– Макар, – проникновенно заговорил гном, присев рядышком, – когда я говорил, что машинист уже мёртв, я имел в виду, что он не умер от ран за это время, а что он уже был мёртв изначально, понимаешь? Вчера, сегодня, год назад, сто лет назад…всё время, что мы ушли из Первограда, он был мёртв и водил свой поезд.
– Но как… это… магия?
– Это не магия, – вздохнул Хардон, – это проклятие. Когда-то давно, теперь точно никто и не скажет, но три века прошло точно, умер кузнец. Родственники провели обряд, всё как положено, чин по чину, уложили в склеп. А через два месяца он вернулся.
– Ну, у нас тоже такие казусы случались, – припомнил Макар. – Организм человека ведь…, ну и гнома, в вашем случае, до конца не изведан, и получается, что иногда он по какой-то причине впадает как бы в спячку. Сердце бьётся так редко, что его никто не слышит. Человека хоронят, а он потом оживает.
– Мы об этом знаем, – отмахнулся Хардон. – Эльфы своими снадобьями вообще горазды усыпить кого угодно, даже вон на троллей нашли управу, так что…, но здесь было что-то иное. Поначалу-то да, родня обрадовалась, кинулись виниться и обниматься, а он словно и не видит никого. Бубнит, сипит, хрипит что-то про работу. Зашёл в кузню и начал ковать. Вечером пришёл домой, лёг на лавку и лежит с открытыми глазами, лишь бубнит что-то. Тогда уже и начали догадываться, что с ним что-то не так. Присмотрелись внимательнее, а он и не дышит вовсе. А уж когда в кузне ему руку молотом расплющило на глазах у всех, а потом через несколько минут она приняла обычную форму, тут уж паника возникла что надо.
– И что сделали?
– Пробовали его закрывать, но он всегда как-то выбирался. Пробовали связывать, но он развязывался и возвращался на работу, а вечером приходил домой. Родня не выдержала и уехала.
– А он?
– Так и ходил в кузню.
– Не считай меня циником бесчувственным, но может это не так и плохо? Не жалуется, не устаёт, ходит и работает себе, на благо клана.
– Отец говорил, что возникали поначалу подобные высказывания, но, во-первых, он каждый день ковал лишь кирку, и ни на какие уговоры сковать что-либо иное не реагировал, а во-вторых, ещё через месяц, пришёл из склепа машинист, которого ты сегодня уже видел…
– Ну, тоже как бы…, пусть себе ездит.
– …А потом стали возвращаться все, кто умер после машиниста. И оказалось, что легко говорить: «Ничего страшного, пусть работает», когда это касается твоего соседа, а когда почти в каждую семью пришёл умерший родственник… Народ не выдержал и покинул Первоград.
Макар задумался. Его практичный земной ум принялся увязывать причины и следствия. Но информации катастрофически не хватало.
– Припомни, может, вы тогда что-то откопали, на что-то наткнулись…, ну необычное что-то?
Гном залез в бороду и принялся с задумчивым видом чесать подбородок.
– Да кто его знает? – выдал он через минуту. – Если кто что и нашёл, то ничего не рассказал или сам не придал значения. Но вот дед как-то обмолвился, будто и монстры по ту сторону ворлоговых гор объявились примерно в то же время.
– Ну вот! – победно вскричал землянин.
– А что вот? – отмахнулся гном. – Мы здесь, они там… Связи в них только то, что возникли они в одно время, да и то…, руной на воде писано.
Макар расстроенно вздохнул. Больше аргументов не было. Зато назрел очередной вопрос:
– И что, много их… таких здесь? Часто мы их будем встречать?
– Чаще, чем хотелось бы, – посетовал Хардон грустно.
– Может, перекусим уже, сколько можно чесать языками? – поинтересовался Вэн-Вэй.
Предложение было встречено на ура. Память Макара, было, заикнулась об отрубленной руке машиниста, подсовывая страшные картинки, но желудок в приказном порядке отправил её куда подальше.
Поужинав, решили прямо здесь расположиться на ночлег.
– А он к нам не придёт? – на всякий случай поинтересовался землянин.
– Нет, – успокоил гном, – во всяком случае, пока не растащит завал, с места не сдвинется.
Уверенности в голосе Хардона не чувствовалось, но решение было принято, и Вэн-Вэй уже даже расстелил подстилку и улёгся. Пришлось Макару тоже укладываться, одним глазом кося на темнеющий зев тоннеля. Через время усталость взяла своё и он уснул.
23 скарнаша.
Ворлоговы горы. Первоград.
Сколько проспали неизвестно, но, судя по всему долго – все отдохнули и выспались. За завтраком принялись обсуждать планы. Дэйв в разговор не встревал, хмуро пережёвывая вяленое мясо и запивая остатками воды. Смена роли с ведомого, знающего если не всё, то достаточно для того, чтобы быть уверенным в своих силах на ведущего, ему не нравилась.
Но и психовать, что-то доказывать было глупо. После небольшой внутренней борьбы, проводник решил пока следовать с группой. Вернуться в тот тупик, где скрыта дверь наружу, он всегда успеет. В возможностях своей памяти Вирт был уверен на все сто. Натренированная на многочисленных горных тропках и ловушках, она была способна вместить довольно внушительный кусок пути через лабиринт, буде такой впереди обнаружится.
Тем временем спутники закончили строить планы, коих по большому счёту оказалось всего ничего: как только выйдут в сам город, найти что-нибудь узнаваемое и попробовать сориентироваться по карте – это раз; найти воду – это два.
Борг, вытянув на ладони слёзы дракона двинулся первым, сжимая во второй руке меч. Следом шёл Митро, тоже с оружием наизготовку. Дэйв вызвался замыкающим.
Минут через тридцать встретилось первое ответвление, уходящее более узким проходом куда-то налево. После недолгого совещания, было решено двигаться, никуда не сворачивая. Впрочем, больше и не пришлось. Ещё через час спуск закончился, приведя путников на довольно большую круглую площадку.
– Вот это да…, – выдохнул Борг, двигаясь вдоль стен и высвечивая разнообразное вооружение, развешанное на каменной поверхности, – вы только посмотрите! Чего тут только нет!
– Не отвлекаемся, – шикнула Саула, – ищите выход отсюда!
– Но Саула! – практически в унисон простонали Смех и Борг.
Девушка вздохнула и смирилась с неизбежным:
– Ладно, но недолго!
«Недолго» растянулось минут на двадцать, потому что оказалось, что помимо оружия на остальных частях стены развешаны и одежда, и доспехи, и массивные шкафы с вялеными продуктами, завёрнутыми в пожухлые коричневые листья.
Митро жадно принялся набивать вещевые мешки вяленой снедью.
– Вы чего? – удивился Вирт. – Она же здесь фирт знает сколько времени лежит! Гарантированно испортилась уже давно. Я это точно есть не буду!
– Ты можешь и не есть, – не прекращая разграбление шкафов меланхолично заметил Митро, – а вот я буду. Да ещё и с аппетитом! Потому что еда, завёрнутая в листья эльфийской маки, не пропадает. Уж кому-кому, а тебе, как проводнику, это стыдно не знать. Нет ничего более практичного, чем брать с собой еду, упакованную в эти самые листья.
– Где я тебе в нашей глуши листья эльфийской маки возьму? – искренне возмутился Дэйв. – Я и не слышал о ней никогда, не то, что уж…
– Тоже верно, – не сбиваясь с философского настроения, согласился Смех, – но теперь-то никто тебе не мешает заполнить пробел в знании…, материальным способом, так сказать.
– Это…, ну да! – сориентировался Вирт и последовал примеру Митро.
Затем из родника, оказавшимся в небольшой нише стены, наполнили фляжки прохладной свежей водой. Борг с племянником всё это время изучали развешанное на стенах оружие. И с сожалением были вынуждены признать, что им ничего не подходит.
– Тут только топоры, секиры да алебарды, – посетовал Борг. – Под себя гномы запасец делали.
– Посмотри за шкафом, – указал Смех рукой, – там для тебя специально мечоставили.
Кинулся, было, но остановился, сплюнул с досады:
– Всё шуточки…
– Вы ничего не забыли? – вмешалась девушка в назревающую перепалку.
Все, забрав по паре слезинок дракона, принялись обшаривать стены.
– Да явно кладовая это, – спустя несколько минут сдался Борг и, вытирая пот со лба, уселся на каменный пол, – нужно возвращаться и идти в боковой коридор.
Пир моментально последовал примеру дяди и уселся рядом.
– Не думаю, – не согласился с ними Митро. – Если кто-то безоружный и бездоспешный покидает город, то он явно торопится, и бегать по кладовым ему не с руки. Не-е-е-т, здесь где-то проход должен быть!
– Тогда, – включился в дискуссию Вирт, – это должен быть какой-то скрытый механизм…
– Ну, это ты нам ничего нового не открыл, – перебил его Смех, – гномы, значит механизм.
– Ну, раз ты такой умный, – огрызнулся парень, – то скажи, где лучше всего скрывать что-либо.
– Не глупее пацли, понимаешь…, на виду естесственно.
– А что у нас на виду? – ехидно поинтересовался Вирт.
– Хм…, думаешь…, а что, возможно! – Митро покосился на стены, сплошь увешанные оружием, одеждой и шкафами и сник. – А скажи-ка мне умник, какой из них? Замучаемся перебирать.
Вирт вздохнул.
– Вот скажи мне, Смех, будь ты гномом, ты бы какое оружие из висящего себе выбрал?
– Ну, вот этот топор замечательный…, вот эта секира тоже…, да почти всё оружие здесь я бы взял не раздумывая. Его и продать, кстати, можно за очень неплохие деньги…, погоди, ты это к чему?
– Он это к тому, – вздохнула Саула, – что в спешке не станешь выбирать оружие. Не побрезгуешь любым более-менее приличным. Схватишь и побежишь дальше. И у гномов стояла задача сделать скрытый рычаг таким, чтобы его не хватали в спешке постоянно.
– Ну…, – почесал затылок Митро, – значит, он должен висеть повыше и выглядеть похуже. Например, этот!
Он торжественно схватил за грубое топорище с неестественно огромного топора. Оружие-переросток выскользнуло из держателей и, под действием силы тяжести, кувырнулось из рук не ожидавшего подвоха Митро на пол, едва не попав ему по ноге.
– Ошибочка, – пробормотал Смех, и следующее оружие потянул более осторожно. – Ну…, или этот.