— Несусветное?! — пробормотала сидящая на корточках Рататоск. — Что?
— Не помню, — с некоторым раздражением сказал шкипер. — Я в детстве слышал, да потом мне все сказки вместе с глазом из башки разом и вышибли. В общем — придётся ещё раз к уважаемым Тромам зайти. Надеюсь, никто из них деда-прадеда уже не помнит. Прошлый раз так рыдали, что и моя Теа тоже чуть не заскулила. Пришлось джином отпаивать. Знаешь, Кэт, там детишки маленькие, вдова… — Квазимодо замолчал на полуслове.
— Ладно тебе, по нам ещё рановато скулить, — сказала Катрин. — Понятно, — магических кристаллов мы в пакете не нашли. Перстень тоже — отнюдь не Кольцо Всевластья. Обычный аметист. На память кто-то передавал. Оно и к лучшему. Нам только магических артефактов не хватало. Рата, хватит глазами хлопать — тебя кухня ждёт. Там полный бардак. Проваливай.
— Моя леди, я потом быстро управлюсь! — взмолилась девчонка. — Можно мне досмотреть?
— Что тут смотреть? — пробурчала Катрин. — Вот Вини-Пух подальше от древностей держится, и правильно делает. Археология — большая гадость. Это я вам как практически дипломированный специалист говорю…
Все с интересом смотрели, как предводительница разворачивает последний свёрток:
— Меч-кладенец, — Катрин хмыкнула. — Модель бюджетная, зачулочная.
На столе лежал короткий, длиной с ладонь, кинжальчик в растрескавшихся кожаных ножнах. Катрин с трудом высвободила клинок:
— Можно в зубах ковыряться. Или карандаш для подводки глаз точить. Очень полезная вещь.
Миниатюрное оружие осмотрели по очереди, и Квазимодо вынес вердикт:
— Игрушка. Больше «полкороны» не потянет. Разве что железо неплохое. Всё равно игрушка. Если носить тайком, — так лучше уж «тычок» или тонкий стилет. В зубах ковыряться не стоит — зубы попортятся. Зубы — это же о-го-го! Стоит эмаль царапнуть или десну — гниль мигом прицепится. К примеру, взять зубоверток, — они…
— Ква, только не начинай, — предупредила Катрин. — Стоматолог-энтузиаст, блин. Будешь позже нашим парням мозг разрывать популярно-фантастическими лекциями. Кстати, скажи Вини-Пуху, что если он продолжит зубы исключительно для проформы чистить, — будет жрать одну фасоль. По две фасолины на обед и ужин.
— Скажу, — шкипер ухмыльнулся. — И про фасоль, и про зубоверток. Мне тренироваться в разговорах нужно. Если одну только правду говорить — до Глора вовсе слабоумным доберусь. Как тогда жить? Как с купцами разговаривать? Как на рынок ходить?
-Ты с мертвяками почаще в дискуссии вступай, — посоветовала Катрин. — А то ночью присмирел, онемел как контуженая килька. Ладно, убираем эту древнюю корреспонденцию, и идём делом заниматься.
— Миледи, — Рата смотрела умоляюще. — Можно мне ножик? Я его поношу, пока вы меня не продадите. Можно?
— Оружие ещё заслужить нужно. Ты, дитя порока, знаешь, что за клинком ухаживать нужно? Чистить-точить вовремя? Ты собственный нос-то, когда вовремя вытирать научишься?
— Я пойду, генератор проверю, — поспешно сказал Жо.
Стоит Кэт оседлать любимую тему, и наставница сама способна кому угодно мозг взорвать. И откуда такой фанатизм к оружию у красивой молодой женщины?
* * *
Дожди приходили короткими зарядами — холодными, секущими. Потом тучи неохотно редели, выглядывало бледное, почти не греющее солнце. И тут же на «Квадро» вновь наваливался мрачный темно-серый покров, готовый вылить следующий заряд дождя. «Почти глорская зима», — сказал Ква. Управлять катамараном из относительно тёплой рубки оказалось невозможно, — стекло, треснувшее во время боя, всё время заливало. Щётки-дворники исправить так и не удалось. Рулевым приходилось мёрзнуть наверху в кокпите.
Жо стоял за штурвалом. Рататоск, закутавшись в плащ, сидела на планшире и болтала ногами, обутыми в нечто мягкое и сложно объяснимое. Сию обувь всезнающая наставница обозвала «опорками». В последнее время девчонка довольно много времени проводила в кокпите, преимущественно в вахту Жо, и честно говоря, юный рулевой не думал возражать. Болтать с любознательной островитянкой было забавно. Жо часто удивляло, почему Рата, напрочь лишённая образования и выросшая в глухомани изолированных островов, обладает столь неуёмной жаждой знать всё подряд. Глупенькой «скандинавская» белка отнюдь не была, многое улавливала на лету. К тому же, малолетняя вдова перестала заводить разговоры на двусмысленные темы. Жо знал, что здесь не обошлось без влияния Катрин. Как-то довелось случайно подслушать. Жо с ужасом осознал, что за всю его, в общем-то, немаленькую пятнадцатилетнюю жизнь, с ним никто не говорил столь откровенно на сексуальные темы. Никто с такой жестокой прямотой не объяснял разницу между «откровенным лядством», «жеманным бабским флиртом» и «серьёзными, без соплей, постельными отношениями». Вправлять мозги Катрин умела. О подобных неприличных, но занятных вещах Жо, естественно, знал. Но если бы ему так напрямик объяснили в детстве, пожалуй, мальчик с месяц проходил бы с пылающими ушами. Рататоск пережила лекцию без особых потрясений. Наверное, женщинам многие открытия даются легче. И потом, Рата ведь действительно не совсем ребёнок. Хотя на эту тему Жо категорически отказывался размышлять даже сам с собой.
Из серой дождевой пелены спикировал Витамин. Хлопая крыльями, проковылял по палубе. Рата наклонила ведро и баклан выплюнул туда серебристую, бьющую хвостом рыбёшку.
— Молодец. Отличник боевой и политической, — похвалила девочка.
Жо улыбнулся. Малопонятные словечки и выражения наставницы приживались в экипаже с цепкостью подзаборной крапивы. Чего стоило одно всеобъемлющее понятие «офигительно», некогда подцепленное бывшим вором и распространённое уже по обе стороны океана.
— Милорд Жо, полведра рыбки у нас уже есть, — Рата гордо взвесила ёмкость с добычей.
— Да, Витамин сегодня в ударе, — согласился юноша.
Баклан одобрительно глянул на него, перепрыгнул на леер и лихо сорвался в полет.
— Зимой рыба косяками к берегу так и прёт, — Рататоск посмотрела в дождливую пелену, туда, где прятался берег. — Правду говорят, что зимой все сухопутные горожане едят свинину?
— Ну, может быть и не все, но многие. И едят, и заготавливают всякие там окорока, колбасы, сосиски и сардельки, шпик и зельц.
— Понятно. Я свинину два раза пробовала. Нам привозили. Вообще-то, на Редро только овец и кур разводят. Колбаски из баранины делают, и больше ничего такого. Леди Катрин как-то сказала, что если бы мой муж больше о государственных делах думал, а не сарделькой протухшей, где попало ошалело размахивал, то я бы так и осталась первой леди Редро. Сардельки их что, — в джине вымачивают? Ну, раз они мозг туманят?
Жо хрюкнул и сдавленно сказал:
— Рата, я не думаю, что сардельки в спиртном вымачивают. Разве что в редких, деликатесных случаях.
— Ой, я кажется пошлость сказала! Милорд, я не нарочно, честное слово!
Жо не выдержал, засмеялся.
Рата неуверенно хихикнула и сказала:
— Милорд, вы только леди не рассказывайте. Она тоже посмеётся, а мне потом отжиматься не меньше ста раз. Я не против, но у нас прошлый раз из-за отжиманий рыба подгорела.
— Да, рыба нам всем приелась. Мы определённо по мясу соскучились. Ничего, придём в Глор, и свининой угостимся, и телятиной, и уткой по-пекински. И в мясную лавку на экскурсию сходим. Я, между прочим, в большом городе, можно сказать, тоже не бывал. Интересно глянуть.
— Нет, не интересно. Не нужно Глора. Лучше будем так плыть и плыть. Ничего, что мука кончилась. Рыба и так вкусная. Ну, и полезная.
— Рыба, конечно полезная. Но от хлеба я бы тоже не отказался. И от мяса. И от сосисок-сарделек безалкогольных. И от чего-нибудь сладенького. Рата, ты почему в Глор не хочешь?
— Вы меня там продадите.
— Не выдумывай. Мы людьми не торгуем. Вон — с нами даже Зеро таскается. Уж на что бестолочь трусливая.
— Вам его деть некуда. И меня некуда. А в Глоре на нас покупатель найдётся. Зеро дорого купят. Он… он редкостный. А меня разве что в служанки возьмут. Потому что с виду я очень мало ем.
— Ешь ты вполне нормально.
— Я говорю — с виду мало. Потом разглядят что обманула. Бить будут. Нет, я не боюсь. Только меня в море никогда не пустят. Милорд Жо, нельзя ли меня куда-то на корабль продать? Ну, если выбор будет? Мне очень нравится на «Квадро». И вообще на море. Здесь во все стороны видно. В Глоре нужны девушки на корабли? Можно будет сказать, что я на «драконе» ходила. Я про «Квадро» слова никому не скажу, честное слово.
— Хватит глупости болтать, — сердито сказал Жо. — Катрин позаботится, чтобы всё нормально было. Наша леди совсем не такая жёсткая, какой кажется.
— Я знаю. Она ко мне хорошо относится, хотя и ругает нещадно. Учит. И со скалы тогда помогла слезть… Оружие позволила пока поносить, — Рата потрогала кинжальчик на поясе. — Только служанка-то вам всё равно не нужна.
— Служанка не нужна, это точно, — согласился Жо. — Ты уж на кого другого учись. Мы, наверное, с «Квадро» сойдём. И куда дальше двинемся, сами пока не знаем. Но ты не волнуйся, — мы тебя просто так не бросим. Ты же теперь морская девочка, ни какая-нибудь… Всё будет хорошо.
— Понятно, — Рататоск вздохнула. — Вы, милорд, добрый. Только… думаете всегда не о том, о чём надо. Вы меня хоть нож научите точить. Ква смеётся — говорит, давай, со своего топора начинай.
На палубе появилась Катрин. Глянула на небо, выкинула за борт луковую шелуху, подозрительно покосилась на Жо и девочку:
— Ратка, ты мешок за борт вытряхивала или по всему судну трясла? К тому же, сам мешок неплохо бы на место класть. О чём беседуем?
— В основном, о деликатесах. Кэт, ты бы не могла с нами поговорить?
Катрин, постукивая каблуками, слегка потёртых, но нарядных сапог, подошла:
— Вам, что, про шашлык с ВДНХ рассказать? Не сильна я в деликатесах. Полагаю, об этом по моей стряпне можно догадаться.