Он воспринимал это как очередной промах. Каждый раз, отказываясь от надежды, он считал, что поступает правильно. Каждый раз он говорил себе: ждать нечего, но с каждой новой неудачей становилось так больно, что он понимал – надежда все-таки была, заманчиво маяча в подсознании. Легче не становилось. Становилось хуже. Кумулятивный эффект. Промах за промахом. Как растяжение связки в его левом колене.
И что теперь? Анонимный донор? Их так трудно найти, если только за границей. Люди это делают. И они могут. Он готов на что угодно, лишь бы иметь своего биологического ребенка. Только он не знает, хочет ли этого Эрика. У него возникло ужасное подозрение, что, если он скажет: «Давай забудем о ребенке», на ее лице отразится облегчение.
Пульс у него заметно участился. Он слышал собственное тяжелое дыхание. Перенесенный бронхит повлиял на его физическую форму. Он сосредоточился на том, чтобы дышать в такт шагам.
Навстречу ему с противоположного конца улицы ехала синяя машина. Это Эрика возвращается от Клементины.
Он остановился, уперев руки в бока, тяжело дыша и глядя, как она подъезжает. Он еще не видел ее лица, но в точности знал, что она ведет машину, склонившись над рулем, как маленькая старушка, и нахмурившись, потому что не любит ездить в дождь.
Когда они работали вместе, первое, что он заметил в ней, был ее насупленный вид – еще задолго до того, как они вместе составляли турнирную таблицу для соревнований по сквошу. Он не знал, почему это показалось ему привлекательным – возможно, потому, что указывало на ее серьезное отношение к жизни (как и его), что она заинтересованный и сосредоточенный человек, не просто плывущий по течению и предающийся удовольствиям. Он никогда не рассказывал ей об этом. Женщины хотят, чтобы в них ценили красоту глаз, а не насупленный вид.
Должно быть, сообщив новость, она задержалась у Клементины ненадолго.
Машина подъехала к обочине дороги. Эрика опустила стекло и перегнулась через пассажирское сиденье, с тревогой глядя на него.
– Нельзя бегать в такую погоду! – прокричала она. – Можно поскользнуться! Ты даже не закончил прием антибиотиков.
Он подошел к машине, открыл дверь и сел рядом с Эрикой. В салоне было тепло. Она включила обогреватель.
С него стекала вода, скапливаясь лужицами вокруг него на кожаном сиденье. Он чувствовал, как она хлюпает. Ему это напомнило о том вечере, когда они вытащили Руби из фонтана и как они вместе работали. Им не требовалось говорить, они просто действовали. Они были хорошей командой.
Эрика сидела, по-прежнему сгорбившись над рулем, молча глядя на него и свирепо хмурясь.
Он дотронулся рукой до ее лица.
– Извини, – сказал он, собираясь отвести руку. – Я весь промок.
Но она схватила его руку и уткнулась теплым лицом в холодную ладонь.
Глава 75
Дом Вида был заполнен людьми, музыкой и ароматами вкусной еды. Именно это он любил. Какой смысл иметь большой дом, как у него, если там не бывает людей?
У этой вечеринки не было никакого повода. Зачем нужен какой-то повод? Лови момент! Он позвонил в несколько мест, и теперь его дом полон гостей. Разумеется, по-прежнему льет дождь, но это не означает, что надо прекращать веселье. Здесь они в тепле и комфорте, и дождь не помешает им жить полной жизнью! Им следует почаще это делать! Каждые выходные!
Сегодня здесь были все четыре его дочери, и в этот момент все они разговаривали с ним – редкое и чудесное событие. Разумеется, старшие девочки хотят от него чего-то. Ну и пусть. В этом и состоит отцовство.
Адриана просит его согласиться исполнить на ее свадьбе поставленный танец отца с дочерью. Его снимут на пленку, и потом она разместит ролик на YouTube. Она мечтает попасть в Сеть. Конечно, он это сделает, хотя притворился, что идея ему не нравится. (У него в голове уже было несколько роликов.)
Ева и Елена, как он предполагал, хотят денег и, конечно, их получат. Вечером, после того как они уйдут, он переведет деньги на их счета. Вопрос только в том – сколько. Он посмотрит, как развиваются их способности к переговорам. Ева может закатить истерику. Он пытается втолковать ей, что истерика – неэффективная тактика для переговоров, уже давно, начиная с ее двух лет.
Его малышка Дакота ничего не требует. Она снова счастлива, но трудно себе представить, как переживал из-за Руби этот бедный ангелочек. Идея Тиффани зайти в дом виолончелистки была превосходна, пусть хозяева даже не предложили гостям выпить. Чудесно было увидеть маленькую Руби довольной и здоровой после ужаса того дня. С его души спал огромный камень. Он вышел тогда из их тесного маленького дома с легким сердцем, расправив плечи (и испытывая жажду).
Тогда Клементина и Сэм держались скованно, но пригласили Дакоту на день рождения Холли! Он надеялся, что они не забудут накормить гостей, но на всякий случай захватил с собой еду. Он рассчитывал, что они все же могут стать друзьями. Тиффани не была столь оптимистична. Она сказала, что на день рождения пригласили только Дакоту, а не ее родителей. Она предположила, что это праздник, на который родители привозят детей, а после приезжают за ними. Он не понял, о чем она говорила. Пожалуй, он возьмет с собой жареное мясо. И ящик шампанского.
– Веселишься? – спросила Тиффани, встретив его на кухне, где оба они раскладывали еду на тарелки, чтобы отнести гостям.
– Нет! Зачем мы это делаем? Мне хотелось просто провести спокойный вечер дома, но взгляни на это! Дом заполнен всеми этими голодными людьми! Как это случилось?
– Не имею понятия. Это тайна. – Улыбнувшись ему, Тиффани закрыла дверцу холодильника бедром. В обеих руках она держала подносы. – Очевидно, завтра утром встанет солнце. Мы пригласим всех остаться на ночь, а завтра устроим обед с шашлыками. Продолжим вечеринку на весь уик-энд!
– Превосходная идея!
Вид понимал, что она шутит, но про себя рассматривал такую возможность.
Он поцеловал ее, засунув язык ей в рот для того только, чтобы услышать:
– Вид!
Правда, она отплатила ему тем же. Ей нравилось удивлять его.
– Господи, да подите вы куда-нибудь! – сказал его кузен, войдя на кухню и сразу повернувшись, чтобы выйти.
Тиффани изогнула бровь и плавно вышла вон, специально для него вихляя бедрами.
Что-то еще делало Вида счастливым. В отношении Тиффани. И что же это? Разве его ум теряет остроту? Нет! Его ум как стальной капкан. Ну конечно. Это дельце с тем придурком. У него все под контролем. Вчера она приехала домой из новой школы Дакоты и рассказала ему, что наткнулась на жену одного своего старого клиента и что их дочь не будет посещать «Сейнт-Анастейша».
Это хорошо, потому что он знает, что она спала с этим придурком.
Он догадался об этом по ее левой ноздре.
Раз в месяц Вид играл с друзьями в покер. Много лет назад его друг Реймонд рассказал ему, как игроки в покер придумывают друг для друга подсказки, чтобы дать знать, когда они блефуют. Реймонд сказал: «У тебя, дружище, около дюжины подсказок. Ты моргаешь, подмигиваешь, дергаешься, буквально бьешься в припадке. Ты никудышный обманщик».
Тем не менее Вид преуспевал в покере, поскольку ему всегда везло, хотя блефовать он не умел. Ему везло во всем. Ему очень везло в бизнесе, у него было много хороших друзей. Он женился на двух потрясающих женщинах, пусть даже первая оказалась полоумной стервой, которая пыталась настроить против него дочерей, но это было нормально, потому что ему еще больше повезло со второй женой. Ходячая виагра, и он безумно любит ее.
Тиффани была отличным игроком в покер. Не такой везучей, как он, но ей прекрасно удавалось надеть на себя бесстрастное лицо покерного игрока. Это много лет действовало на него, но однажды он разгадал ее код.
У Тиффани было слабое место. Левая ноздря. Если она лгала или блефовала, трепетала ее левая ноздря. Всего один раз. Еле заметное движение. Как взмах крыла бабочки.
Вид убедился в этом, изучая жену в тех обстоятельствах, когда наверняка знал, что она говорит неправду. Например, когда она отвечала на вопросы Дакоты о Санта-Клаусе или когда говорила сестрам, что летает эконом-классом, хотя на самом деле заказывала билеты в бизнес-классе. Ее сестры как-то странно относились к рейсам в бизнес-классе, словно в этом было что-то греховное.
Это было убедительно. Ноздря никогда не обманывала. Разумеется, он не говорил об этом Тиффани, поскольку это было очень удобно – его тайная сверхспособность видеть то, что скрывается за ее «покерным лицом». Жаль, что ей совсем не понравилось красное белье, которое он подарил ей на Рождество.
Так что, когда он спросил жену: «Ты спала с ним?», ему надо было лишь взглянуть на ее левую ноздрю, и ответ был готов.
Она сказала «нет», но ответ был «да». Да, она спала с ним.
Отлично! Нет проблем!
Может быть, маленькая проблема все-таки есть. Скажем, если бы Вид на школьном концерте увидел, как этот придурок непочтительно смотрит на его жену, у него могло бы возникнуть искушение врезать ему. А это было бы оскорбление действием.
Или, скажем, если бы он и этот придурок в конечном счете стали бы вместе жарить сосиски (сосиски жарят все, даже те, кто платит за школу миллионы баксов) и придурок сделал бы какое-то замечание в адрес Тиффани. Замечание могло быть вполне невинным, но, скажем, Вид неправильно его понял. И скажем, он поехал домой, но в голове у него застряла одна мысль (как это случается), и, скажем, он позвонил другу Ивану и попросил переломать этому придурку ноги.
Иван без конца повторял, что, если Виду когда-нибудь понадобится переломать кому-то ноги, пусть позовет его. Тиффани говорила, что Иван шутит. Но Иван не шутил.
Но! Все хорошо, потому что этот придурок спокойно летит в Дубай и ноги у него в порядке. Поэтому Вид не попадет в тюрьму. Он никогда намеренно не нарушал закона, но мог это сделать. Эта возможность была – может быть, не убить, но определенно искалечить, а он не хотел в тюрьму. Еда. Одежда. Вид содрогнулся от одной мысли.