– Тарас, не городи ерунды! – сказал Федор Сергеевич.
– Да ладно вам, дядь Федь. Это везде. Это я один работаю там, где украсть нечего. – И Тарас заржал.
– Так он подрощенных собак покупает, не щенков, – заметила я.
– Ну, кто-то берет щенков с питомника, подращивает и продает. Так даже лучше.
– Что ж, Славочка, ближе к весне буду учить тебя основам следовой работы, – решил Федор Сергеевич.
– Ближе к весне мне надо из Щуки караульную собаку сделать… Эх, до чего жалко портить…
– Жалко, – задумчиво согласился Федор Сергеевич, – способная собачка, чуткая… Для караульной побрутальнее бы пса… Ну, ладно. Ты пока позанимайся с ней… выборкой, поиском предмета… А там посмотрим.
И мы со Щукой подло свернули с курса, обозначенного нам доверчивым дядей Жорой.
Выборки как учебного процесса собака даже не заметила – сразу определяла нужный предмет. Хватать за морду, чтобы научить команде «нюхай», не пришлось – нравилось ей нюхать.
Она переменилась – сделалась строже, спокойнее, почти перестала болтать лишнего, хотя живости нрава не утратила. Легкая, прекраснодушная, она напоминала мне музыку Моцарта.
– Это же Моцарт, гений… чистой красоты, Федор Сергеевич… Пропадет собака… Жа-алко…
На совет вызвали Катю.
– Берем, – сразу сказала она, – я ее доведу… Ты как, не против?
– Я-то не против… Только я не знаю, согласится ли хозяин ее продать. Еще и обидится, – сказала я.
– Почему? Мы выкупим. Если надо, я из своих доплачу.
– Не в этом дело. Просто так глупо выходит – сперва одну собаку увели, теперь вторую хотят… «Ой, вы знаете, ваши собачки слишком хороши для вас, мы их возьмем с удовольствием, а вы себе чего поплоше подыщите…» Боюсь, все же обидится… И собака ему к весне нужна, а где взять? Времени-то мало, чтобы обучить новую…
Все задумались и стали прохаживаться вдоль стеночки инструкторского домика – мы там прятались от ветра.
– Послушай, Катенька, а если предложить ему обмен… Если предложить ему Гектора? Мне кажется, Гектору вполне по плечу такая задача, – сказал Федор Сергеевич.
– Так ты же сам хотел Гека взять…
– Хотел… И возьму… Ссудим его на время этому… дяде Жоре, пока не подберем подходящего пса… А? Как тебе эта идея?
– Что за Гек? – влезла я с вопросом, и Федор Сергеевич мне рассказал, что в питомник возвращаются доживать собаки-пенсионеры. Им полагаются миска и угол по выслуге лет, но это формально. Чаще всего собак разбирают по домам сами сотрудники.
– Вот у Катерины теперь свой дом…
– От деда достался, – вставила Катя.
– …так она забрала двух кавказцев и немчика. А Гека никто брать не хочет. Так сложилось, что у пса было несколько проводников, и у него ни к кому привязанности нет. В работе – не помеха, а домой не каждый себе такую собаку взять захочет. Вот я и хотел… А то я все без собаки да без собаки… А Гектор – крепкий пес, всего девять лет. Вообще, в восемь списывают, но бывает, работают собаки и дальше. У Гека просто ранение было, уставать стал быстрее. Зато двор охранять – лучше не придумаешь, он пес спокойный, но дело знает…
– Федор Сергеевич, а он дядю Жору не сожрет?
– Не сожрет. Переключим.
– Урри, где кнопка? Где кнопка, Урри? – мерзким голосом загундел Тарас.
– А дядя Жора твой Гека обижать не будет? – сварливо спросила Катя.
– Не должен, – подумав, сказала я. – Присмотрю я за ним… Вопрос – согласится ли он на это дело…
Дядя Жора хохотал как филин, когда я стала рассказывать про милицейский питомник, про то, как возила туда Ричарда.
– А кобелек-то ссучился, – заходился он от смеха, – ссучился кобелек…
Узнав, что Щуку предлагают обменять на обученного пса, дядя Жора еще пуще развеселился. Шея и лицо от смеха стали багровыми, и я начала опасаться, как бы его кондратий не хватил.
– Вы посмотрите на собаку. Если не понравится – можете отказаться. Вам же предлагают, а не навязывают…
– Отказаться? Да ни в жисть! Это будет номер – мусорская собачка у меня под началом ходит! Когда брать?
– Не знаю пока. Можно позвонить?
– Звони…
И я позвонила Федору Сергеевичу, а он обещал позвонить Кате и снова перезвонить мне, то есть дяде Жоре.
Пока ждали звонка, я рассказала о ранении Гека. Дядя Жора перестал ржать – а я уж и не надеялась.
– Чего ж… Бывает… Служба у них такая, – сказал он даже с некоторым сочувствием.
Тут позвонил Федор Сергеевич и предложил встретиться завтра, в десять. Дядя Жора ничего не имел против.
Назавтра состоялся обмен пленными.
Катя привезла здоровущего, мохнатого восточноевропейского кобеля, а я привела Щуку и дядю Жору.
– Ну! Машина! – оценил дядя Жора Гектора.
Все перезнакомились, Федор Сергеевич взял Щуку и отвел в сторонку.
– Не сочтите за фамильярность, Георгий Андреевич… Разрешите называть вас Жорой?
– Какие вопросы, Катерина? Называйте! – Дядя Жора молодцевато поправил усы.
– Это чтобы собаке дать команду, – строго пояснила Катя, – всегда так делают. Чем короче – тем лучше. Гектор, иди к Жоре! С Жорой будешь работать! – И она ткнула в дядю Жору пальцем.
Гектор с полнейшим равнодушием подошел к дяде Жоре и сел у левой ноги.
– Вот и все, – вздохнула Катя. – Берегите его. Пес хороший.
– Так чего теперь? Мне его погладить? Или чего? – растерялся дядя Жора.
– Не стоит. Нет, вы не подумайте, он вас не укусит, ничего такого. Не любит просто.
– Так это нам подходит! Нам сиси-миси ни к чему!
На том и распрощались.
Я пошла провожать Катю со Щукой на электричку, чтобы собаке было спокойнее, а Федор Сергеевич пошел с дядей Жорой – давать последние инструкции по эксплуатации Гектора в условиях домашнего хозяйства.
Теперь дядя Жора время от времени появлялся на площадке, чтобы Гектор мог «повалять дурака» (подразумевались занятия с фигурантом).
Сперва он, правда, тихо попытался спихнуть это дело на меня, но я сказала:
– Смеетесь? Гек меня и близко не подпустит.
– Как так? Тебя ж все собаки слушаются…
– Не все. Гектор – специально обученный боец, а не обычный озлобленный пес. Можете, конечно, сделать как Катя – дать ему команду со мной ходить, но лучше не надо. У такой собаки должен быть один хозяин.
– Так а эти все… Я там видел – бегают с собаками, муштруют… Через барьеры там, хуе-мое… А я ж тебе не молодой…
– Так и он – не молодой, вредно ему скакать, я же вам говорила. Приводите пару раз в неделю с фигурантом побороться, чтоб не закисал, и хватит с него.
И дядя Жора согласился. Ему, по правде говоря, нравился Гектор и льстило то, что собака подчиняется только ему – хотя никаких признаков привязанности пес не проявлял, одно послушание.
На площадку ходить дяде Жоре тоже понравилось, а я поначалу сомневалась.
Площадка – такое место, где общаются не только собаки, но и хозяева. Не надо никаких специальных подходов для знакомства – достаточно того, что у тебя есть собака.
Люди легко заводят разговоры, советуют друг другу всякую чушь по дрессировке и кормлению, просто сплетничают. Дядя Жора казался мне строгим и нелюдимым, но выяснилось, что он любит «потереть» не меньше Тарасика.
Ричард, по понятным причинам, не был рад такому положению дел. Каждый раз, завидев своего врага, пес с напряженным вниманием следил за каждым его движением. Я же с напряженным вниманием следила за каждым движением пса – кровавой бойни мне не надо было ни разу.
Дядя Жора держал себя с Ричардом правильно – задобрить не пытался, но и не дразнил, только иногда, проходя мимо, с ленцой бросал:
– Че, жиганец, все стойку держишь? Ну-ну…
– Сидеть, Ричард, – тихо говорила я. Пес садился, но по спине его шла волна – словно он мысленно прыгал.
А еще дядя Жора частенько болтал с Тарасиком – и о Гекторе, и так, – что обеспокоило Федора Сергеевича. Он считал дядю Жору темной личностью и боялся, что тот будет оказывать на уже отсидевшего раз по глупости Тараса дурное влияние.
Они подолгу беседовали втроем, дядя Жора и Федор Сергеевич много спорили, но без шума, а так, словно играли в невидимые шахматы. Оба внимательно слушали Тараса, тут же опровергали его мнение и защищали его друг от друга. В общем, в конце концов подружились.
Другой излюбленной темой разговоров Тарасика и дяди Жоры была я. Они с удовольствием рассказывали байки о малолетнем, но гениальном дрессировщике собачникам, доверчиво развешивающим ухи.
– Ты не смотри, что махонькая, – солидно гудел дядя Жора, стоявший на зимнем ветру как памятник себе, – понимает поболе многих. Собак насквозь видит.
– Да что – собаки, – подхватывал Тарасик, – она лошадей дрессирует… как собак. Своими глазами видел…
И вот именно благодаря сказкам Тараса и дяди Жоры я обзавелась еще одной работой. Работой я называла те занятия, за которые мне платили деньги, а деньги мне были не лишние – Ричард, ну и книжки… А тут такой подгон! Народ, вдохновленный враками нового собаковода дяди Жоры и обильными славословиями Тараса, сперва потянулся ко мне за советами, потом появились просьбы поработать с собакой.
День у меня был забит под завязку – чужие собаки, тренировка, школа, работа с Зоськой, работа с лошадьми, уроки, сон. Мама называла меня «гуттаперчевый мячик» и удивлялась моей неутомимости, но секрет был прост: моя работа была для меня и отдыхом одновременно. Устав работать с чужой собакой, я шла отдыхать – работать с Ричардом. Мне нравилось быть среди собак и лошадей, это и была моя жизнь, вот и все.
Замотавшись да еще изнемогая от холода, я совсем забросила дядю Жору с Гектором.
Февраль выдался лютый, с сухими, жалящими морозами за тридцать, да еще и наглый – посмел залезть своими холодными лапами в самое начало марта.
Подрезав у деда пачку печенья «Юбилейное» и банку сгущенки, я отправилась навестить дядю Жору, превратившись по дороге в кусок хрусткого льда – щеки примерзли к зубам, глаза остекленели, а пальцы скрючились, как лапки дохлой птицы.