Неужели?
«Ужели… Он ещё не представил все аргументы в свою защиту, а ты уже вынес приговор, не подлежащий обжалованию… Нехорошо… Стыдно…»
Стыдно?! И чего я должен стыдиться? Об меня только что ноги не вытирают, а ты твердишь: не будь таким категоричным!
«Ноги? А что делаешь ты сам? Зачем выместил на эльфе своё нелепое возмущение?»
Нелепое? Очень даже…
«Лепое?.. Дорогой мой, кого ты хочешь обмануть? Меня? Спешу сообщить: не получится… Себя? А в чём смысл? Себя обманывают те, кто не может понять и принять происходящее, а ты…»
Понял? А может быть, принял?
«Насчёт „принял“ утверждать не берусь… По-моему, ты пока что совершенно трезв… А насчёт „понял“… Скажи честно: слова Магрит кое-что тебе подсказали? Подсказали ведь?..»
Ну… Да.
«И что именно?»
Если она и имела в виду Ксаррона, заводя себе эльфа, похожего на него, то речь о мести не шла.
«Правильно… Теперь осталось сделать всего один шаг в правильном направлении и…»
Кстати о шагах! Что-то меня качает…
«Тогда ляг и постарайся заснуть…»
Заснуть… Легко сказать.
«Что же тебе мешает?»
Эльфы, приносящие одни неприятности.
«Позволю себе не согласиться: этот конкретный эльф принёс тебе пользу…»
Какую же?
«Напомнил, как ты сам к себе относишься…»
И в чём польза?
«В самом общем случае количественные изменения имеют свойство переходить в качественные…»
Ближе к теме!
«Чем чаще тебе будут говорить о твоих ошибках, тем больше вероятность, что ты захочешь их исправить…»
Исправить? Конкретно эту?
«И эту, и многие другие… И те, что уже совершены, и те, что только ждут своей очереди…»
Их много?
«Тебе виднее… Ложись спать!»
Я чувствовал себя разбитым. И продолжительный сон без сновидений не помог исправить положение.
Стены моей крепости снова подверглись штурму.
Наверное, я вообще зря её выстроил, эту крепость. Зря спрятался в ней от мира. Когда именно это произошло? В раннем детстве? В юности? Или же совсем недавно?
Определённого момента нет и быть не может. Крепость росла постепенно. По камешку. Сначала стены были невысоки и зияли огромными провалами. Потом какое-то время ворота оставались открытыми. А потом… Ни одно моё предложение не находило ответной реакции, и я решил: хватит. Кстати, самое неприятное, когда тебя не замечают. Легче пережить болезненный удар, чем равнодушно скользнувший мимо взгляд. Правда, и в этом смысле мои суждения однобоки, потому что искреннее участие мне почувствовать ни разу не довелось…
Одно дело быть ненужным, или, что тоже верно, «неполезным», и совсем другое — быть откровенно «вредным». Не в смысле характера и поступков, а нести в себе вред иного рода. Невозможность занимать своё место без разрушительного влияния на места других.
Почему мне нельзя поступать как хочется? Ни в большом, ни в малом, что особенно забавно. Облегчить жизнь прислуге? Нельзя. Поиздеваться над тем, кто подвернётся под руку? Тоже нельзя, потому как стыдно и непристойно. Стыдно лично мне, непристойно — в глазах всех остальных. Жить без присмотра? Категорически противопоказано. И что же делать, если ничего не дозволено? Сидеть и тупо ждать, как сказала Мантия, «чего-то замечательного»? Может быть. Но сколько лет пройдёт, прежде чем это «замечательное» соизволит случиться? И где уверенность, что к тому моменту мой рассудок будет хотя бы слегка похож на здравый? Кстати, это идея: если сойду с ума, мне будет совершенно наплевать на мир извне, а ему в свою очередь будет до меня не достучаться. Надо бы на досуге тщательно продумать этот вариант…
— Вы примете участие в обеденной трапезе? — Ну вот, покой уже и не снится.
Открываю один глаз.
В дверях стоит Лэни. Свеженькая, довольная, прячущаяся в уютных складках домашнего платья. Я бы сказал, умиротворённая. Наверное, ночью побила своё прежнее достижение по количеству поклонников. Волосы влажные и от этого кажутся ещё чернее, чем на самом деле. Даже блеск не спасает положение: по смуглым плечам Смотрительницы тугими локонами сбегает вниз сама ночь. Лиловые глаза тоже блестят, но очень мягко. Светят внутрь, если можно так выразиться. И кажется, я понимаю, чем сей эффект может быть вызван. Наверное, стоит её поздравить? Нет, погожу немножко:
— С каких это пор ты служишь кухонным глашатаем?
— Мне не в тягость сзывать к обеду.
— Я не пойду, можешь не тратить силы зря.
— Есть причина?
— Как обычно.
— Вы плохо выглядите, — задумчиво сообщает волчица.
— Знаю.
— Вам не следует отказываться от еды.
— Я и не отказываюсь. Просто за общий стол не пойду.
— Почему? Брезгуете?
Открываю второй глаз.
Она нарывается на очередную выволочку. И прекрасно это понимает. Но зачем? Хочет изучить глубину моей обороны и нанести сокрушительный удар? Так я ничего не скрываю!
— Считай, как тебе удобнее.
— А на самом деле?
— Я не обязан давать тебе отчёт. В чём бы то ни было.
— А dou Магрит?
— Хочешь сказать, она надоумила тебя прийти сюда?
— Она непременно спросит, почему вас нет за столом.
— Я поем позже. На кухне. Если что-нибудь останется.
— На это не стоит надеяться.
— Знаю.
— Вы удивительно немногословны сегодня. — Ещё одно размышление вслух.
— У меня нет настроения.
— Разговаривать?
— Отвечать на глупые вопросы.
— Они в самом деле глупы или только вы считаете их таковыми?
— Какая разница?
— Мне любопытно.
— Ищи кого-нибудь более подходящего для пустых бесед. — Я перевернулся на живот и обхватил руками подушку.
— Вряд ли мне это удастся, — съязвила Лэни.
Я не стал отвечать, и через минуту женщине надоело ждать: тихие шаги обутых в мягкие сапожки ног затихли в недрах коридора. Дверь, конечно, осталась открытой. Может, её вообще снять с петель? А то висит совершенно зря: у меня с утра не комната, а проходной двор.
«Зачем обидел женщину?»
И ты туда же!
«Она искала примирения, а встретила такой холодный приём…»
Примирения? Разве мы ссорились?
«Зря ты так себя вёл, мой дорогой… У тебя был очень хороший шанс наладить отношения со Смотрительницей… Ты же видел, что она на редкость спокойна…»
Видел. Ещё бы она не была спокойна! Через сколько месяцев ждать приплода, как думаешь?
«Если всё пойдёт должным образом… — Мантия осекается и строго спрашивает: — А как ты догадался?»
О чём?
«Что в ней зарождается новая жизнь?»
Не знаю. Просто почему-то вспомнилась Кё… Её глаза сияли точно таким же светом.
«А ты всё-таки умеешь кое-что видеть…» В тоне промелькнула тень уважения.
Умею, не умею — толку никакого.
«Потому и отправил её прочь!» — догадалась, стерва. Наконец-то.
Угу. Надо быть совершеннейшей дурочкой, чтобы прийти в мою комнату в таком положении.
«Или придавать значение другим вещам…» — мягкое замечание.
Другим? Например?
«Тебе важно сохранить в неприкосновенности магические структуры Дома и его обитателей, а ей… Ей может быть важно блюсти традиции… Исполнять долг…»
Чушь! Никакой долг не стоит жизни невинного ребёнка.
«Но не каждая мать изберёт правильный путь…»
А моя мать? Она поступила правильно?
«Она поступила так, как ей велел разум, хотя чувства требовали обратного…»
Чьи чувства?
«Чувства тех, кто просил её одуматься, конечно… Ты же читал об этом…»
Читал. И чтение было очень занимательным, но совершенно неконкретным.
«А эмоции не могут быть конкретными; они передают картину целиком, во всех её деталях, во всех красках, и потому кажутся хаотичным смешением несмешиваемого, когда на самом деле являются наиболее точным отражением происходящего…»
Отражением… Но любое зеркало переворачивает картинку, не так ли?
«И ЭТО ты заметил?.. Растёшь…» — смешливое одобрение.
Расту? В чьих глазах?
«Ну не в моих, конечно, поскольку не располагаю подобными органами… Будем считать, что в своих собственных…»
О, чего нет, того нет. В своих глазах я давно уже упал ниже пола.
«Вот как?.. Я бы не торопилась с выводами…»
Ты меня пугаешь!
«А пугаться полезно: страх заставляет кровь бежать быстрее…»
Ненавижу это ощущение.
«Просто ты плохо умеешь бояться…» — успокаивает меня Мантия.
Знаешь, я почему-то не хочу учиться этому искусству. Хотя учу ему всех, кто подвернётся под руку.
«И зря… Только научившись бояться как следует, можно научиться быть смелым…»
Ерунда. Бывают случаи, когда на страх попросту нет времени.
«Бывают… Но как и всякое исключение, они только подтверждают правило…»
Как бы ещё это правило узнать?
«Когда придёт время, узнаешь…» За сладким зевком наступает тишина.
Или устала, или наш разговор ей наскучил. Ну и славно. Потрачу время с пользой: попробую расслабиться и заснуть…
Лёгкий шорох. Снова шаги? До каких же пор?!
Я поднял голову от подушки, намереваясь высказать назойливому визитёру всё, что накопилось, но слова так и не слетели с губ, едва не заставив подавиться, потому что зрелище, представшее моему удивлённому взору, стоило многого.
Лэни водружала на стол поднос, густо заставленный посудой.
— Как сие понимать?
— Поскольку вы наотрез отказались присутствовать на обеде, я взяла на себя труд принести вам вашу порцию.
— Мою порцию? — Я сел и внимательнейшим образом сопоставил количество принесённой снеди со своими возможностями по её поглощению. — Здесь хватит на двоих.
— Если вы не против, я отобедаю с вами, — попросила волчица.
И что сказать в ответ? Отругать? Выгнать?
— Уверена, что это хорошая идея?
— Вполне. У вас другое мнение?
— Да. Но оно, по-видимому, тебя не интересует.
— Почему же? Интересует. Но пока вы им не поделитесь, я не смогу сказать, имеет оно для меня значение или нет. — Лиловые глаза смотрят чуть в сторону, не желая казаться требовательными.