правильно. С другой стороны, — если неотложные дела на земле остались, приходится некоторым покойникам задержаться. В общем, — как кому выпало. Главное, не вцепляться в горло ни в чём не повинным людям. Мы же всё-таки не хобии. Вот с теми, если без солнца, я бы не хотел встречаться. Только ты, Рата, заблуждаешься — это только на вашем Редро дарков под корень вывели. А так они везде живут. Вон — берег ни единого огонька, а кто-то из диких, наверняка, вдоль моря шляется. Чуть дальше от берега шагни, — на сто дней вокруг людей нет, а дарки-то водятся. И в море, и в горах, и в лесах. Ты об этом нашу леди спроси, — она много знает.
— Она мне рассказывает, — Рата потёрла торчащий из-под шарфа замерший нос. — Госпожа сказала, что мне образование нужно повышать.
— Это она правильно сказала. Тебе, кстати, на кухню не пора? А то леди тебе прямо сейчас образование повысит. Вспотеешь отжиматься.
— На кухне делать нечего. Рыбу мы сварили, а больше на обед ничего не будет. Все мешки уже вытрясли. Одна соль осталась. Если я вам мешаю, так и скажите, — я уйду.
— Да сиди, — шкипер снова поднял к единственному оку подзорную трубу, — без тебя скучно. Может, ты Жо мешаешь, — так он сам скажет. У него, я помню, тоже язык когда-то имелся.
— Нет, мне интересно, — юный рулевой улыбнулся. — Рата, ты ещё расскажи, что будет, если действительно вечная ночь наступит.
— Разве можно такое допускать? — девчонка прищурилась. — Нужно быстрее чудище ловить, — то, которое Сиге этим Хар-Бда именует. Пусть воду зверь выплюнет — внутри пустота окажется. Разложить в брюхе большой костёр — чудище взлетит. Милорд Жо рассказывал, что тёплый воздух легче холодного и можно шары специальные запускать, так? Чудище будет лететь, пузо у него высохнет и прозрачным как рыбья кожа станет. Получится преогромный светильник. И луне доплачивать ни к чему будет.
Парни засмеялись.
— Свежая идея. Неординарная, — сказал Жо. — Вот только чудище может возражать. Вдруг его изжога раздражает?
— Чудищу Ква всё разъяснит. Милорд-шкипер умеет этак убедительно два и два складывать, — серьёзно сказала Рататоск. — Разве трудно будет доказать чудищу, что просто здорово вот так среди облаков парить, ярко светиться, и дым из дырочек пускать?
— Рата, тебе наша леди про такого мелкого дарка, что ехидной зовётся, не рассказывала? — поинтересовался Квазимодо, не опуская подзорной трубы.
Рататоск не выдержала, прыснула.
— Смешно ей, — проворчал штурман, сдерживая улыбку. — Давайте-давайте — над кривым каждый поиздеваться готов. Некому за меня заступиться. Теа моя родная далеко, не нужен я никому. Ничего, вот придётся в переговоры вступать, вспомните меня. Ведь вы с тем же Хар-Бда как к разговору приступите? Наверняка начнёте надрываться, в задницу ему орать, приказывать, чтобы сдавался немедленно.
Жо и Рата представили эту картину и покатились со смеху. Ква и сам смеялся, не опуская, впрочем, подзорной трубы.
— Веселитесь? — у трапа стояла Катрин. — Рата, шла бы ты на камбуз.
Девчонка немедленно спрыгнула со своего насеста:
— Что надо делать, моя леди?
— Ну, вообще-то, там теплее.
— Миледи, я не замёрзла. Можно, я ещё на море посмотрю?
— Да любуйся. Что б оно высохло, это море, — Катрин с омерзением посмотрела на серые волны, потом глянула на бак, — туда, где Зеро, закутавшись в старый плащ, чистил нынешний самодельный якорь.
<>
Cкорый обед не сулил особых радостей — рыба, честно говоря, жутко надоела. Жо слегка удивился — Ква подхватил предводительницу под локоть и увлёк в другой угол кокпита. Там оба стали поочерёдно смотреть на берег в подзорную трубу. Ну и ладно, подумаешь, секреты у них появились.
Ветер принёс новый порыв ледяного ветра. Жо поправил капюшон. Ну и погодка! В воздухе закрутились белые «мухи». Ква говорил, что в здешних местах снег бывает не чаще раза-двух в год. Повезло.
Рата подставила ладошку:
— Снег, да, милорд?
— Снег. Скоро пройдёт, туча не такая уж большая.
— Пусть летит, — девочка разглядывала тающие на ладони снежинки. — Они и, правда, красивые. Как морские крошечные звезды. Ква рассказывал, что снега бывает аж выше головы, так что и пройти нельзя. А на воде корка-лёд ложится — крепче доски.
— Так только на севере бывает. Здесь снег скоро растает.
— Вы дальше на север пойдёте? — печально спросила Рататоск.
Жо смотрел ей в глаза. На пушистых ресницах таяли нежные крупные снежинки. Какими будут эти глаза, когда Белка вырастет? Когда…
<>
О, боги, ну почему так жгуче не хочется об этом думать?! С ней, наверняка, всё будет всё нормально. Пройдут годы, ещё долгие годы, пока она…
А глаза у неё уже сейчас очень красивые…
— Милорд, я просто так спросила, — прошептала Рататоск.
Нужно было что-то сказать. Что-то честное…
— Жо, включи радар!
С облегчением щёлкая тумблерами, Жо оглянулся на предводительницу. У Катрин дёргались губы, — кажется, она пыталась не расхохотаться. Неужели?!
— Мыс Пясть, — Ква ткнул пальцем в экран радара, показывая на вытянутую загогулину береговой линии. — Здесь раньше был самый западный пост Глорского союза. Знаменитое место. Здесь три раза личный состав форта целиком исчезал…
Катрин стукнула его по плечу так, что шкипер плюхнулся на скамью:
— Наплевать на дозор! Мы-то не пропадём. Фигушки, — Катрин засмеялась. — Ой, помру! Вот он Глор — рукой подать! Ратка, пошли тесто месить. На хрен нам теперь мука в НЗ?!
* * *
Мимо Глора прошли через девять дней. Ква собирался спрятать «Квадро» в укромном месте и оттуда двинуться в пешую разведку в город. Столицу Глорского союза миновали в темноте. Лишь в подзорную трубу были видны смутные огни маяков знаменитой гавани. Квазимодо показывал столпившимся у радара товарищам достопримечательности родного города:
— Торговые пристани… Здесь Внешняя стена к морю выходит. А здесь Флотская верфь, что лорд-командор построил… Вот устье канала — видите как Цитадель огибает. Эх, каналы почти не видно. А здесь, на отмели, у Старой бойни мы в детстве купались…
— Ква, а дом-то где твой? В смысле — родительский? — поинтересовался Жо.
— Примерно вот тут. Жаль самого Гвоздичного канала не различишь. Здесь моя сестричка обитает. Син — её зовут, — одноглазый привычно погладил щеку и попросил: — Вы только этот дом моим не называйте. Это её дом. А я — так, — северный родственник. Хотя сестричка у меня — ничего девушка. По слухам, выкрутилась, торгует с умом, даром что соплячка-соплячкой. Могу гордиться…
* * *
«Квадро» укрылся в узкой бухте. Вокруг высились рыжие пустынные обрывы, тянулся каменистый пляж. Сердито шумел прибой. Экипаж поднял маскосеть и катамаран стал неприметной частью унылого пейзажа.
— Осматриваемся, отдыхаем, думаем, планируем, — сказала Катрин. — В город пойдём завтра. Нечего туда на ночь глядя переться. Не хватало ещё со стражей разбираться или с бандюгами резаться.
Экипаж, даже те его члены, что не были полностью осведомлены о цели длинного похода, согласились без особого воодушевления. Всем не терпелось узнать как там — внутри стен казавшегося совершенно недостижимым Глора.
Катрин заставила Жо выполнить обязанности парикмахера. Юноша старательно подравнял золотистые пряди. Наставница сидела, молчаливая и напряжённая. Жо закончил с затылком и неуверенно сказал:
— Кэт, знаешь, мне кажется…
— Кажется, что я трясусь? Совершенно верно. У меня даже ноги подгибаются, — Катрин глубоко вздохнула. — Даже не представляю, что будет если…
— Кэт, в любом случае, конец света завтра не наступит.
— Наступит, — наставница снова тяжко вздохнула, и рявкнула: — А ну, брысь!
Сунувшаяся, было, в кают-компанию, Рататоск исчезла и сказала из-за двери:
— Я только подмести хотела. И попросить…
— Сгинь! Потом поговорим. Сейчас за ухо вышвырну.
Рата возражать не решилась, исчезла.
Жо занялся чёлкой наставницы и пробурчал:
— Кэт, ты не нервничай. И на девчонку не кричи. Она тоже волнуется. Экие все нервные, — у меня самого сейчас руки затрясутся и я тебе ухо напрочь отхвачу.
— Ну, да, — ухо за ухо, зуб за зуб.
— Я не в том смысле.
— И в том тоже. Рата — девица с обаянием, пусть и замурзанным. Я её обижать не собираюсь, но сегодня пусть под руку не попадается.
— Я понял. Кэт, извини, но я хотел спросить…
— Ты пойдёшь. Ты, Ква, и я. Иначе, кто-то из нас троих, оставшись на борту, определённо спятит.
Катрин ушла в свою каюту. Жо поднялся наверх. Рата и стоящий на вахте Вини-Пух разглядывали берега.
— Ква сказал, что здесь контрабандисты раньше прятались. Он здесь даже когда-то сцепился с ними.
— Я знаю. Мне леди сказала, она здесь тоже бывала.
Жо посмотрел на девочку. Рататоск подпёрла кулаком подбородком и с удвоенным вниманием разглядывала голый обрыв.
— Ратка жертву морским богам принесла, — сообщил Вини-Пух. — Косицу обрезала и на дно отправила. Говорит, у них после долгого похода все так делают. Чудно. Ладно, раз вы у штурвала, я пройдусь, нос проверю.
Вини-Пух потопал по влажной от моросящего дождя палубе. Пустой, с убранными парусами, катамаран выглядел каким-то брошенным.
— Рата, ты зачем про богов выдумала? Думаешь, Вини поверил? Зачем было волосы резать?
— Мне нравится, как леди выглядит, — пробурчала девочка. — Можно мне хоть напоследок красивой быть попробовать? Не волнуйтесь, милорд, — меня и обстриженную купят.
— Дурная ты, Рата. Смотри — теперь у тебя волос мало и уши, которые тебе надерут, нечем будет прикрыть. Да, надрать уши — это будет правильно. А продавать тебя никто не будет. Уж могла бы ты и поверить. Не первый день вместе плаваем. Хватит всхлипывать. Пойдём, я тебя сзади подравняю.