Даже когда был ее любовником, Мэтт никогда не впускал ее в свою жизнь, не знакомил с друзьями. Странный же у них был роман — буйная смесь взаимной тяги и желания бунтовать. Неудивительно, что все так печально закончилось.
— Расслабься, Сьерра. Ты слишком напряжена. Держи бедра свободнее.
Сьерра покраснела и послушалась, позволив телу следовать за движениями лошади.
Мэтт вел кобылу в поводу, и она чувствовала себя ребенком, которого катают на пони.
— Дождь начинается, — заметила она, ощутив первые капли на лице.
— Ладно, — кивнул он. — В другой раз.
Обрадовавшись концу испытаний, она попыталась слезть, но Мэтт поймал ее за талию и поставил на землю. Долю секунды Сьерра стояла нос к носу с ним, чувствуя, как стучит сердце, но тут же одернула себя — не следует придавать слишком большого значения вежливым жестам. Она вспомнила, что за ними наблюдает сын.
Мэтт выпрямился и отпустил ее.
— Мама, какао сваришь? — спросил Уилл.
— Конечно. — Она взглянула на Мэтта. Почему она его так боится? Нет, не его. Своих глубоко запрятанных чувств. Он тут ни при чем. Он просто вел себя вежливо. — Ты тоже приходи, Мэтт.
— Хорошо, — согласился он и повел Фантазию в конюшню. — Я скоро.
Гром побежал за ним.
— Пойду с Мэттом, — пробормотал Уилл и рванул за ним, не дожидаясь ответа.
— Тебе еще надо собрать вещи! — крикнула Сьерра вслед.
Когда Уилл догнал Мэтта, тот отдал ему поводья.
— Путешествовать собрался, Уилл? — спросил он.
— Нет. Я на выходные должен ехать к Люку. Это мой друг. Вы, вроде, его видели.
— Второй охотник на коров?
— Ага.
Они вошли в конюшню, и Уилл завел Фантазию в стойло.
— Я бы хотел, да и мама не возражает, но я не люблю оставлять ее одну.
— Уилл, твоя мама — взрослая леди. Полагаю, с ней за одну ночь ничего не случится.
Уилл покачал головой.
— Она нервничает. Особенно после того, как папу убили.
Мэтт присмотрелся к мальчику и понял, что тот говорит правду. Он так и не потрудился спросить, как умер Бен. Думал, если будет нужно, кто-нибудь да скажет. Но ведь Бен был всего на несколько лет старше него. Никто ни разу не говорил об убийстве.
Мэтт наклонился, чтобы заглянуть в лицо мальчика. У Уилла были по-девчоночьи длинные ресницы и цвет лица матери, так что первое впечатление создавалось, будто он похож на Сьерру. Но теперь Мэтт разглядел: на самом деле это не так.
— Ей, верно, трудно привыкнуть к его смерти.
— Да нет. Он ведь редко бывал дома. Она боится, потому что в дом влез бандит и застрелил его.
Мэтт не знал, что сказать, потому промолчал.
— Не в этом доме. Мы переехали.
— Знаешь, Уилл, я буду рядом в своей квартире, так что не беспокойся за маму. Так тебе спокойнее?
— Вы не оставите ее здесь сегодня одну?
— Нет, не оставлю.
Мэтт вздрогнул от неожиданности, когда мальчик порывисто обнял его за шею.
— Спасибо! — сказал Уилл.
— Да ладно, не стоит…
Мэтт неловко высвободился из рук Уилла. Что за проклятый мир, где даже детям приходится помнить о бессмысленном насилии? Есть повод порадоваться, что у него никогда не было детей. Что может быть хуже постоянного страха за их жизнь? Он почувствовал внезапное восхищение Сьеррой, которая решила воспитать сына одна. И некому ей помочь за ним присматривать. Хорошо, что он не рассказал еще, как Уилл гонялся за быком. Повезло, что сам оказался рядом. А может, неплохо, что вообще здесь?
Мэтт выпрямился.
— Надо позаботиться об этой лошадке, а то не видать нам какао.
Он наблюдал за тем, как Уилл расседлывал лошадь.
— Тебя напугало то, что случилось с отцом? — спросил он.
Уилл пожал худенькими плечами:
— Я ничего не боюсь.
Мэтт присмотрелся к мальчонке. Странно, подумал он, как сильно, черт побери, сын Бена Давенпорта напоминает его самого в детстве. Мальчику всего девять, а он уже научился бороться с переживаниями, не давать им причинить себе боль.
Вообще-то Мэтт предпочел бы холодное пиво, но все равно было приятно сидеть, вытянув ноги, в ярко освещенной кухне Сьерры и наблюдать, как она деловито достает из шкафчика кружки, наливает в них горячую воду из чайника. На ней были джинсы и белый, отороченный кружевом свитер, который подчеркивал ее приятные формы. В присутствии Уилла она держалась значительно свободнее.
— Мило у тебя тут, — заметил Мэтт, оглядывая обшитую деревянными панелями кухню. На окнах висели прозрачные зеленые занавески, а к потолку был привязан медный горшок с землей, где рос плющ. Шляпу свою Мэтт бросил на соседний стул. — Уютно.
— Это еще что! — возразил Уилл. — У нас был хороший дом с балконом и витражами. Папе бы не понравилось, что мы живем в такой лачуге.
— Уилл! — укорила его Сьерра.
— Он бы не позволил нам здесь жить, и ты это знаешь!
Мэтт опустил глаза.
— Знаешь, Уилл, есть люди, которые рады и спальному мешку, где можно спрятаться в такую холодную ночь.
— Ясное дело — бродяги. Люди бывают бедными, потому что ленятся и не хотят работать.
Мэтт потер щеку:
— Значит, если муж моей сестры не работает, ты скажешь, что у него нет денег по его собственной вине?
— Ну да…
— Но видишь ли, ты ведь не знаешь, что у него сломаны обе ноги. Ты вообще ничего о нем не знаешь, чтобы делать выводы. Ты не можешь судить о людях, с которыми ты даже не знаком.
— Это другое. И вы меня надули, не сказали, что он калека.
Тут вмешалась Сьерра.
— Уилл, иди и собери свои вещи. Люк с матерью вот-вот за тобой заедут. — Говорила она не допускающим возражений тоном, и Уилл послушался, но перед уходом бросил сердитый взгляд на Мэтта.
— Ты должен его извинить, Мэтт. Что на него нашло? Наслушался всякого от Бена, а тот был не слишком милосердным человеком.
Мэтт старался говорить потише.
— Мне думается, я знаю, в чем дело. Он как раз рассказывал, как умер его отец. Вероятно, на него это подействовало сильнее, чем кажется.
— Уиллу здорово досталось.
— Может быть, ему чаще надо об этом говорить, освободиться от воспоминаний.
— Он так и сделает, когда будет готов.
— Мне кажется, когда ребенку больно, он держит это в себе, потому как считает, что никому не хочется его слышать.
Сьерра круто повернулась к нему и оперлась ладонями о стол.
— Думаешь, все так просто? Воспитывать детей немного сложнее, чем ездить верхом. И хотя это не твое дело, могу сказать, что водила Уилла к психиатру.
— Ты таскала его к врачу?
— К профессионалу, который понимает, что переживает Уилл.
— Хоть это и не мое дело, но что сказал тот профессионал?
— Что Уиллу прежде всего нужна стабильность. Именно это я и пытаюсь ему дать. — Она посмотрела ему в глаза. — Он пробует тебе подражать, Мэтт. Пожалуйста, не обещай ему того, чего не сможешь дать. Дети ведь не лошади. Их кусочком сахара или яблоком не успокоишь.
Лицо Мэтта потемнело под стать небу за окном.
— Полагаю, разницу между детьми и лошадьми я знаю. Ты можешь вспомнить хоть один случай, когда я не выполнил своего обещания?
Сердце ее упало. Сьерра понимала, что, с его точки зрения, это она не умеет выполнять обещания.
— Нет. Ты мне никогда ничего не обещал.
Это было правдой лишь частично, но в данный момент она не собиралась напоминать ему, что он когда-то поклялся любить ее всю оставшуюся жизнь. Впрочем, ее замужество освобождало его от этой клятвы.
— Хозяин — барин. Если хочешь, я буду держаться от него подальше.
— Нет, ты на него хорошо действуешь. Правда. Ему нравится быть рядом с тобой. Я тебе благодарна, Мэтт.
— Боишься, что он слишком привяжется к кому-то ниже вас по общественному положению?
От удивления Сьерра открыла рот. Но тут же спохватилась.
— Для меня это никогда не имело значения.
Он прищурился. Казалось, глаза его жгут ей кожу.
— Разве в наших отношениях все не свелось к этому? Сегодня вечером я держу в объятиях теплую и любящую женщину, а на другое утро читаю, обрати внимание, читаю, что она выходит замуж за представителя одной из лучших семей города. Ты сказала, что поступила так, потому что любила его, а я никак не могу разобраться. Не то чтобы ты не могла его любить… Но тогда какого черта мы с тобой делали все лето у ручья?
— Мэтт, мне казалось, я все объяснила…
— Ты много чего говорила, Сьерра, но я так и не понял. Я начал копить деньги, складывал их в банк, чтобы мой старик не мог наложить на них лапу, мечтал о дне, когда смогу купить землю и построить для нас дом. Ты была для меня утренней звездой, с тобой моя жизнь приобрела смысл. Да, у меня были мечты. Но ты их у меня отобрала. Ты просто играла со мной, Сьерра? Вот что мне надо знать.
Она закусила губу.
— Если я была частью твоих планов, мог бы и меня просветить. Бен предложил мне выйти за него замуж. Ты этого не делал.
— Разве я мог? Какую жизнь я мог тебе предложить? У меня Ничего не было. Фантазии, но ничего реального. Может быть, я должен был пригласить тебя домой на воскресный ужин, чтобы ты посмотрела на отца, сидящего в нижнем белье и плюющегося пережеванным табаком?
Сьерра так впилась зубами в нижнюю губу, что поморщилась от боли.
— Я всегда знала, кто ты и какая у тебя семья, может быть, даже лучше, чем ты сам. — Она тряхнула волосами. — Наверное, я была слишком молода и восторженна, чтобы понять, что нам невозможно быть вместе. Но я никому не хотела причинить боль.
Мэтт слабо улыбнулся:
— Не невозможно — невероятно.
Она вопросительно взглянула на него:
— Не поняла.
— Нет ничего невозможного. Если только не убедить себя в этом.
Сьерра принялась убирать посуду.
— Думается, хватит об этом.
— Наверное, нам надо было об этом поговорить давным-давно. Господи, мы вели себя так, словно находимся в сказке, не обращали внимания на наше происхождение. Как будто оно не имело значения. Здесь-то и была собака зарыта. Вот мы стоим тут, каждый занимает свое действительное место в