М.К. Покладок и М.И. Сироткин, начальник 7-го (японского) отделения и помощник начальника этого же отделения по информационной работе 2-го (восточного) отдела, даже не пытались рассматривать время пребывания «Рамзая» в Японии (с момента приезда в Токио и до отъезда его в Москву) как подготовительный период создания резидентуры на месте, формирования ее костяка для последующего развертывания работы. В связи с этим не следовало предъявлять жестких требований к поступавшей за это время из Токио информации.
В докладных записках от 2 и 5 августа 1935 года Покладок впервые выразил недоверие к Зорге, сомнение в его добросовестности и честности.
«Практическая деятельность Рамзая охватывает период с начала 1934 года по конец 1935 г., — писал Покладок. — За это время им было прислано в общей сложности около 40 материалов разнообразного характера. По отдельным отраслям работы Рамзая можно дать следующие оценки:
а) освещение военных вопросов производилось в общих чертах, не заключало каких-либо новых данных о японской армии и, как правило, производилось на совершенно легальных материалах («Военное дело и техника», «Армия Японии и других стран», «Справочник ПВО», отрывки из авиационных журналов и др.). Богатейшие возможности, проистекавшие из связей Рамзая с военным атташе Германии и с группой японских офицеров, использовались крайне слабо, а между тем можно было получить весьма ценные доклады о японской армии, которые посылались в Берлин. Сведения военного характера были разрозненны и бессистемны.
б) Освещение экономических вопросов носило точно также случайный характер, при том характерно, что цифры по экономике Японии, данные Рамзаем, сильно преуменьшались по сравнению с данными японских справочников; работа велась только на легальных материалах, серьезных разработок по экономике Рамзаем не производилось. Крайне слабо использовались связи его с германскими и голландскими кругами.
в) политическая информация сильно опаздывала и была также слабой; было прислано и несколько докладов германского посольства, но с большим опозданием. Связи с германскими и голландскими дипломатическими кругами использованы недостаточно.
Выводы:
1. Работа Рамзая не может быть признана хорошей. Не всегда имелось серьезное отношение к разработкам. Использовались преимущественно легальные материалы.
2. Крайне плохо использовались связи с иностранными кругами (если они были на самом деле).
3. Подготовка Рамзая для самостоятельной работы не достаточна, необходимо ее значительно повысить.
Начальник 7 отделения ПОКЛАДОК.
2 августа 1935 года».
Через три дня Покладок в документе, названном «Впечатления о Рамзае», пишет: «Несколько встреч, которые я имел с Рамзаем, произвели на меня не совсем хорошее впечатление, остающееся и сейчас, и нисколько не рассеивающееся. Крайне импульсивный, подвижный, разговорчивый и в то же время весьма скрытный, он представляется мне неискренним и каким-то двойственным человеком, что-то не договаривающим. В его разговорах и жестикуляции много показного и актерского; его беспокойные, непрерывно бегающие глаза, не останавливаются долго на посреднике и не располагают к себе… (отточие в тексте. — М.А.). Но это личное впечатление может быть и ошибочным, хотя я лично побоялся бы довериться Рамзаю в ответственный момент, почему, но я ощущаю в себе большое недоверие к нему… (отточие в тексте. — М.А.). Теперь более точные и конкретные факты:
1) Рамзай весьма слабо знает экономическую и политическую обстановку в Японии, является, в известной мере, дилетантом.
2) Агентурная обстановка в Японии усвоена им тоже недостаточно хорошо, во всяком случае, он ничем не помог нам в этой нами еще недостаточно изученной отрасли.
3) Его связи с иностранными военными и дипломатическими кругами использованы им слабо, что подчеркивает довольно прохладное отношение к делу, а фотографирование и пересылка нам легальных материалов говорит об отсутствии глубокого критического анализа и достаточного знания имеющихся в Японии и попадающих к нему материалов.
4) Резко выраженные элементы болезненного самолюбия и самомнения не всегда позволяют ему выслушать до конца чужое мнение, а отсюда большая доля верхоглядства, если учесть и замечания предыдущих строк.
Выводы:
1. До посылки на работу за рубеж Рамзай нуждается в тщательной и серьезной проверке.
2. Необходимо дать серьезную подготовку Рамзаю, без чего его деятельность не дает нужного.
3. Точно установить сферу его деятельности.
Начальник 7 отделения ПОКЛАДОК.
5 августа 1935 г.».
Правда, к его выводам никто не прислушался, и «Рамзай», не пройдя «тщательной и серьезной проверки», не получив «серьезной подготовки», которую должен был организовать как раз Покладок, вернулся в Токио.
После отъезда «Рамзая» 22 сентября 1935 г. Покладок представил на имя начальника 2-го отдела Карина доклад, который тот направил начальнику Разведупра Урицкому. В докладе Покладок сообщал, что Зорге, оставивший о себе «тяжелое» впечатление, «едва ли сможет… принести большую пользу»:
«19 сентября во время свидания с Доном (Джон Шермэн. — М.А.) я узнал некоторые дополнительные данные о Рамзае и его окружении. Прежде всего, Рамзай знаком с Доном — были представлены друг другу в САСШ. Дон знает всю систему Рамзая. Рамзай живет в Токио в отдельном особняке. По словам Дона, Рамзай является корреспондентом журналов, но без солидной крыши — его легализация слаба — во время войны едва ли сможет работать. Рамзай поддерживает тесную связь со следующими лицами:
1. Вайзе — немец, главный корреспондент германских газет, бывший германский офицер во время империалистической войны. Весьма умный человек с солидной легализацией. Наиболее вероятно, что он работает на Германию или на другую разведку.
2. Густав, немец. Корреспондент лондонских газет, очень хороший и честный человек. Легализация хорошая, используется Рамзаем в самых широких размерах и совершенно открыто.
3. Гантембаум — немка, корреспондентка швейцарских газет, личность ярко заметная на токийском фоне: неизвестно, откуда получает она средства и что пишет. Легализация крайне плохая. По всем признакам, она является женой … (“Густава”. —М.А.); оба живут в меблированных комнатах «Бунка» — он на один этаж выше.
4. Финдаль — из Осло (Норвегия), национальность неизвестна, легализация плохая, корреспондент норвежских газет. Фигура весьма одиозная в японских условиях.
По мнению Дона, все эти лица, за исключением Вайзе, являются нашими работниками.
Весьма характерно, что Рамзай, будучи в Москве, не дал нам в своем отчете подробного и мало-мальски обстоятельного доклада об агентурной обстановке и об иностранных кругах, что весьма важно было для нас и о чем я лично просил Рамзая.
Имеется в докладе Рамзая и подтасовка: он пишет, что «в отношении иностранцев удалось завербовать Густава» … Фактически связь к Густаву была дана ему нами, и вербовки Рамзай не производил.
Я просмотрел смету расходов Рамзая: она сильно им раздута: прежде всего он свой личный расход 850 иен с представительскими (в месяц) считает очень высоким, что при его широком образе жизни и при сравнительно небогатой легализации может выглядеть для японцев крайне подозрительно. Целый ряд указанных им расходов ничем не обоснован; легализация 50, орграсходы 70, расходы 75, мелкие расходы по сети 150; стоимость конспиративных квартир и эксплуатация радиостанций преувеличена.
Все вместе взятое (доклад о работе и его смета) свидетельствуют о несерьезности и крайней поспешности в деятельности Рамзая. Тяжелое впечатление, произведенное на меня Рамзаем, продолжает усиливаться, о чем считаю своей обязанностью доложить Начальнику II отдела и его заместителю тов. Боровичу[436]. У меня сложилось впечатление, что Рамзай относится к числу лиц, которые любят хорошо пожить, ни в чем себе не отказывая и не очень усидчиво и серьезно работая; довольно поверхностный по своей подготовке и несколько легкомысленный по своему характеру, при присущей ему скрытности, едва ли сможет он принести большую пользу и в будущем потребует над собой самого бдительного наблюдения и твердого руководства.
Все вышеизложенное представляю на Ваше распоряжение.
Нач. 7 отделения ПОКЛАДОК.
22 сентября 1935 г.»
[Резолюции]: «Н.Р.У. РККА. Представляю рапорт нач. 7 отделения
Н.2 О. КАРИН. 26.IX».
«Н.2. Вы мне представляете, а что Вы сами думаете об этом? Что думал т. Покладок и Борович, когда мы отправляли Рамзая? 27.9.35».
«Нач. II отдела РУ РККА. Я был в госпитале 13.8—26.8.35. Отправку и смету делали т. Марков и т. Борович. 25.11.35. Покладок».
Ранее отмечалось, что искажения при переводе отчета «Рамзая» от 28 июля привели к неясностям и недоразумениям в вопросе о привлечении к работе «Густава».
Назначенный в июле 1936 года во 2-й отдел Разведупра Б.И. Гудзь попытался найти объяснение субъективной и несправедливой оценке Зорге: «Состоялось первое знакомство с полковником Покладоком, отделение которого курировало операцию «Рамзай». Сперва меня удивило скептическое отношение Покладока к этой линии. Он, военный аналитик, побывавший в качестве стажера в японской армии и написавший книгу о японской армии, хорошо изучивший японский язык, недооценивал гражданских работников, узких специалистов по чистой агентуре. Таким он считал и Зорге. Считал его дилетантом и ничего полезного от него не ждал»[437].
И все же серьезных доводов против возвращения Зорге в Японию найдено не было. Более того, «тов. Зонтер Ика Рихардович» Народным Комиссаром Обороны СССР был награжден золотыми именными часами. «Зонтер» — литературный и партийный псевдоним, которым Зорге пользовался во время работы в Исполкоме Коминтерна. Под этим псевдонимом он был принят на службу в Разведывательное управление в 1929 году.
Находясь в Москве, Зорге составил «Краткую записку о службе Зонтер Ика Рихардовича», в которой писал следующее: