорда сильно забрызгала.
Катрин с некоторым сочувствием глянула на убитую горем девчонку:
— А вы что ждали? Ребёнок ещё. К пыткам и казням определённая склонность нужна. Или хотя бы привычка. Втянется Рататоск, ещё покажет себя. Лет через пять-десять.
Клоринда сдвинула брови:
— Милорд десять лет ждать не может. И вообще не наше дело ему советы давать. Он накричал на Рату прилюдно, да длань приложил. Она ревела, потом онемела. Милорд уж пожалел, что стукнул дурочку, птицу ей обещанную купил, а она молчит. Успокоить её нужно, иначе, когда милорд вернётся, он нас всех…
Катрин кивнула и шагнула к девочке. Рататоск сидела всё так же неподвижно, Эллилон ласково поглаживала её по голове.
— Рататоск, пойдём, пообедаем. Птичку покормим. Вы обе устали, подкрепиться нужно, — мягко сказала Катрин.
— Пойдём, Рата, — поддержала Клоринда. — Я большой пирог испекла. С сушёными бананами, ты их любишь. Пойдём, а то милорд тебя снова накажет.
Последний довод был явно лишним. Девчонка вскинула голову. Глаза у неё были злые, на замурзанных щеках виднелись следы от слез.
— Он меня не любит! Меня никто не любит! Вы бы все меня тоже побили!
Из глаз девчонки хлынули новые слезы. Рататоск подскочила, чуть не наступив на птицу, кинулась по галерее за угол. Перепуганный баклан попытался взлететь, запутался в цепочке и оглушительно захлопал крыльями.
— Ой, девчонка опять на скалу полезет! — всплеснула руками Клоринда.
«Нет, не будет сегодня обеда», — с тоской догадалась Катрин.
Эллилон, поддерживая подол, устремилась за маленькой беглянкой. Следом засеменила Клоринда. Они скрылись за углом. Раздался крик:
— Вернись, Рата, ноги поломаешь!
Катрин охнула и отдёрнула собственную ногу. Серый баклан, перепуганный суматохой, не нашёл ничего лучшего как двинуть молодую женщину по щиколотке своим крючковатым клювом.
— Твою мать! — Катрин замахнулась, но серый террорист догадливо отскочил, растопырил крылья и громко зашипел.
— Гадюка летучая, — сказала птице Катрин и пошла с галереи. К её удивлению, Рата уже давно миновала верхнюю тропу, и теперь шустро карабкалась вверх, цепляясь за расщелины и путаясь в подоле. От тропы девчонку отделяло уже метров шесть-семь по вертикали.
— Из башни нужно воинов звать, — перепугано пискнула Эллилон. — Хозяин нас прибьёт.
Обе женщины бестолково толклись на узкой тропе, временами призывая девчонку вернуться. Неубедительно призывали.
«Если кто-нибудь из моих собственных сопляков вздумает этакий фокус выкинуть, — до совершеннолетия будет в степных равнинах жить. На цепочке, как тот баклан трахнутый», — подумала Катрин, подворачивая подол платья.
— С ума сошла! — завопила Клоринда, пытаясь ухватить северянку за загорелую ногу. — Обе разобьётесь!
Ногу Катрин без труда высвободила, полезла дальше. Двигаться, в общем-то, было не трудно, — расщелины удобные. Мешал неловко подвёрнутый подол и сквозняк снизу. Оставалось надеяться, что под скалой зрителей будет минимум.
Тренировалась Катрин давненько, но беглянке состязаться со спортивной взрослой женщиной было всё-таки рановато. Рата оглянулась, попыталась прибавить хода, но Катрин уже ухватила её за лодыжку.
— Осторожней, альпинистка, — Катрин держала крепко. Теперь если сорвётся соплячка, морду покарябает, но жива останется. Вот только вниз лучше обеим не смотреть, — высоковато. На Ореха, как на реаниматолога надежда слабая.
Здесь, на скале, дул ощутимый ветерок с моря. Катрин слышала всхлипывания Рататоск. Похоже, девчонке, наконец, стало страшно.
Наверху захлопали крылья, каркнул-курлыкнул какой-то гордо парящий над бухтой любитель рыбки.
— Эй, Рата, это не твой крикун?
— Мой на цепи. И не смей называть меня Ратой, — пробормотала девчонка и шмыгнула носом.
— Ладно, пошли к твоему птицу. Спускаемся.
— Как? Ты меня за ногу держишь.
— Сейчас поднимусь, гляну, что с твоего места видно, и поползём вниз.
Катрин, не отпуская девчонку, поднялась чуть выше.
Рататоск всхлипывала, цепляясь за скалу. Платье на животе лопнуло.
— Высморкайся и полезли…
Снизу не вовремя и непонятно закричала Клоринда.
Спускаться было куда сложнее. Приходилось придерживать девчонку, и искать ощупью расщелины. Катрин кляла себя за то, что не догадалась захватить для страховки хотя бы ремень.
— Знаешь, держись-ка ты за меня сама.
Рататоск ухватилась за шею северянки. Пахло от девчонки дождём, пирожками и плохо замытой блевотиной. Тьфу, не могли переодеть соплячку.
— Ты лазишь лучше меня. Почему? — прошептала девчонка.
— Подол правильно подворачиваю. Ты тоже в следующий раз так попробуй. Или штаны надень. Только подрасти малость сначала.
Внизу уже было слышно оханье Клоринды.
— Когда я стану хозяйкой, я тоже тебе помогу, — пробурчала Рататоск. — Не бойся.
— Вот спасибо. Теперь я за своё будущее спокойна.
Девчонку подхватили в четыре руки, сняли с камня. Клоринда так усиленно причитала, что малолетняя хозяйка снова рассопливилась. Её увели. Катрин принялась оправлять платье. М-да, — парча. Была. Ещё и нога саднит, клюнутая злобным шипуном. Хорошо, заразы типа птичьего гриппа здесь не бывает.
* * *
Милорд вернулся уже в темноте. Вошёл преувеличенно ровно, споткнулся, ухватился за плечо Тима — обоих повело в сторону, и мужчины сели на камень. Оруженосец жизнерадостно захихикал. Амбре чудовищного местного джина вокруг мужчин стояло такое, что хоть ингаляции принимай.
Клоринда посмотрела неодобрительно:
— Всё сегодня наперекосяк. Пойдёмте, бабы.
Хозяина взяли под руки. Эллилон шла со светильником впереди, Тим плёлся сзади, цепляясь за всё, что казалось парню надёжным. На лестнице лорд Пайл вдруг сконцентрировал суровый взгляд на лице Катрин и попытался потрогать её за ухо с серебром. Северянка предупреждающе оскалилась.
— Врр-р? — надменно вопросил первый лорд Редро.
— Несомненно, — пробурчала Катрин. — Полное «вр-р»…
Лорда свалили на постель. Мужчина сделал пару движений ногами, демонстрируя желание ещё прогуляться, и мирно засопел. Катрин взяла хозяина за пояс, взвалила на ложе целиком. Вытерла ладонь о подол, — местами милорд пропитался джинно-пивною смесью насквозь. Клоринда посмотрела на северянку укоризненно и принялась стаскивать с хозяина сапоги.
Сексуальных притязаний со стороны милорда в эту ночь ждать, пожалуй, не приходилось. Катрин вышла в коридор, где маялся бессмысленно улыбающийся Тим. Эллилон уже тащила кувшины с пивом и водой, — благородному лорду на утро. Катрин посторонилась и немедленно почувствовала руки мальчишки на своих бёдрах.
— Он мне тебя отдаст, — пробормотал Тим. — Обещал. Весной после свадьбы.
— Чудная идея, — восхитилась Катрин. — Ты к тому времени как раз подрастёшь и с горшка слезешь.
Эллилон осмелилась тихонько хихикнуть. Тим удивился боли в вывернутом запястье, — Катрин отконвоировала его в комнату, запихнула за дверь. Слышно было, как парень сел на пол, потом сразу лёг. Утомил мальчугана алкогольный шторм.
Катрин услышала лёгкий шорох из коморки Рататоск. Не спит соплячка, подслушивает. Ну, пусть привыкает. Ей с этими забулдыгами жизнь жить.
* * *
Утро выдалось солнечным, с моря налетал порывистый свежий ветер. Над бухтой парили чёрные силуэты птиц. Оголодавший подарок Рататоск, бродил по галерее, злобно шипел и хлопал крыльями. Катрин на всякий случай обошла птицу стороной. Серый шипун к роду истинных бакланов относился сугубо условно, — крылья другие, да и по твёрдой земле передвигался вполне уверенно. Жёсткое оперение, нос с острым крючком на конце. Лёгкие разводы на более светлом брюшке придавали птице нарядный вид. Клоринда уверяла что «бакланов-шипунов» обучают ловить рыбу и таскать улов людям. Ну, одни боги знают, как можно такую злобную птицу выдрессировать.
Катрин опёрлась о парапет. Вид на бухту открывался чудесный. Два драккара уже выходили в узкое горло, — «Овечий хвост» и «Серебро» — корабли лорда Пайла отправились в поход. Самая боеспособная группировка островов Редро. У остальных лордов-капитанов имелось по одному кораблю — жалкие слабаки. На единственном стапеле города достраивается ещё один «змей». Уже обшивать борта заканчивают. И этот новый драккар тоже под вымпел рода Пайла встанет. Велик и могуч милорд. И ретроград страшный, — ведь стоит в бухте крепкий трофейный когг, а с него, вместо того чтобы ввести в состав флота, лишь доски сдирают. На основании того заблуждения, что драккары Редро завсегда любые чужие корабли топили. Угу, попробовали бы пираты хоть один корабль Флота новой постройки атаковать. Отсталый здесь народец, и милорд-предводитель мудростью стратегической не блещет. Нарвётся когда-нибудь.