ОГЛАШЕНО показание ШЛЕНСКОГО л.д.113 и 114 о том, что ему с 1937 года известно стало о том, что СИРОТКИН является шпионом и что он договорился с СИРОТКИНЫМ на получение от последнего шпионских сведений.
ОГЛАШЕНА выдержка из показаний ШЛЕНСКОГО /пакета № 2/ о полученных им шпионских сведений от СИРОТКИНА.
ПОДСУДИМЫЙ СИРОТКИН: Все зачитанные показания являются ложными. Это провокаторы.
Объявлен кратковременный перерыв.
Судебное заседание объявлено продолжающимся.
КЛЕТНЫЙ. До возвращения меня из отпуска связь с японской разведкой осуществлял ЛЕЙФЕРТ. Моя связь с японской разведкой была налажена в Японии, где японец ФУСЕ сказал, что поскольку Разведупр отказывается осуществлять непосредственно связь с японской разведкой, поэтому связь будут держать через меня.
Незадолго до отъезда из Японии, ФУСЕ сказал, что я непосредственно должен буду давать сведения, но я сказал, что это невозможно и тогда он предложил мне давать сведения через АНДРЕЕВА — работника НКИД, а с кем я буду связан в Разведупре, мне скажут в Москве. АНДРЕЕВА я знал раньше, он был референтом.
В 1933 году японская разведка предложила мне связаться с ПОКЛАДОКОМ, который мне приказал принять функции АНДРЕЕВА. Я поступил на его место в НКИД, так как он уехал в Японию, и принял от него сетку в Академии, где он мне передал только ЭПШТЕЙНА. <…>
В 1937 году я лично не связался с АНДРЕЕВЫМ, так как я сказал ФУСЕ, что это будет неудобно. ФУСЕ мне велел передавать сведения для Андреева через КОСУХИНА — Зам. Начальника 7 сектора НКВД. Раньше я не знал КОСУХИНА, как шпиона.
С КОСУХИНЫМ я встречался и передавал ему материалы 8–9 раз.
Я получил и передал 8–9 материалов от ШЛЕНСКОГО, 3–4 — от КОНСТАНТИНОВА, 2–3 от ЕРМАКОВА и свои материалы. <…>
От СИРОТКИНА я принял один материал в пакете, но вынужден был его уничтожить. Конверт был вдвое больше почтового конверта и печатью не был опечатан. <…>
Уничтожив пакет 18/VIII-1938 года, я сказал СИРОТКИНУ, что я пока прекращаю работать и больше я от него не получал сведений <…>».
Из докладной записки М.И. Сироткина от 10 октября 1964 года: «28 октября 1940 года меня снова доставили на суд в ВТ МВО (в новом составе). Мне объявили, что решение ВТ МВО от августа месяца отменено и предложено разобрать дело по прежним материалам.
КЛЕТНЫЙ выступил с подготовленным, совершенно новым (хотя и таким же нелепым) вариантом ложных показаний против меня. Я потребовал зачитать его прежние показания на первом суде. Мне ответили, что прежние показания не зафиксированы и вообще не имеют значения. Мои разоблачения нового варианта лжи КЛЕТНОГО были признаны “несущественными”, все мои ссылки на свидетелей и документы отвергнуты.
Я проявил несдержанность в оценке системы судопроизводства и был удален из зала, после чего мне объявили приговор: расстрел с конфискацией имущества; через месяц расстрел, по каким-то соображениям, заменили на 15 лет заключения. После 15 лет заключения мне дополнительно дали пожизненную ссылку в Заполярье, но вскоре, в январе 1955 года, я был реабилитирован.
Из сообщенного мне постановления В. Коллегии о реабилитации, я узнал, что сам КЛЕТНЫЙ подавал 6 заявлений о том, что дал ложные показания против меня, ШЛЕНСКОГО и других, но все эти его заявления были “оставлены без последствий”».
«ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ СОЮЗА СССР
Заключенный
Воркутинского Речного Лагеря МВД
Сироткин Михаил Иванович
Ст. 58-1б срок 15 лет. Нач. срока — 17.X.1939 г. Конец — 17.X.1954 г.
Заявление № 33
Воркута
13 февраля 1950 г.
Я, бывший майор РККА, РУ РККА, Сироткин М.И., в 1939 на основании ложных, клеветнических показаний японских агентов-провокаторов обвинен в измене Родине, осужден на 15 лет ИТЛ, и уже в течение 11 лет отбываю срок в лагере.
За это время я подал 32 заявления в разные инстанции — с просьбой об отмене ошибочного приговора и освобождении меня из заключения. <…>
VIII. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
1. Приговор вынесен на основании никем не подтвержденных, не подтвержденных ни документами, ни свидетелями, ни какими бы то ни было другими данными, голословных ложных показаний клеветников-провокаторов Клетного и Шленского.
Такого рода показания не могут служить достаточным основанием для смертного приговора и вообще для признания обвинения доказанным.
2. Лично мои ложные показания против самого себя на предварительном следствии также не могут быть достаточным основанием для приговора, т. к.
1) о ложности их я заявил прокурору немедленно по окончании следствия, заявил также В. Трибуналу МВО 16.V.40 г. и 16.VIII.40 г. и подкрепил это заявление разоблачением лжи Клетного на суде 16.VIII.40 г. <…>».
«УТВЕРЖДАЮ»
ЗАМ ГЛАВНОГО ПРОКУРОРА
ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ЮСТИЦИИ
В. ЖАБИН
24 ноября 1954 года
В ВОЕННУЮ КОЛЛЕГИЮ ВЕРХОВНОГО СУДА СОЮЗА ССР
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
/в порядке ст. ст. 373–378 УПК РСФСР/
28 октября 1940 года военным трибуналом Московского военного округа на основании ст.58-1 “б” УК РСФСР осужден к ВМН — расстрелу —
СИРОТКИН Михаил Иванович, 1901 года рождения, уроженец гор. Калуги, бывший кандидат в члены КПСС, исключен в связи с настоящим делом, образование высшее, в Советской Армии с 1920 года, последняя занимаемая должность начальник отделения 2 отдела разведуправления РККА.
СИРОТКИН признан виновным в том, что, являясь сотрудником разведуправления РККА и будучи в 1936 году командирован в Японию для усовершенствования иностранного языка, в 1937 году был завербован агентом японской разведки Ринком для шпионской деятельности против СССР, от которого он перед своим отъездом в СССР получил задание связаться в Москве с агентами этой же иностранной разведки Клетным и Шленским, через которых и передавать шпионские сведения иностранной разведке. <…>
Определением Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 15 ноября 1940 года СИРОТКИНУ ВМН — расстрел заменен 15 годами лишения свободы, с поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества.
В начале следствия СИРОТКИН отрицал принадлежность к агентуре японской разведки, затем, признав свою вину, заявил, что был привлечен к шпионской работе в марте 1937 года военным атташе СССР в Японии Ринком, имел шпионскую связь с Покладок, Лейфертом, Шленским и Клетным.
После окончания следствия в своих заявлениях в адрес военного прокурора и военного трибунала СИРОТКИН от своих показаний отказался.
В основу обвинения СИРОТКИНА, как это видно из материалов дела, положены его признания, от которых он впоследствии отказался, и противоречивые, неконкретные, путанные показания арестованных КЛЕТНОГО и ШЛЕНСКОГО.
Арестованный КЛЕТНЫЙ, показывая на следствии о причастности СИРОТКИНА к агентуре японской разведки, каждый раз ссылался на разных лиц, от которых ему якобы известно, что СИРОТКИН японский шпион.
Клетный также показывал, что СИРОТКИН, будучи связан по шпионской работе со Шленским, передавал через него шпионские сведения ему — Клетному, и что содержание их он не знает, этим не интересовался, что материалы, полученные от него, он порвал и сжег, а на суде по этому эпизоду заявил, что он эти материалы бросил в уборную. На очной ставке 22 октября 1939 года Клетный изобличал Сироткина в шпионской деятельности, однако, Сироткин не подтвердил его показания, пытался уточнить их, но такая возможность ему не была представлена, о чем в протоколе очной ставки указано:
“Поскольку я предупрежден следователем, что очная ставка будет проведена без указаний личностей, то у меня вопросов нет”.
На судебном следствии Клетный был уличен во лжи, в связи с чем дело с рассмотрения снято и возвращено на доследование.
В определении военного трибунала наряду с другими мотивами указано, что “объяснения Клетного в суде не заслуживают доверия”.
В июне месяце 1946 года от Клетного поступила жалоба, в которой он отказался от всех своих показаний, данных на следствии, и заявил, что он оговорил себя и других лиц, будучи в состоянии моральной подавленности из-за применявшихся к нему мер физического воздействия.
В жалобе от 23 октября 1950 года Клетный указывает, что он оговорил на следствии Константинова, Ермакова, Покладок, Шленского и Сироткина.
В отношении показаний, данных на СИРОТКИНА, Клетный в жалобе указал, что он оклеветал Сироткина по требованию следователя, что, будучи свидетелем в суде по делу Сироткина, он в своих показаниях безнадежно запутался, и был в этом уличен, и несмотря на это он вторично был допущен в суд свидетелем.
“Я провалился на первом суде Сироткина. <…> Несмотря на это, меня допустили свидетелем на новый суд, а перед этим мне была предоставлена возможность подготовиться, меня за несколько дней до суда вызывали и предупредили”.
Произведенной дополнительной проверкой по жалобе Сироткина установлено, что по показаниям Ринк, Покладок и Лейферт, Сироткин не проходит.
О шпионской деятельности СИРОТКИНА давал показания и арестованный ШЛЕНСКИЙ, его показания, как и показания Клетного неконкретны и противоречивы.
Шленский утверждает, что о принадлежности Сироткина к агентуре японской разведки ему впервые сообщил Валин /работник Разведупра/.
По показаниям Валина Сироткин и Шленский не проходят.
Дополнительно допрошенные свидетели Шалин и Федоров охарактеризовали Сироткина с положительной стороны.
Таким образом, произведенной дополнительной проверкой вина СИРОТКИНА о принадлежности к агентуре японской разведки не установлена.
Руководствуясь ст. ст. 373–378 УПК РСФСР,
ПОЛАГАЛ БЫ:
Приговор военного трибунала Московского военного округа от 28 октября 1940 года и определение Военной Коллегии Верховного суда СССР от 15 ноября 1940 года отменить и дело по обвинению СИРОТКИНА Михаила Ивановича на основании ст.4 пункта 5 УПК РСФСР прекратить.
Приложение: Дело в 2 томах и заключение на 3-х листах от вх. 0047242 — адресату, справка на 1 листе.
ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР ГВП
ПОЛКОВНИК ЮСТИЦИИ /АГАБЕКОВ/