– Не знала, что у него есть родные.
– Мы все из Аделаиды, – сказал Стив. Теперь цвет его лица пришел в норму. – И я уверен, вы в курсе, что Гарри не отличался общительностью.
– Ну… – промычала Тиффани.
– Мы были единственными родственниками Гарри, и моя мать делала все, что в ее силах, но мы лишь изредка получали от него открытки на Рождество. Бедной маме приходилось иногда выносить от него оскорбления, когда она бывала здесь.
– Всем нам, соседям, страшно неловко, что только по прошествии нескольких недель мы узнали, что…
Тиффани умолкла.
– Как я понимаю, это вы обнаружили тело, – сказал Стив. – Должно быть, это было ужасно.
– Да. Ужасно. – Она вспомнила, как ее вырвало в цветочный горшок из песчаника. Что стало с тем горшком? Теперь это собственность этого бедняги. – Я переживаю, что мы недостаточно присматривали за ним.
– Сомневаюсь, что ему понравилось бы, если бы кто-то за ним присматривал. Если вам от этого станет лучше, он говорил моей матери, что вы симпатичные.
– Он говорил, что мы симпатичные? – с изумлением промолвила Тиффани.
Стив улыбнулся:
– Ну, его точные слова были «довольно симпатичные». Как бы то ни было, я лишь хотел вам сказать, что, прежде чем выставить его дом на продажу, мы займемся небольшим ремонтом. Надеюсь, это не слишком вам помешает.
– Спасибо. – Тиффани мысленно прикинула приблизительную стоимость дома Гарри. Может быть, ей предложить цену? – Уверена, все будет нормально. Мы ранние пташки.
– Отлично. Ну, приятно было познакомиться. Вернемся к этому позже.
Тиффани закрыла дверь. Ей вдруг припомнилась жалкая согнутая спина Гарри, когда он, шаркая ногами, шел через лужайку к своему дому. И еще она вспомнила ярость в его глазах, когда он прокричал ей: «Вы что – дура?»
Любопытно, что гнев и страх настолько похожи.
Глава 68
– Похоже, мама не собирается отказываться от визита, – сказала Эрика.
Весь день Эрика ждала звонка от матери, объясняющего, что у той разболелась голова, или «нет настроения», или слишком дождливо, или, возмущенно, что «она немного занялась домашними делами», поэтому не сможет поехать с ними к родителям Клементины на ужин.
Но звонка так и не последовало. Через минуту они заедут к Сильвии и узнают, какую роль она выбрала для себя на этот вечер.
Часто Сильвия при встрече с родителями Клементины представлялась мечтательной богемной персоной, своего рода творческой личностью, а они якобы скучная сельская пара, иногда помогающая дочери, когда та занимается своей музыкой. Другой популярный вариант – пресытившаяся пьющая сексапилка (в подражание Элизабет Тейлор), с той разницей, что Сильвия не пила, а просто с небрежным изяществом держала стакан воды, воображая, что это мартини, и разговаривала низким хриплым голосом. Независимо от выбранного образа важно было дать понять, что она особенная и отличается от прочих, и поэтому нет смысла винить себя или испытывать чрезмерную благодарность за то, что в детстве Эрика много времени проводила в доме Клементины.
– Ну и ладно, – промолвил Оливер. – Родители Клементины умеют обращаться с Сильвией.
Он был в прекрасном настроении. Клементина уже заполнила все предварительные документы, сдала анализ крови и записалась на прием к консультанту в клинике ЭКО. Дело двигалось. Когда сегодня вечером Клементина будет передавать ему что-то за столом, он будет изучать строение ее костей, воображая себе, как его сверхэффективная сперма (тесты показали идеальную подвижность) кружится по чашке Петри вместе с ее яйцеклетками.
Телефон Эрики просигналил, как только Оливер свернул на улицу, где жила ее мать, и она обрадовалась. Мать просила сообщить, когда они подъедут.
Эрика написала:
Прямо сейчас подъедем.
Мать написала в ответ:
Отлично!! Целую.
Боже правый. Два восклицательных знака и поцелуй. Что бы это значило?
– Похоже, соседи уже вывесили свое объявление: «Продается», – паркуя машину, сказал Оливер. – Ух ты! – воскликнул он. – Она превзошла себя.
– Я же тебе говорила.
Лужайка перед домом матери выглядела так же, как во время предыдущего визита. Или, может быть, хуже? Ей было не вспомнить.
– Думаю, надо вызвать профессионалов, – оглядывая двор, промолвил Оливер. – Отвезти ее куда-нибудь и сделать все в ее отсутствие.
– Она больше не поддастся на это.
Однажды она увезла мать на выходные и вызвала уборщиков. Мать вернулась в красивый до неузнаваемости дом. Когда они приехали назад, мать отвесила Эрике оплеуху и полгода не разговаривала с ней из-за ее «предательства». Эрика понимала, что предает ее. Все выходные она чувствовала себя иудой.
– Мы что-нибудь придумаем. Вот она. Она выглядит… Боже, она выглядит прекрасно.
Выскочив из машины под дождь, он открыл для Сильвии заднюю дверь. У нее в руке был большой белый зонт с деревянной ручкой. Одета она была в нарядный кремовый костюм, какой могла бы надеть Джейн Фонда на вручение награды за достижения в киноискусстве. Волосы пышные и блестящие, вероятно после парикмахерской. Когда она садилась в машину, Эрика почувствовала аромат духов – никаких запахов сырости, плесени или гниения.
Эта была хитрость. Совершенная хитрость. Сегодня им не придется притворяться, будто существовала какая-то причина, по которой родители Клементины фактически удочерили Эрику. Сегодня они будут притворяться, что этого вовсе не произошло, и, конечно, все они согласятся с этим и позволят ей выйти сухой из воды. Все они будут держаться так, словно Сильвия жила в доме, гармонирующим с ее новым красивым нарядом.
– Здравствуй, дорогая, – затаив дыхание, произнесла Сильвия ласковым голосом любящей матери.
– Хорошо выглядишь.
– Правда? Спасибо, – откликнулась ее мать. – Я заранее позвонила Пэм и предложила принести что-нибудь, но она отказалась. Она сказала что-то очень таинственное на тот счет, что этот вечер устраивается в честь тебя и Оливера, хотя и знает, что вы оба не любите об этом говорить, но, очевидно, она перед вами в вечном долгу. Я подумала: боже правый, неужели старая добрая Пэм немного свихнулась?
Оливер откашлялся и удрученно улыбнулся Эрике.
Естественно, Эрика ни слова не сказала матери о происшествии на барбекю. Можно было счесть эту историю простой, но кто знал, как она отреагирует?
– Мы были на барбекю у соседей, и Руби упала в фонтан, – сказала Эрика. – Мы с Оливером вроде как… спасли ее. Пришлось делать искусственное дыхание и массаж сердца. С ней все хорошо.
С заднего сиденья не отвечали.
– Руби – это младшая, да? – своим обычным голосом спросила наконец мать Эрики. – Сколько ей? Два?
– Да, – ответил Оливер.
– Что произошло? Никто не видел, как она туда свалилась? Где была ее мать? Что делала Клементина?
– Никто не видел, как она свалилась, – сказала Эрика. – Это был один из этих несчастных случаев.
– Значит… она не дышала, когда ее вытащили?
– Нет, – ответила Эрика.
Она видела, как напряглись руки Оливера на руле.
– Вы работали вместе?
– Оливер сжимал грудную клетку, а я делала искусственное дыхание.
– Сколько прошло времени, пока она не очнулась?
– Казалось, целая жизнь.
– Не сомневаюсь, – тихо проговорила Сильвия. – Не сомневаюсь.
Наклонившись вперед, она похлопала каждого по плечу:
– Отлично. Я очень горжусь вами обоими. Очень горжусь.
Ни Эрика, ни Оливер ничего не сказали в ответ, но Эрика почувствовала, что салон машины заполняется их общим счастьем. Когда дело доходило до родительского одобрения, оба они реагировали, как высохшие растения на воду.
– Значит, мисс Клементина, Само Совершенство, в конце концов, не так уж идеальна! – прокаркала Сильвия, откинувшись на спинку сиденья. В ее голосе послышались злобно-ликующие нотки. – Ха! Что скажет на это Пэм? Моя дочь спасла жизнь ее внучке!
Эрика вздохнула, а плечи Оливера поникли. Разумеется, она все испортит, все испортит.
– Пэм очень благодарна, – без выражения произнесла она.
– Что ж, тогда это определенно выравнивает счет, да? Учитывая все, что предположительно сделала для тебя та семья.
– Они сделали не предположительно, мама. Их дом был для меня прибежищем.
– Прибежищем! – фыркнула Сильвия.
– Да, верно, прибежищем – с водой, и электричеством, и настоящей едой в холодильнике. Да, и без крыс. Это было здорово. Отсутствие крыс.
– Перестань, – тихо проговорил Оливер.
– Все, что я хочу сказать, мое дорогое дитя, – это то, что теперь мы не обязаны испытывать к ним такую большую благодарность, верно? Нет нужды раболепствовать. Словно они наши повелители. Вы спасли жизнь того ребенка!
– Ну да, а теперь Клементина собирается пожертвовать нам свои яйцеклетки, чтобы у нас родился ребенок, так что мы снова будем им обязаны, – сказала Эрика.
Это было ошибкой. Едва произнеся эти слова, она поняла, что совершила ошибку.
У Эрики сильно заколотилось сердце. Она взглянула на Оливера. Покачав головой, он включил правый поворотник.
– Извини… что ты сказала?
Сильвия наклонилась вперед, насколько позволял ремень безопасности.
– Черт побери, Эрика, – вздохнул Оливер.
– Последние два года мы занимаемся ЭКО, – пояснила Эрика. – И мои яйцеклетки… гнилые.
«Из-за тебя, – подумала она. – Потому что я выросла в грязи, в окружении гнили и плесени, так что микробы, споры грибов и всякого рода вредоносные влияния проникли в мой организм». Она совсем не удивилась, что не может забеременеть. Конечно, ее яйцеклетки погибли. Ничего неожиданного!
– Они не гнилые, – страдальческим тоном произнес Оливер. – Не говори так.
– Ты не говорила мне, что вы проходили ЭКО, – сказала Сильвия. – Неужели забыла мне сказать? Я же медсестра! Могла бы поддержать, помочь… советом!
– Угу, верно, – откликнулась Эрика.
– Что значит «угу, верно»?
– Мы никому не говорили, – промолвил Оливер. – Просто держали это при себе.