ж) Я передал Рамзаю Ваше указание на счет связи с левыми элементами и разобрал с ним группу самоедов, которая у него имеется. Как он вам пишет в своем письме, он непосредственной связи с этими людьми не имеет, связан с этой группой Джоэ, который сам их и нашел. В эту группу входят, в основном, два человека — одна самоедка, кличка “Женщина” и самоед, кличка “Киосю”. Кроме того, один человек с острова Хоккайдо, которого так и называют, и сотрудник военный газеты, кличка “Аки”. Из этих людей в революционном движении принимала участие Женщина и она, несомненно, является опасным звеном этой группы. Она, как и Киосю, используется для собирания военных сведений и наблюдением за перебросками, по словам Р., делают это они с большим энтузиазмом и добросовестно, и он уверен, что в случае каких-нибудь значительных передвижений войск, призывов в армии, мобилизации, они первые своевременно дадут сигнал об этом. “Хоккайдо” дает сведения военно-политического и военно-экономического характера: Тоже и другой (?)
Я указал на опасность «Женщины» и на необходимость ликвидировать это звено. Но он [ «Рамзай»] очень упорно отстаивает необходимость их использования и указывает, что сведения о передвижении войск и всякие другие сведения, которые он сообщал вам, он получал не от Кота, а от этих людей и что, информируя иногда Кота по данным этой группы, он уверился в том, что его сведения были первыми, а может и единственными, которые получал Кот по этому вопросу(выделено мной. — М.А.). Не желая обескураживать его, я оставил этот вопрос на Ваше решение и прошу таковое сообщить ему по воздуху. Как я Вам уже сообщал, с этой группой Рамзай связан был через Джоэ, теперь же он Джоэ передал Густаву, так что и с Джоэ непосредственно связи иметь не будет.
з) Рамзай снова ставит вопрос о передаче ему самоеда, который был в свое время послан с Доном. Я ему указал, что мы вызвали этого человека в страну Дона, и я не знаю, где он теперь находится. Обещал ему, что если он был отправлен на острова, то мы его передадим ему.
Фриц легализовался довольно успешно. Вступил в компанию с одним самоедом, который также имеет представительство американских фирм и начал торговать в Самоедии и Якутии. Я выдал ему на легализацию 1000 амов. Ему потребуется еще тысячи полторы-две. Думаю, что эти деньги необходимо ему выдать, и прошу Вас выслать эти деньги следующей почтой.
к) После довольно подробного обсуждения, мы с Рамзаем решили оставить вопрос об Ингрид так, как его решили дома в момент отъезда Ингрид, т. е. связь раз в месяц для передачи и почты. Все остальные указания мною также переданы.
л) На чрезвычайный случай установлен телефонный звонок и адрес к Леле. В Самоедии к Джиголо.
м) Вы просили Рамзая дать характеристику Шульце. Шульце выдвинулся из низших служащих (как будто из унтер-офицеров) до теперешнего положения своей работоспособностью, пунктуальностью и молчаливостью. В виду его “низкого происхождения”, он занимает особое положение “дома” и, хотя ему доверены все самые секретные документы и шифр, но отношение к нему не только немного с высока и с известным пренебрежением, но и ходят разговоры и слушки о том, что ему, мол, слишком доверяют и что делать этого не следовало бы. Никаких фактов и данных, обосновывающих такой вывод, Р. не слышал. Думает, что исходной является его происхождение. Ш. чувствует отношение окружающих в доме к нему и потому еще более замыкается.
Через два года он выслужится до полной пенсии, что и является теперь его главной целью — продержаться еще два года. Р. думает, что, если подойти к нему умело, и систематически проработать над ним довольно длительное время, его можно было бы взять, но только в том случае, если бы ему была материально гарантирована возможная утрата пенсии.
н) Р. сообщает, что Гестапо работает в Самоедии и Якутии, в первую очередь, через свою подставную фирму “…” (нрзб. — М.А.) В Шанхае по этой линии работает некто Глипф, в Токио — некто Вайзе».
Рудольф Вайзе, руководитель токийского отделения Германского агентства новостей (ДНБ).
«Алекс» — Борович был, безусловно, прав, указывая на опасность привлечения к сотрудничеству «Женщины» — Кудзуми Фусако, которая наверняка состояла под самым тщательным и систематическим наблюдением специальной высшей полиции (токко) и представляла для резидентуры чрезвычайную опасность. Из-за нее полицейское наблюдение могло распространиться на Мияги и далее — на все его многочисленные связи.
«Киосю» — в дальнейшей переписке «Кйосю» — сотрудник иностранной нефтяной компании, подлинное имя которого осталось неизвестным.
«Одним человеком с острова Хоккайдо», получившим впоследствии псевдоним «Друг с Хоккайдо», был Ямана Масадзанэ, имя которого в Центре узнали лишь после окончания войны. «Друг с Хоккайдо» родился в 1902 года в семье крестьянина. В молодости вступил в компартию Японии, и во время «событий 15 марта» 1928-го действовал как организатор компартии Японии на острове Хоккайдо. В марте 1930-го он был арестован и осужден на 5 лет каторжных работ за нарушение закона «О поддержании общественного спокойствия». От своих убеждений Ямана не отказался. После освобождения из тюрьмы в январе 1935-го он был назначен на должность руководителя левой японской крестьянской лиги, а затем — общества «Тохокай». Приехав в Токио, Ямана встретил Кудзуми Фусако, которая и познакомила его с Мияги.
На допросе после ареста Мияги рассказал, как привлек Яману к агентурной работе: «Ямана просил меня помочь ему найти работу. Я не предполагал использовать его в нашей группе для чего-либо, кроме сбора материалов по аграрным проблемам Японии. Но после того как он связался с обществом по изучению современной политики, и стал приносить мне сведения по различным экономическим и политическим вопросам, я начал использовать его шире. Я выплачивал ему по 60 иен в месяц с весны 1936 г. до начала 1938 г., особо оплачивая расходы, связанные с поездками».
По служебным делам он совершал много поездок на Хоккайдо, Сахалин, в различные префектуры Японии. Мияги финансировал некоторые поездки, включая поездку на юг Сахалина. Встречи с Яманой проходили на квартире у Мияги или в ресторанах, где Ямана делал устные отчеты об экономических условиях в различных частях страны, о передвижении войск, настроении умов, а также по другим вопросам общего характера. Все это была смешанная информация разного рода, которую любой человек может собрать из услышанного в железнодорожных вагонах, сельских автобусах и провинциальных гостиницах.
Как следовало из одного из представлений сотрудника токко, «в течение около 6 лет» он дал Мияги «более ста секретных информаций относительно военных приготовлений на Хоккайдо, о ходе мобилизации в армию, о местах нахождения аэродромов, о настроениях населения, о положении дел в кабинете УГАКИ, о политике министра иностранных дел ХИРОТА в отношении Советского Союза, о тенденциях армии в отношении инцидента в Северном Китае, о мобилизации и военных приготовлениях в районе Карафуто, о составе 100-й пехотной дивизии и т. п.»[502].
Ни Куцуми, ни Ямана не были знакомы с Зорге, который, в свою очередь, никогда не слышал их имен.
Акияма Кодзи, псевдоним «Аки», старый знакомый Мияги по калифорнийскому периоду, вернувшийся в Японию из Америки за несколько месяцев до Мияги. В 1916 году, в 27 лет он уехал в поисках лучшей жизни в Америку. В 1931-м Акияма, который работал в газете, издававшейся на японском языке, познакомился с Мияги, оказывая последнему немалую помощь, рецензируя и рекламируя выставки его картин.
В Токио Акияма оказался в затруднительном положении, и Мияги, приехавший в Японию, начал ему помогать, давая 20–30 иен в неделю, скромную сумму, которая позволяла ему сводить концы с концами. Видимо, Акияма из благодарности предложил свои услуги и вскоре делал письменные переводы с японского на английский, за почасовую плату.
Некоторые отчеты, представлявшие непосредственный интерес для самого Зорге, требовалось срочно и добросовестно перевести на английский. Переводчиком в большинстве случаев был Акияма. Акияма, закончивший коммерческий колледж в Калифорнии, лучше владел английским, чем Мияги, и потому, когда срочно требовался перевод, за работу садился Акияма. Он переводил на английский как написанное от руки Мияги, так и японские тексты военного, экономического и политического характера. Готовя отчеты для Зорге, написанные по-японски, Мияги использовал исключительно черные чернила, поскольку Вукелич перефотографировал отчеты для передачи «Коминтерну».
Так продолжалось восемь лет, в течение которых Акияма получал пусть небезопасный, но стабильный заработок. По большей части он жил вместе с Мияги, не проявляя интереса ни к коммунизму, ни к подпольной деятельности. При этом он знал, что их могут арестовать и сурово наказать за измену и шпионаж. Акияма был привязан к Мияги узами дружбы, помимо того, он зависел от него материально, а идеологические симпатии друга его не интересовали[503].
На следствии Мияги так характеризовал свои отношения с Акияма: «Акияма не был подходящим человеком для разведывательной работы. Я никогда не собирался вовлекать его в нашу группу, но считал его полезным, т. к. он всегда был готов перевести все, чтобы я ему ни дал. Однако, он не интересовался социальными проблемами. Я обращался к Одзаки в 1939 году в надежде получить специального переводчика, но мы не могли найти подходящего человека. Тогда я продолжал использовать Акияма. Конечно, Акияма знал, что я коммунист, но он никогда не представлял себе, насколько секретна и важна моя работа».
Сотрудником военной газеты, как это следовало из переписки, Акияма не был. Странно, что Центр, получив такую, как выяснилось впоследствии, ложную информацию, не нацелил Зорге на выяснение возможностей Акиямы в связи с «работой» в военной газете.
Среди арестованных 16 марта 1942 г. был Кикути Хатиро, «корреспондент военного министерства при столичных газетах», а точнее «корреспондент политотдела одной столичной газеты (субсидировалась военным министерством), который снабжал Мияги всевозможной политической и военной информацией»