Поваливший из очага дым на удивление легко и быстро втянулся в вытяжной зонт и воздух в кузне остался чистым. Через пару минут угли, насыпанные на стружку начали алеть, затем пламя прорвалось наружу и топливо окрасилось в жёлто–оранжевую расцветку.
– А вот теперь давай побольше воздуха, – скомандовал гном, и когда Макар начал что есть сил орудовать мехами, а из очага повалил нестерпимый жар, досыпал ещё угля.
– Инструмент тоже должен передавать жар нашего сердца будущему мечу, чтобы тот чувствовал питаемую к нему любовь, – с этими словами на новый слой угля были возложены оба молота и молотки поменьше.
Когда и этот слой угля раскалился, и прорывающееся пламя принялось жадно лизать металл инструмента, грозя перекинуться на рукояти, гном с троллем чёткими движениями выхватили молоты и водрузили на их место слиток.
– Вэн, смени! – очередная команда гнома и Макара оттеснила от мехов массивная туша тролля.
Только сейчас парень с Земли заметил, что ладони жжёт от непривычной работы, а лицо заливает пот. Поданное гномом полотенце было воспринято почти как билет домой, а кружка воды как бокал «Каберне Совиньон» урожая 1941 года.
Через десять минут гном вновь отправил Макара за меха, а Вэн–Вэя на улицу за новой порцией угля. Краем глаза Макар видел, как металлическая чушка начинает алеть. Время от времени гном брал слиток клещами и переворачивал на другой бок.
Наконец, спустя ещё десять минут Хардон выхватил из очага светящийся оранжевым светом слиток и кинул на наковальню. Тролль уже стоял рядом с молотом наготове.
– Передохни пока, – едва успел разобрать Макар, прежде чем кузню наполнил грохот ударов металла о металл.
А затем завертелось. В умелых руках гнома металлический слиток то нырял в очаг на раздутые Макаром угли, то прыгал на наковальню, постепенно меняя форму под тяжёлыми ударами тролля. В эти мгновенья парень с Земли жадно пил воду и утирал обильный пот. И всё заново – раздуваются принесённые Вэн–Вэем угли, раскаляется чушка, стучат молоты.
И Макар, никогда даже не наблюдавший за работой кузнеца, внезапно поймал себя на мысли, что тоже делает всё чёткими и отточенными до скупости движениями. Он словно стал шестерёнкой в загадочном гномьем механизме. Он каким-то десятым чувством знал, когда надо подать на угли больше воздуха, чтобы достичь нужной температуры, когда Хардону понадобится другой молоток–ручник или сменные клещи, а то и вовсе полотенце стереть обильный пот и промочить бороду.
Параллельно работала ещё одна шестерёнка гномьего механизма по имени Вэн–Вэй. Тролль орудовал огромным молотом, нанося удары по заготовке то справа, то слева. Когда постепенно удлиняющаяся и принимающая форму меча чушка остывала, Хардон перекладывал её с наковальни в печь. Тотчас Вэн–Вэй откладывал кувалду и убегал на улицу. Возвращался с углём, подкидывал его в очаг, ворошил, а затем снова брался за молот.
В какой-то момент Макар заметил, что кузнецы перестали удлинять и формировать заготовку, а принялись её расплющивать, превращая в блин. Очень хотелось спросить, зачем они это делают, но кричать из-за горна, одновременно работая мехами он уже пробовал, и повторять не хотел. Лёгкие мгновенно наполнялись нестерпимым жаром, а партнёры по кузнечному делу всё равно его не слышали, усердно работая молотами.
Решил отложить вопрос до ближайшей передышки, но тут в памяти всплыла совсем уж не понять как там оказавшаяся информация. Подобным образом японские самураи изготавливали свои катаны. Ковали слиток до толщины листа, сгибали пополам и снова ковали. В результате меч получался многослойным и оттого более прочным.
Меха, кружка воды, топчан. Меха, кружка воды, топчан. Время зациклилось. Остановилось в этом адском кольце и казалось, не будет ни конца, ни края монотонному звону металла и гулу раздуваемого мехами воздуха. Однако в одной из кратких передышек Макар заметил, что гном копается в своём рюкзаке, а тролль не бежит на улицу за углём.
Парень облегчённо вздохнул: «всё!», но тут же выдавил сквозь зубы ругательство. Гном вновь дал отмашку, отправляя его к мехам. Едва волоча ноги, Макар побрёл к горну, а Хардон зачем-то принялся нарезать кусочками разной длины моток проволоки, извлечённый из рюкзака. В очаге вновь разогревался, казалось готовый уже меч.
«Какого хрена им ещё надо», – возникла и потонула в рутине движений бесполезная мысль. Пальцы уже привычно схватили рукояти мехов и принялись равномерно нагонять в очаг потоки воздуха.
Через бесконечно долгий, как показалось Макару, промежуток времени последовала команда на отдых. Однако любопытство победило, и парень замер на полпути к топчану. Гном делал что-то странное, а оттого интересное. Положив готовый с точки зрения Макара меч на наковальню, Хардон скрупулёзно выкладывал на нём свои нарезанные проволочки. Выложив нечто похожее на пятилучевую звезду с двумя замкнутыми концами слева гном аккуратными мягкими ударами начал вбивать странный орнамент в меч.
Закончив с первым узором, гном принялся за второй.
– Что, интересно как работают истинные Мастера ковки? – заметил он выглядывающего из-за широкой спины тролля парня и усмехнулся. – Да уж, это вам, людям не дано.
«Почему это?», – хотел возмутиться Макар, но гном махнул рукой, обрывая готовое вырваться возмущение за свою расу.
– Ты иди, давай отдыхай. Теперь мы вдвоём с Вэн–Вэем справимся. Можешь даже поспать. До рассвета ещё часа полтора, так что не теряй времени.
«Уснёшь тут», – мысленно проворчал Макар, укладываясь на топчан под монотонный бубнёжь гномьего молотка. – «Уснёшь...»
Кувшин ледяной воды на голову, это уже чересчур. Подобную мысль, но в куда более ненормативном виде выдал Макар в ухмыляющиеся лица гнома с троллем, когда отфыркался. Хардон уважительно покивал, одобряя услышанный фразеологизм, а Вэн–Вэй развёл руками:
– Как же тебя ещё было будить, если ты спишь как бурун в берлоге. Пока крыша не рухнет, не проснёшься.
– Чего меня будить-то? Сами же дали полтора часа на сон, – пробурчал Макар утираясь поданным полотенцем и только тогда заметил, что сквозь щели в дверях пробиваются лучи света.
– Во-во! – хохотнул гном. – Дали полтора часа, а ты дрыхнешь уже почти три.
– Если так вкалывать, так можно и двенадцать часов проспать, – не остался в долгу парень и с трудом поднялся.
Не отдохнувшее толком тело, казалось, болело всё. Сразу вспомнился подходящий случаю анекдот.
– Приходит мужик к доктору...
– А кто это – доктор? – сразу встрял тролль.
– Ну... Человек, который лечит.
– Целитель что ли?
– Ага, вроде того. Так вот. Приходит мужик к целителю и говорит: «Уважаемый, у меня болит всё тело. Куда ни ткну пальцем – больно». Целитель осмотрел его и отвечает: «Придурок, у тебя же палец сломан!»
Рассказывая этот старый и не особо умный анекдот, Макар преследовал сразу несколько целей. Во-первых, всё это время он разминал ноющие суставы, мял шею и приседал. Во-вторых, хотел поднять настроение всем присутствующим, включая себя. Так сказать дать заряд бодрости, а то после вчерашнего, не то что идти куда-то, жить не хотелось.
Однако смеха не последовало. Хардон с хмуро–сосредоточенной физиономией заявил, что так не может быть, чтобы палец был сломан и владелец пальца не знал об этом.
– Вот, например пару лет назад Вэн–Вэй ломал палец, так выл так, что об этом знали ещё помимо тролля пару близлежащих поселений.
– Это не я ломал палец, а мой брат! – вставил смутившийся тролль.
Поперепиравшись между собой на предмет того, кто же всё-таки ломал палец, гном с троллем пришли к неожиданному для Макара выводу: рассказанная история – враньё.
– Конечно враньё! – Макар не понимал, издеваются над ним или нет. – Это же анекдот!
Хардон прищурился, разглядывая человека, словно впервые увидел.
– Сперва выясняется, что ты соврал, заявляя, что больше не маг. Теперь врёшь про какой-то сломанный палец. Может, вообще вся твоя история сплошной обман?
Землянин покрылся липким потом. Не к месту в мозгу всплыла фраза не то из кинофильма, не то из анекдота: «Никогда ещё Штирлиц не был так близко к провалу». Ох уж эти чёртовы анекдоты.
А между тем гном всё ещё ждал ответа.
– Понимаете, – начал выкручиваться Макар, – анекдот – это такая маленькая выдуманная история, предназначенная для подъёма настроения. В ней рассказывается что-нибудь смешное и неправдоподобное. Специально неправдоподобное, чтобы было смешнее.
– Обхохочешься, – хмуро заявил гном, запуская свою пятерню в бороду.
– Сейчас лопну от смеха, – вторя другу, ввернул тролль.
Макар хотел ещё что-нибудь добавить в оправдание, но Хардон прервал его.
– Ты, человек, от ответа не уходи. Мне до твоих анекдотов, что эльфу до гор. Ты мне про себя расскажи. Кто ты на самом деле?
Парень практически почувствовал, как буравчики гномьих глаз вонзаются в его мозг, пытаясь добраться до правдивой информации. И Макар решился. В конце концов, вечно врать не получится. Когда-нибудь да проколется на какой-нибудь мелочи типа этих чёртовых анекдотов. А сейчас вроде и место подходящее. На виду у этих пусть и отшельников, но всё же людей, они не посмеют ничего ему сделать. Пусть бросят здесь, это не страшно. Отшельники выведут... Наверное. Макар вспомнил, что эти странные горцы вообще не хотели его пускать к себе в обитель и его пыл несколько поугас. Но обратного пути уже не было. Гном ждал, становясь с каждой секундой всё смурнее.
– Да, я вам соврал, – выпалил он скороговоркой. – Я не вернувшийся и даже не знаю кто это такой. И в существование гномов с троллями я до вчерашнего дня не верил.
Тролль осклабился:
– Всё-таки еда!
– Да прекрати ты! – Хардон оборвал здоровяка. – Раньше надо было пугать. Теперь-то уж чего? Он давно уже раскусил, что не питаемся мы человечиной.
Макар облегчённо выдохнул. У него, конечно, были подозрения, что первая встреча больше походила на запугивание, но одно дело предполагать и совсем другое – убедиться в этом, так сказать из первых уст.