Итак, после двухмесячного молчания Борович дал уклончивый ответ: «ничего предосудительного я не заметил, хотя…» Больше «Алекс» к этому вопросу не возвращался, Центр этого и не требовал. Что же касается Зорге, то он остался не «состоящим в распоряжении РУ», и звание ему так и не было присвоено.
Подобное решение (вернее его отсутствие) можно объяснить тем, что еще в январе 1935 года на имя наркома обороны Разведупром был подготовлен документом (по всей видимости, утвержденным):
«3) Народному комиссару Обороны тов. Ворошилову утвердить положение о кадрах и агентуре Развед. Управления… и строгое разделение работников на три разряда (кадры, агенты и источники).
…В кадры РУ не должны привлекаться иностранцы. РУ комплектовать русскими, украинцами, белорусами, евреями».
В этом списке отсутствовали немцы, эстонцы, поляки и латыши, и это говорит о том, что автором положения был Артузов, но не Берзин, еще возглавлявший военную разведку.
«Острова, Рамзаю.
1. Ингрид выехала к Вам.
2. Деньги перешлю на адрес Хонконг Шанхай Банк Токио.
3. О каких химических вопросах Вы просите, не понятно. Сообщите их содержание.
4. Если вторая половина ночи Вам неудобна, сообщите время для работы, удобное для Вас. Висбадену даны указания об усилении мощности.
5. Согласен отложить буквенный код до октября. Сообщите, когда атмосферные разряды станут меньше
Сентябрь 1936».
«2.10.36. Рамзай сообщил, что он вернулся в Токио».
«2.10 …Рамзай просит дать список проблем и интересных вопросов по японской химии и химической войне, так как он имеет связи с иностранными химиками на Островах, а сам в этих вопросах ничего не понимает».
4 октября 1936 года 2-м отделом было подготовлено письмо, в котором «Рамзаю» вновь категорически запрещалось поддерживать связи с японской агентурой (письмо так и не было отправлено):
«1. Ваше письмо от 28.7.36 с приложениями получил. Я до сих пор еще не получил доклада Алекса о его свидании с Вами…
3. В письме Вы указываете на желание развернуть работу с вашими туземцами. Через Алекса я передал Вам категорическое запрещение поддерживать связи с Вашими туземными людьми. Я еще раз подтверждаю это свое распоряжение. Я думаю, что Вы сами понимаете всю опасность Ваших туземных связей. Помните, что основной Вашей задачей является глубокое врастание в немецкие круги. Дело не в раздувании опасностей, как Вы пишете, а в действительном учете нашего опыта. В ваших условиях будет несомненно большой опасностью недооценивать трудности, нежели их преуменьшать…
4 октября 1936 г. № 5».
Судя по тексту, подписать письмо должен был Артузов. И как следует из отправленного в 20-х числах того же месяца письма, все же речь шла лишь о временном запрещении связей с «туземными людьми»:
«Дорогой Рамзай!
1. По имеющимся у нас предположениям Кот в ближайшем будущем будет сменен другим лицом. Эта смена, несомненно, создаст для Вас дополнительные трудности и на первое время потребует от Вас еще большей осторожности и тактичности для того, чтобы сохранить завоеванные Вами позиции. В этих условиях связи с туземцами могут осложнить Ваше и без того сложное положение. Поэтому еще раз подтверждаю мое указание о временном прекращении связей с туземцами(выделено мной. — М.А.). Главная Ваша задача сейчас — это войти в полное доверие к новому человеку и установить с ним такие же отношения, какие у Вас были с Котом. Только при таких условиях Вы сможете работать с той же эффективностью, что и раньше. Я уверен, что Вы разрешите эту далеко не простую проблему.
2. Ваши связи с инженерами-химиками представляют интерес и в будущем могут иметь для нас еще большее значение. Посылаемое задание по химии затрагивает наиболее актуальные вопросы. Сообщите Ваше мнение о примерных сроках реализации их. При этом имейте в виду, что все легальные материалы по местной химии нам хорошо известны, поэтому строго придерживайтесь рамок задания.
3. Доклад “Специалиста” представляет несомненный интерес, хотя и имеет ряд неточностей. Существенным недочетом является отсутствие указаний на источники, которыми пользовался “Специалист” при составлении своего доклада /между прочим, я Вас неоднократно просил уточнить этот крайне важный по существу вопрос/…
4. Меня интересует возможность поездок Отто в Шанхай /не угрожает ли ему что-либо там, в связи с его прошлой деятельностью/, а также внесения ясности в отношения между Отто и “Специалистом”, ибо помехой в дальнейшем глубоком использовании “Специалиста” как раз является отсутствие ясности в отношениях, если бы “Специалист” дал согласие на работу с нами (выделено мной. — М.А.), тогда, естественно, скорее можно было бы добиться от него серьезных сведений по армии.
Ответ на эти вопросы я хотел бы получить от вас без того, чтобы Вы сносились с Отто.
С приветом
22 октября 1936 г. № 6».
Своеобразная, двойственная форма указаний по последнему пункту лишний раз характеризовала неустойчивость и неопределенность позиции Центра в вопросе использования агентов-японцев: с одной стороны, предписывается прекратить связи «с туземцами», с другой — подчеркивается желательность вербовки «Специалиста» для получения от него «серьезных сведений по армии». Вместе с тем, еще 10.08.1935 г. Зорге указал его в «Характеристике источников, связей и сотрудников Рамзая». Как бы то ни было, перед «Специалистом» ставятся вполне «серьезные» задачи:
«Указания и задание СПЕЦИАЛИСТУ.
Доклад представляет ценность, так как дает суммарные данные по вооружению японской армии, но содержит ряд неточностей и неясностей. Доклад в своей значительной части составлен на основе легальных материалов и, по-видимому, бесед с офицерами. …
Для облегчения ориентировки “Специалиста” в названиях и номенклатуре танков и бронеавтомобилей, мы рекомендуем ознакомиться со справочником Хейгля /немецкое издание/, что облегчит взаимное понимание и избавит “Специалиста” от необходимости сообщать нам уже известные вещи. …».
Понимал ли «Специалист», что передаваемая им информация используется не только для удовлетворения праздного любопытства Одзаки? Безусловно, у него не могло не возникнуть вопросов о странных интересах друга, желавшего расширить свои познания в военных вопросах. Но он мог только предполагать, кто является конечным потребителем его изысканий. Возможно, что сам Одзаки предпочитал по тем, или иным причинам создавать впечатление у Зорге и как следствие у Центра, что «Специалист» используется им «в темную». «В темную» — потому что «Специалист» не знал, что подготавливает (в письменной форме) и передает информацию военной разведке.
«МЕМО № 449 от 2 ноября 1936 г. от Алекса.
1. Алекс сообщает, что Густав сообщил все данные о “Женщине”. Просит категорического указания Рамзаю порвать связь с ней и держать Джо на расстоянии от этой компании.
2. Алекс сообщает, что не совсем благополучно обстоит дело с хранением ниток (комплектующих частей рации. — М.А.), что у Густава они почти на виду, у Фрица в порядке, как у Джигало еще не выяснили».
В начале ноября Центр вновь возвращается к категорическому запрету Зорге работать с японскими связями, однако в контексте передачи части из них Айно Куусинен, прибывшей в Японию: «4.11.36. Дана телеграмма Рамзаю о том, что ему категорически воспрещается общение даже конспиративным путем с японскими источниками. Необходимо продумать передачу Отто и Специалиста Ингрид. Необходимо принять меры к наиболее совершенной конспирации радиоаппаратуры, так как японские власти ведут энергичные исследования в этом направлении. Деньги на легализацию Фрица будут переведены на днях, нужно выслать форму легализации Фрица».
Абсурдно предположить, что Куусинен могла заменить Зорге, но шаги в этом направлении с передачей части его связей «Ингрид» уже настойчиво предпринимались Центром.
В сентябрьской почте «Дорогой Рамзай» отправил два письма, одно Урицкому, второе Артузову.
В письме «Директору» Зорге анализирует перспективы своей замены и приходит к выводу о ее нецелесообразности в данный момент, указывает на своеобразие его личных связей, которые будут тому препятствовать:
«1.9.36.
Глубоко уважаемый, любимый г. Директор.
Я был очень обрадован встрече с нашим другом Алексом и возможности побеседовать с ним; при этом он передал мне Ваши письма, которые я и прочел. Искренне благодарю Вас за эти сроки. Можете себе представить, как радуется наш брат получению непосредственных вестей от Вас. Я, разумеется, очень счастлив узнать, что вам понравились мои предыдущие работы и что хоть в части их смог оправдать Ваши ожидания, являясь, таким образом, нужным членом нашей большой фирмы. Я горжусь тем, что моей работой также интересуется наш высший начальник и члены совета нашего крупного учреждения. Я и Фриц, получивший Ваше письмо несколько недель тому назад, благодарим Вас за Ваши сообщения и отзывы. Можете надеяться, что и в дальнейшем мы приложим все усилия для того, чтобы оправдать эти похвалы.
Что касается моей замены, то, к сожалению, я должен сказать, что это дело исключительно трудное, своеобразие моих личных деловых связей исключает возможность безболезненного разрешения этого вопроса. Как ни желательна для меня эта смена /а чем дальше, тем это желание больше/, я должен сказать, что положение на сегодня не таково, чтобы допустить простую замену. Единственным подходящим лицом, на котором, по моему мнению, можно было бы остановиться, является Густав. Но как раз он не подходит вовсе для связи с полковником Отт и его земляками; он не будет в состоянии заполнить бреши, образованной моим уходом. О Густаве может идти речь лишь в том случае, если центр тяжести будет перенесен с земляков Отта на новых людей, с которыми Густав недавно установил связь. Без этого Густав не в состоянии заменить меня. Если бы даже Густав и использовал мои связи, ему все равно пришлось бы потратить много времени на установление отношений в такой мере, как это удалось сделать мне с земляками Отта. Однако, перспективы к достижению этих целей у Густава есть. Я не вижу в данный момент иного выхода, как отложить вопрос о моей смене до возвращения из отпуска полковника Отта в октябре с. г., когда я узнаю от него, как долго он здесь останется. Его уход, который намечался зимой этого года, откладывается из-за его отношений с японским генштабом. Его уход имеет для меня большое значение, во-первых, потому что едва ли можно рассчитывать на то, что мои связи с ним без особого труда будут переданы его приемнику и, во-вторых, Отт уйдет лишь тогда, когда ряд существенных для него вопросов будет окончательно решен. Поэтому я считаю необходимым отложить решение поднятого Вами вопроса, но одновременно прошу оставить за мной право снова поставить его, как только возникнут новые моменты или изменения в положении. Надеюсь, что Вы согласитесь со мной и не будете возражать, если я заговорю об этом через некоторое время.