16 октября третий кабинет Фумимаро Коноэ в полном составе вышел в отставку. В письме-прошении об отставке от 16 октября он указал, что при формировании его третьего кабинета ему вменялось в обязанность «найти скорейший способ закончить китайский инцидент», что, однако не удалось сделать. Коноэ считал, что разрешить «китайский вопрос» возможно лишь путем успешного завершения японо-американских переговоров и частичных уступок в вопросе о выводе японских войск из Китая, с чем не соглашался военный министр Тодзио. Коноэ отметил, что, сформировав кабинет, он имел в виду развернуть экспансию в южном направлении и надеялся на то, что средством к достижению этой цели послужат «дружественные переговоры» с Соединенными Штатами. Несмотря на трудности, возникшие в ходе переговоров, Коноэ указал, что поставленные задачи можно разрешить дипломатическим путем. В заявлении об отставке Коноэ указывал, что в ответ на требование Тодзио начать войну против США и Англии он заявил, что не может взять на себя ответственность за исход войны, в которую Япония будет вовлечена, что он считает «невозможным для себя вовлечь нацию в титаническую войну, исход которой нельзя предвидеть», тем более, что не разрешен «китайский инцидент»[732].
На следующий день императорский указ на формирование кабинета, вопреки ожиданию, был вручен Тодзио Хидэки. В связи с чрезвычайным положением премьер-министр Тодзио сохранил за собой пост военного министра и одновременно получил портфель министра внутренних дел.
По стечению обстоятельств (а может быть, и нет) накануне отставки правительства — 15 октября 1941 г. — по обвинению в государственной измене и шпионаже был арестован Ходзуми Одзаки. Враги стали открыто требовать ареста самого Коноэ. Сигэмицу Мамору (карьерный дипломат, министр иностранных дел Японии в 1943–1945) называл Одзаки «супер-предателем», ставившим себе целью столкнуть Японию и США, когда главным врагом была Россия, и обвинял Коноэ в провоцировании войны с США и покровительстве предателям вроде Одзаки в передаче врагу военных и государственных тайн. Последний говорил своему адвокату Аоти Син, что надеялся лично встретиться со Сталиным при посредничестве Зорге, чтобы подготовить встречу Сталин — Коноэ и добиться такого завершения войны на Тихом океане, которое в равной степени было бы выгодно и СССР, и Японии. Дважды, летом 1943 г. и летом 1945 г. Коноэ собирался с секретной миссией в Москву, но Сталин оба раза отказывался даже от обсуждения японских предложений о предстоящей встрече[733].
17 октября 1941 г., накануне своего ареста, Зорге написал последнюю шифртелеграмму, которая так и не была отправлена. Рукописный текст донесения на английском языке был найден во время ареста на его квартире:
«Если на переговорах Японии с Америкой не будет получен удовлетворительный ответ, то японский кабинет будет реорганизован или уйдет в отставку. Это будет означать, что вскоре начнется война с Америкой. Единственная надежда на то, что Япония избежит столкновения с Америкой, связывается с послом Грю (посол США в Токио. — М.А.).
В отношении Советского Союза существует мнение, что победы Германии над СССР и нападения на СССР следует ожидать не раньше следующей весны; вопрос Америки и продвижения на юг представляется более важным, чем проблема севера.
Считают, что призыв в армию в декабре и январе будет гораздо многочисленнее прошлогоднего.
В октябре получили от вас 500 американских долларов для оплаты дорожных расходов жены Вукелича (Вукелич, находясь в Японии, развелся с женой, и она уехала к родственникам в Австралию. — М.А.).
Мы с глубоким сочувствием следим за героической борьбой вашей страны с Германией. Мы глубоко сожалеем, что остаемся здесь, где не можем оказать вам серьезной помощи. Мы знаем свое дело и верим в то, что могли бы пересечь границу и направиться либо к вам, либо в Германию, чтобы начать новую работу. Ждем указаний»[734].
На допросе 5 марта 1942 г. Зорге подтвердил подлинность текста и пояснил: «Я написал это сообщение на английском языке 17 октября 1941 г., т. е. за день до ареста, и показал Клаузену, чтобы тот отправил его в Москву. Но потом подумал, что время еще не пришло, и забрал обратно. Поэтому оно так и не было передано в Москву»[735].
На допросе 26 марта 1942 г. Рихард Зорге еще раз коснулся своего неотправленного донесения в Центр, отметив, в частности, следующее: «Смысл телеграммы, написанной мною вечером накануне дня ареста для передачи по радио в московский центр, состоял в следующем: наша задача в Японии выполнена. Войны между Японией и СССР удалось избежать (выделено мной. — М.А.). Верните нас в Москву или направьте в Германию»[736].
Во времена разгула маккартизма эта неотправленная шифртелеграмма явилась основанием для спекуляций в США в части сокрытия Москвой от Вашингтона ценной разведывательной информации: «В середине октября 1941 года, менее чем за два месяца до Пёрл-Харбора, Зорге и Одзаки направили в 4-е Управление длинный отчет, в котором обосновывалось мнение Зорге, что Япония потеряла надежду достичь согласия с американским правительством и что нападение на США и Англию будет осуществлено в декабре 1941-го или, возможно, в начале января 1942 года. Кремль, которому в свое время передали предупреждение президента Рузвельта о сроках германского нападения на Россию, “отблагодарил” Соединенные Штаты, оставив ценные разведданные при себе. С советской точки зрения причины были чисто прозаические. Воюя с Соединенными Штатами, Япония не рискнет напасть на Сибирь, да и Соединенные Штаты, окунувшись в войну, стряхнут с себя то, что Кремль считал равнодушием, если не легкомыслием, в отношении к ленд-лизу — поставок военно-воздушной продукции и вооружений» [737].
5 ноября состоялась императорская конференция, на которой было принято следующее решение: «1. Начать военные действия в первых числах декабря; армии и военно-морскому флоту полностью завершить подготовку к операциям.
2. Переговоры с США проводить в соответствии с прилагаемым документом (вариант «А» и вариант «Б»).
3. Усилить сотрудничество с Германией и Италией.
4. Непосредственно перед началом военных действий установить тесные связи с Таиландом.
В случае, если переговоры с США к 0 часам 1 декабря принесут успех, военные действия отложить»[738].
Последняя фраза в этом документе могла иметь смысл лишь в том случае, если бы американское правительство согласилось на безраздельное господство Японии в Азиатско-Тихоокеанском регионе — то есть речь шла об азиатском варианте «мюнхенского соглашения».
Как и следовало ожидать, переговоры ни к чему не привели.
12 октября 1941 г. Ставка направила Директиву командующему войсками Дальневосточного фронта об отправке в ее распоряжение пяти дивизий (92 сд, 78 сд, 415 сд, 58 тд, 60 тд)[739]. Директива об отправке двух дивизий была отдана и командующему войсками Забайкальского фронта.
Однако было бы заблуждением считать, что директивы однозначно находились в прямой связи с телеграммами Зорге от 14 сентября 1941 г. Вместе с тем возможность существования такой связи не следует исключать.
В октябре Рихард Зорге, Макс Клаузен, Одзаки Ходзуми, Мияги Ётоку были арестованы. Поток ценной информации из японских правительственных кругов и германского посольства иссяк, и это сразу ощутили в Москве. Для Зорге было совершенно очевидно, что «войны в текущем году не будет», о чем он неоднократно аргументировано докладывал, как о свершившемся факте. Однако такого понимания не было в Разведывательном управлении Генерального штаба Красной Армии. Отбросив поступившую информацию от Зорге и здравый смысл, подсказывавший, что японское командование не будет воевать зимой, Разведывательное управление вернулось к ожиданию нападения на советский Дальний Восток.
26 октября командующий армиями Дальневосточного фронта генерал армии И.Р. Апанасенко получил шифрдонесение, которое противоречило информации, поступавшей от Зорге: «Начальник Разведуправления Красной Армии сообщает о следующем:
1. Из Стокгольма сообщают, что 26–28 октября выступят японцы. Основной удар — Владивосток.
2. Из Вашингтона сообщают: по мнению высших военных китайских властей, японское нападение на Сибирь произойдет в ближайшие дни»[740].
Войска фронта были приведены в полную боевую готовность, правда, тревога оказалась ложной. Все это свидетельствует о серьезных просчетах в работе 5-го (информационного) отдела Разведывательного управления.
Спецсообщением Разведупра от 3 ноября 1941 г. обстановка в Японии оценивалась как очень тревожная для Советского Союза. «По агентурным данным, полученным из Шанхая, японцы намерены выступить против СССР независимо от времени года, как только немцы добьются крупных успехов в наступлении на Москву»[741]. По тем же агентурным данным, подтверждалась ранее поступившая информация о том, что Япония ставит своей задачей овладеть в первую очередь Владивостоком, а также захватить северо-восточную часть МНР.
Основной вывод, сделанный в спецсообщении: «С приходом к власти кабинета Тодзио угроза военного нападения на СССР значительно возросла. В связи с провалом японского наступления на Чанша значительное увеличение группировки японских войск против СССР за счет снятия дивизий с фронтов Китая в ближайшее время маловероятно. Тем не менее, японцы могут начать военные действия против Советского Союза при наличии уже сосредоточенных войск в Маньчжурии и Корее».