<…> Все мы прибыли в Германию с советскими паспортами, и там перешли на нелегальное положение; мы работали по провинциям в качестве военных инструкторов при областных комитетах компартии Германии.
Я попал в Саксонию и был военным инструктором при Саксонском комитете партии. В Саксонии я работал в подчинении ЖИГУРА, который был главным инструктором по средней Германии, т. е. Саксонии, Тюрингии и Галле-Мерзебург. Проработал я в Саксонии военным инструктором до ноября 1923 года.
В ноябре, будучи в Лейпциге, я по предложению члена ЦК ГКП ШНЕЛЛЕРА (ныне сидит в концлагере в Германии) вместе с ним выехали в гор. Кемниц для инструктажа военных работников Южной Саксонии.
В Кемнице по предложению партийного комитета и ШНЕЛЛЕРА мы выбрали место для собрания военных работников вне города Кемница, за городом в пивной.
В момент нашего собрания появились солдаты рейхсвера во главе с лейтенантом, окружили здание и арестовали всех присутствующих.
Меня отправили в тюрьму в Лихтенштейн. Всех немцев вскоре освободили, меня же оставили в тюрьме, как не имевшего паспорта. Меня допрашивал в полиции ЛИХТЕНШТЕЙНА полицейский чиновник. Во время допроса я рассказал подробно, что прибыл из СССР для специальной работы в качестве военного инструктора в компартии Германии. В результате длительного и резкого нажима на меня я здесь же в аппарате полицейского управления в г. Лихтенштейна был завербован для работы в германской разведке Рейхсвера. Завербовал меня офицер Рейхсвера, насколько я помню, КНИППЕР. В марте 1924 года меня перебросили в СССР, причем переброска произошла при следующих обстоятельствах.
Меня из тюрьмы освободили, я через посольство в СССР в Берлине получил паспорт и на пароходе от порта Штетина до Ревеля доехал на немецком пароходе, а из Ревеля до Ленинграда — поездом.
При отъезде из Германии я получил от офицера Рейхсвера специальные указания о том, что со мой немцы свяжутся в Москве через своего агента по паролю. Паролем должна была служить моя кличка «Фогел», установленная при вербовке. Задание я получил следующее: — главным образом, освещать состояние Красной Армии и укрепиться в Разведывательном Управлении РККА. <…>
ВОПРОС. Где Вы работали после приезда в СССР?
ОТВЕТ. После приезда из Германии я был назначен начальником сектора в информационном отделе Разведывательного Управления РККА. Спустя 8 месяцев я вновь был командирован в Германию в качестве военного инструктора при ЦК Компартии Германии. <…>
ВОПРОС: — Что же Вы сообщили представителям разведки Рейхсвера о военке ЦК КПГ?
ОТВЕТ: — Я передал подробную дислокацию, состав руководства боевых отрядов компартии Германии, разбросанных по областям Германии, места хранения оружия этих отрядов и подробности подготовки всех планов на случай вооруженного выступления.
ВОПРОС: — Откуда Вам были известны все эти планы и мероприятия военки ЦК КПГ?
ОТВЕТ: — Я был полностью в курсе всех военных дел, всех мероприятий, планов ЦК КПГ, по вопросам организации боевых отрядов (“Орднердинст”), так как сам находился в руководстве этим делом. <…>
ВОПРОС: — Когда Вы выехали из Германии?
ОТВЕТ: — Из Германии я выехал в СССР в марте 1926 года в связи с тем, что меня вызвал Разведупр в Москву на новую работу.
ВОПРОС: Какую работу?
ОТВЕТ: — Секретарь комиссии по китайскому вопросу при РВС СССР (председателем комиссии был УНШЛИХТ) ЛОНГВА был назначен военным атташе в Китай; в связи с этим я был назначен секретарем вместо него.
ВОПРОС: — Какое задание Вы получили от германской разведки, уезжая в СССР?
ОТВЕТ: — Разведка Рейхсвера через обер-лейтенанта БЕРНГАРТ поставила мне задачу освещать состояние Красной армии, особо тщательно и регулярно держать в курсе работы Разведывательного Управления, его агентуры за рубежом всех мероприятий соввласти по китайскому вопросу. Было условлено, что со мною в Москве свяжется представитель разведки Рейхсвера — майор запаса Рейхсвера НИДЕРМАЙЕР. Для этого я дал БЕРНГАРТУ свой домашний адрес в Москве и телефон. БЕРНГАРТ мне дал адрес в Москве НИДЕРМАЙЕРА.
ВОПРОС: — Как Вы связались с НИДЕРМАЙЕРОМ?
ОТВЕТ: — Приехал в Москву и приступив к работе в секретариате УНШЛИХТА, я узнал, что УНШЛИХТ и его секретариат имеют официальные отношения к вопросам военного сотрудничества с Рейхсвером, — представителями которого в Москве являлись полковники ТОМСОН и майор НИДЕРМАЙЕР. Установив связь с НИДЕРМАЙЕРОМ, я имел возможность встречаться с ним по работе совершенно официально у себя в комнате в секретариате УНШЛИХТА. Здесь я и передавал ему различные материалы шпионского порядка; а позже, в связи с моим переходом на работу в отдел внешних сношений, я продолжал встречи с НИДЕРМАЙЕРОМ в отделе внешних сношений и других местах, каждый раз обуславливая время и место встречи.
ВОПРОС: — Какие материалы Вы передали германской разведке?
ОТВЕТ: — В этот период разведке Рейхсвера мною было передано много различных материалов о состоянии Красной армии по разнообразным вопросам, перечислить все эти материалы я сейчас просто не могу.
Наиболее важными материалами, характеризующими состояние Красной Армии, были следующие: о санитарной службе и состоянии артиллерии и техники, об авиации, о подводном флоте и другие.
ВОПРОС: — Как долго продолжалась Ваша связь с НИДЕРМАЙЕРОМ?
ОТВЕТ: — Моя связь с НИДЕРМАЙЕРОМ продолжалась до 1929 года. Меня назначили в Калугу командиром батальона, а затем командиром полка 81 стрелк. дивизии: там я пробыл до середины 1930 г. <…>
ВОПРОС: — Где Вы работали в дальнейшем?
ОТВЕТ. В 1930 году меня срочно вызвали в Москву в Разведупр, и я был послан в Китай (Шанхай) в качестве военного советника при ЦК Китайской компартии.
ВОПРОС: — Уезжая в Китай, от кого и какие задания Вы получили, как агент немецкой разведки?
ОТВЕТ: — Приехав в Москву, я НИДЕРМАЙЕРА не видел, так как он находился в Германии, в связи с этим я специальных указаний от немцев не получал.
ВОПРОС: — Назовите всех известных Вам немецких шпионов?
ОТВЕТ: — Как в Берлине, так и в Москве со мною держали связь только те представители разведки Рейхсвера, о которых я показывал. Они не привлекали для связи других лиц. Но мне известно, что бывший начальник отдела внешних сношений БУДКЕВИЧ, был также связан с НИДЕРМАЙЕРОМ. БУДКЕВИЧ был в курсе части материалов, передаваемых мною НИДЕРМАЙЕРУ.
ВОПРОС: — Когда Вы уехали в Китай? В каких районах Китая Вы работали?
ОТВЕТ: — Я уехал в Китай в начале августа 1930 года. Работал я исключительно в Шанхае.
В Китае я находился с августа 1930 года до конца апреля 1931 года.
ВОПРОС: — А как, будучи в Китае, Вы продолжали связь с разведкой Рейхсвера?
ОТВЕТ: — Я был поставлен в тяжелое нелегальное положение в Шанхае; в таком же положении было и мое окружение из состава Дальневосточного бюро Коминтерна. Все это не позволяло мне иметь связь с немцами.
ВОПРОС: — А когда Вы связались с японцами?
ОТВЕТ: — В это время в Китае с японцами я ни имел никакой связи.
Установление моей связи с японской разведкой относится к 1932 году. Я прошу подробности об этом мне разрешить изложить отдельно, как особый этап моей шпионской деятельности и тех лиц, которые были связаны со мной по этой работе для японцев. Сейчас я хочу продолжить мои показания о моем пребывании в Москве и Харбине.
Я прибыл в Москву из Китая в апреле 1931 г., и был назначен начальником отделения Разведупра, где и проработал до декабря 1931 года.
ВОПРОС: — Как Вы восстановили в это время связи с немцами?
ОТВЕТ: Я договорился с НИДЕРМАЙЕРОМ, в целях обеспечения меня от провала никого ко мне от Рейхсвера не присылать, имея в виду, что в случае перерыва связи, я, как работник Разведупра, сам найду пути связи с немецкой разведкой.
В декабре 1931 года я вновь был командирован в Харбин в качестве резидента Разведупра. Пробыл я в Харбине до июля 1932 года. После этого я был назначен начальником разведывательного отдела ОКДВА. <…>
ВОПРОС. С какого же времени Вы являетесь агентом японской разведки? Кто и где Вас завербовал?
ОТВЕТ. В 1932 году после моего назначения начальником разведывательного отдела ОКДВА, я переехал на постоянное жительство в Хабаровск. Это было, приблизительно, в декабре 1932 г. Однажды ко мне на квартиру вечером явился китаец, заявивший, что он хочет иметь со мной особо секретный разговор. У меня в квартире, в отдельной комнате, он заявил мне, что является агентом японской разведки и пришел по поручению японского консула в Хабаровске, фамилия коего ……….. Консул мне сообщает, что я, как агент немецкой разведки, и по поручению последней, передаюсь на связь японской разведке. Тут же китаец, впоследствии оказавшийся сотрудником японского консульства ЦАЙ, назвал мою кличку, как агента немецкой разведки «Фогел». Убедившись в том, что японцам известно мое сотрудничество с немцами, я дал согласие на связь и сотрудничество с японской разведкой. Тут же я договорился с ЦАЕМ о том, что связь с японской разведкой буду поддерживать через него. <…>
ВОПРОС. Что Вы передали японской разведке?
ОТВЕТ. Период моего сотрудничества с японской разведкой большой, около четырех лет. Вспомнить все подробно я не в состоянии. Основные документы и сведения, которые за этот период я передал японской разведке, таковы:
1. Все дислокационные данные с последующими изменениями всех войск и учреждений ОКДВА и укрепленных районов.
2. Материалы, характеризующие состояние, в том числе, и политико-моральное войск ОКДВА.
3. Материалы по отдельным вопросам: авиации, артиллерии, техники, танковых войск, связи и друг.
4. Материал с дислокацией об укрепрайонах ДВК. …».
Из Протокола допроса обвиняемого Валина (Гайлиса) от 5–7 августа:
«ВОПРОС. В каких областях еще было проведено предательство?
ОТВЕТ. Вредительство было проведено в разработке РУ РККА оперативных вопросов по японской армии. Начиная с 1932 года по настоящее время, в этом вопросе проводится вредительство, направленное к дезориентировке командования РККА.