— И вы сбежали?
— Да, сбежали. Знали бы вы, какое это счастье: увидеть других людей — таких, которые не поучают тебя постоянно и не заставляют тебя каждые пять минут замаливать грехи. Да что там говорить-то… Просто гулять по станции ночь напролет, а не запираться в келье после вечерней молитвы — это уже счастье!
— А мальчик-то вам зачем?
— Мальчик? Послушник Марк? — Матиас странно улыбнулся. — Понимаете, нам нужны были деньги. Но денег у нас не было. Зато у нас есть Марк. Это — наше сокровище, пропуск в свободный мир. Он — единственный такой. Он — Чудо, понимаете? Мальчик — результат того самого проекта «Лазарь». Он может воскрешать людей. Впрочем, думаю, вам это уже известно — ведь наверняка именно поэтому вы нас отыскали.
— Да, я догадался. Но вот что мне непонятно — зачем вам нужен был еще один ребенок? Сын Аманды Боннэ, которого вы потребовали привезти, когда договаривались с Джанфранко о моем… моем возвращении? Почему вам нужен был именно ребенок, а не взрослый?
— У Марка есть один… скажем так, недостаток. Из-за этого недостатка проект и оказался под угрозой — многим иерархам стало казаться, будто цена воскрешения слишком высока. Я сказал, что Марк может воскрешать людей — но это не совсем так. На самом деле он «переливает» жизнь из одного человека в другого. А забрать жизнь ребенка проще — он не способен сопротивляться, в отличие от взрослого человека…
Кровь бросилась Габриэлю в лицо.
— Проще? — страшным срывающимся шепотом сказал он. — Убить ребенка ради сраных денег — проще?
— Габриэль, спокойнее, — Стефания удержала его. — Он нам еще не все рассказал.
— В общем, мы узнали о том, что у вашей Семьи — ну, у Фини, в смысле — возникли проблемы весьма специфического свойства, — продолжал Матиас, отодвинувшись, насколько это было возможно, от Габриэля — видно, вспышка гнева Маруна его перепугала. — Собственно, на нечто подобное мы и рассчитывали — помочь с воскрешением родственника богатым людям, которые не будут афишировать случившееся. Потому и прибыли в Нейтральную Зону — контроль здесь поставлен очень слабо, в отличие от настоящих звездных держав, а денег крутится ненамного меньше…
— Похоже, несмотря на изоляцию, вы довольно неплохо осведомлены о местных реалиях, — скривился Габриэль.
— А Церковь и не находится в изоляции. Нет, мы внимательно следим за окружающим миром и более-менее в курсе происходящих событий. Просто мы не даем о себе знать — а это уже совсем другое дело… В конце концов, откуда бы мы могли узнать о соблазнах вашей жизни, как не из отчетов разведчиков и агентов Церкви, действующих на ваших планетах?
Он замолчал. Молчал и Габриэль. Пауза затягивалась.
— Теперь надо решить, что с вами делать, — медленно сказал Стефания, словно бы случайно положив ладонь на рукоятку бластера в поясной кобуре.
— Эй, — забеспокоился пленник, — чего это вы задумали, а? Я ведь все вам рассказал! Все, что вы хотели знать!
Он повернулся к Габриэлю.
— Остановите ее… Ну, что вам стоит, а? Все-таки мы вернули вам жизнь!
Габриэль поиграл желваками.
— Ты кое о чем забыл. Это была чужая жизнь. А жить ценой жизни ребенка я бы не хотел… Но сейчас менять что-либо уже поздно.
— Конечно, — в глазах брата Матиаса вспыхнула надежда, — конечно, поздно! Прошу, отпустите нас, и, клянусь, больше вы о нас никогда не услышите!
— Вот только мальчика мы заберем с собой, — отрезал Габриэль.
Брат Матиас открыл было рот, но крик «нет!» застрял у него в горле — уж слишком красноречиво Стефания поглаживала рукоятку излучателя. «Только попробуй возразить, и ты — труп», говорили ее глаза. Несколько секунд Матиас переводил взгляд то на нехорошо прищурившуюся женщину, то на стиснувшего зубы Габриэля, после чего, наконец, выдавил:
— Конечно… если он согласен.
— Ты не в том положении, чтобы диктовать условия. А мальчик будет рад избавиться от вашей опеки, уж будь уверен…
Внезапно в коридоре коротко взвыл ревун тревоги.
— Что это? — насторожилась Стефания.
— Не знаю, — обеспокоенно сказал Габриэль. — Что-то случилось…
— Может быть, декомпрессия в секторе? — предположил Джереми, безотчетно касаясь откинутого шлема-капюшона.
Экран, развернутый под потолком комнаты, по которому беззвучно транслировалась бесконечная череда рекламных роликов, вдруг пошел полосами, а потом в его объеме возникло четкое изображение. Но это была уже не реклама.
— Звук, — скомандовал Габриэль. Щелкнули динамики.
На экране возник загорелый седоволосый мужчина с аккуратной белоснежной бородкой, облаченный в странный мундир — серый с зелеными вставками, с перекрещенными молниями в петличках. Было похоже, что передача, прервавшая рекламу, ведется с борта военного корабля.
— Говорит брат-меченосец Константин, стратег «престола» «Джафкиил»[3]. Станция, именуемая Свободным Портом Орн’Гаах, блокирована. Через минуту на станцию прибудут катера, которые высадят десантные отряды. Ни один корабль не может покинуть станцию во время проведения десантной операции. Наша акция займет не более часа, после чего мы покинем систему. Я требую не оказывать сопротивления бойцам — в этом случае никто не пострадает. В случае неподчинения десантники имеют приказ открывать огонь на поражение.
Экран снова пошел полосами, а через секунду в нем возник уже другой человек — желтолицый, в легком скафандре с яркой нашивкой на левом плече.
— Говорит сторожевой корабль Новых Триад «Мэйцзедао»[4], — уверенно сказал желтолицый, словно чувствуя за собой всю мощь гигантской организации. — «Джафкиил», Свободный Порт Орн’Гаах находится под нашей защитой. Предлагаем вам во избежание конфликта немедленно покинуть систему. В противном случае мы будем вынуждены применить силу.
Изображение на экране вновь сменилось — теперь на нем возник странный корабль, широкий и плоский, похожий на ската-манту. По всей видимости, это и был «Джафкиил». К нему двигался длинный, формой схожий с наконечником копья, сторожевик Новых Триад.
Капитан «Мэйцзедао» был уверен в себе — не только потому, что чувствовал себя единственным олицетворением могущества Новых Триад в системе, но и потому, что даже его небольшой сторожевик как минимум вдвое превосходил размерами странный корабль.
На борту «Джафкиила» вспыхнул белый огонь, и тонкая лучевая спица ударила по «Мэйцзедао», снося ходовую рубку. Секундой позже от искалеченного корабля отделился носовой отсек, а потом луч ударил еще раз — наискось, через боевые галереи и жилые отсеки.
Странно, но взрыва не произошло — остатки изрубленного страшным оружием неизвестных пришельцев «Мэйцзедао» по инерции двигались в пространстве.
Тем временем, на экране было видно, что к станции приближаются отделившиеся от «Джафкиила» небольшие треугольные объекты — десантные катера.
Матиас, раскрыв рот, смотрел на экран.
— Думаю, нам надо торопиться. Почему-то мне кажется, эти люди, — Габриэль дернул подбородком, указывая в сторону экрана, — прибыли сюда с той же самой целью, что и мы.
— Считаешь, это та самая команда, с которыми был связан «седой», и которая должна завершить выполнение задания? — спросила Стефания.
— Да, — коротко ответил Габриэль. — Джереми, приведи мальчика. Мы забираем его с собой. И быстрее!
Нужно было торопиться. Совсем скоро обещанные седобородым капитаном «Джафкиила» десантники должны вступить на территорию Порта — и Габриэль очень сильно сомневался, что после столь впечатляющей демонстрации силы кому-то придет в голову пытаться их остановить.
— Джереми, ну, скоро ты там?
— Сейчас, господин Марун. Парнишка тут ищет кое-что…
— Ищет? — возмутился Габриэль. — Какого… Некогда ерундой заниматься!
Джереми вышел из дальней комнаты, ведя за собой мальчика. Тот сжимал в руке какой-то предмет, завернутый в блеклую голубоватую ткань.
— Это не ерунда, — тихо сказал мальчик, крепче прижав к себе сверток. — Это мой псалтырь. Мне… мне мама его подарила… Перед смертью.
Последние слова он произнёс уже чуть слышно и шмыгнул носом.
— Ага, — только и смог сказать Габриэль. — Ну, что ж, нашел — и славно. А теперь пошли…
— А как же мы?! — закричал наконец-то оторвавшийся от экрана Матиас. — Это же корабль Церкви! На нем люди епископата! Они пришли за нами!
— Вот вы с ними и разбирайтесь, — рявкнула Стефания.
— Спасите их, — сказал вдруг мальчик.
— Да ты что? — вскинул брови Джереми. — Они же тебя мучили!
Он оттянул широкие рукава рясы мальчика, обнажив худенькие руки, сплошь покрытые синяками.
— Надо уметь прощать, — так же тихо сказал мальчик. — Меня этому мама учила…
— Проклятье! — скрипнул зубами Габриэль. — Ладно, берем этих клоунов и уходим…
— Не так быстро, — послышался голос со стороны двери.
— Вот и все, — тихо сказала Стефания.
Габриэль повернулся. Возле входа в жилой блок стоял человек в странного вида комбинезоне, отливающем серебром. Мимо него скользили, проникая в комнату, бойцы в столь же странных комбинезонах и глухих шлемах, сжимавшие в руках непривычного вида оружие. Двигались они как-то необычно — движения были плавными и одновременно резкими, словно у насекомых.
Незнакомец коснулся шейного кольца комбинезона, и шлем раскрылся, стянувшись в валик — это оказался брат-меченосец Константин, тот самый, что совсем недавно вещал с экрана.
— Все в сборе, — удовлетворенно сказал он, оглядев до сих пор не пришедшего в себя Хорхе и застывшего как соляной столп Матиаса. Его взгляд остановился на Марке.
— Слава Создателю, ты жив, — улыбнулся незнакомец.
— Дядя Константин! — радостно сказал мальчик и шагнул к нему.
Джереми хотел было удержать мальчика, но, повинуясь поданному Габриэлем знаку, выпустил его ладошку из своей руки.
И тут мальчика как прорвало:
— Вы пришли! — частил он, обхватив «дядю» за пояс, и упершись лицом ему в бок. — Мне было так плохо здесь! Я думал, что скоро не выдержу…