Из «Доклада о работе Имака» («Имак» — новый псевдоним Зайцева со второй половины 1941 г.), датированным мартом 1942 г.:
«Прибыл в Японию 21 августа 1940 года. По прибытию сразу приступил к принятию группы от КРОТОВА. …
Помимо руководства группой я имел на связи резидентуру Рамзая. Установить связь с Фрицем пришлось без всяких паролей, так как Кротов уехал в Шанхай, и я знал только место и день с часами встречи. Помня его фотографию и зная его биографию и Рамзая, я связь установил, правда, с большими трудностями, ибо Фриц не хотел признаваться, но после того, как я ему рассказал его биографию и даже упомянул про его вещи, которые находятся на хранении в холодильнике, он начал сдавать и попросил меня описать человека, с которым он должен был встречаться, т. е. Кротова, что я, конечно, сделал (здесь и далее выделено мной. — М.А.). После только этого он признался, но все же материал не передавал. Эта встреча происходила в скиячной на Гинзе, после, когда кончили есть, он предложил мне поехать с ним на машине в парк Мейдзи, всю дорогу задавал разные вопросы о Рамзае, на которые я ему отвечал, и по приезду в парк он передал мне материал и взял от меня деньги. В дальнейшем связь с ним не порывалась до дня его ареста. Вторая встреча происходила с Фрицем в скиячной на Симбаси, последующие у него в офисе после работы, офис расположен недалеко от Симбаси-еки. …
На встречи с Фрицем я выходил часа за два за три до назначенного времени, меняя несколько раз средства сообщения и тщательно проверяя, нет ли хвостов. Перед отъездом за рубеж я знал, что эта резидентура вся продана, а поэтому нужно было быть особенно осторожным …».
Выход на встречу с «Фрицем» «без всяких паролей», в нарушении элементарных правил конспирации (ведь можно было дождаться возвращения «Кротова» — Будкевича из Шанхая), свидетельствует о том, что даже в марте 42-го Зайцев считал, что он поступил правильно. И в своем отчете Зайцев даже бравирует этим. И что удивительно — его никто не одергивает.
Утверждение Зайцева, что на встречи с «Фрицем» он «выходил часа за два за три до назначенного времени, меняя несколько раз средства сообщения и тщательно проверяя, нет ли хвостов», не соответствует действительности. И доказательство тому не только выше цитируемая фраза.
Из Справки «История провала резидентуры Инсона» от 23.05.44 г.:
«Встречи ИМАКА с ИЗОПОМ (новый псевдоним Клаузена. — Прим. авт.) проводились 1–2 раза в месяц. Характерно, что встречи иногда происходили на квартире ИЗОПА, причем, ИМАКУ прежде чем попасть на встречу с ИЗОПОМ частенько приходилось отрываться от преследующих его хвостов. Это объяснялось тем, что ИМАК в город выходил очень редко и, как правило, только на явки. Всегда ли ИМАКУ удавалось отрываться от хвостов, сказать трудно. На явки он выходил, почти не имея резервного времени и иногда, чтобы не сорвать встречу, выезжал на машине, оставляя ее недалеко от района встречи. Были случаи использования для этой цели машины ВАТ (выделено мной. — М.А.)».
Зная условия агентурной обстановки в Японии, изощренную систему неотвязной слежки и сигнализации постовых полицейских и учитывая особо тщательное наблюдение, которому подвергались сотрудники советского легального аппарата, можно категорически утверждать, что большинство встреч, если не все, попали в поле зрения полиции.
«МЕМО. ОТ РАМЗАЯ — ЦЕНТРУ № 76 от 21.9.40 г.
Сообщает, что здоровье Фрица улучшается, 25 сентября он выходит на встречу с нашим человеком».
«МЕМО. ОТ РАМЗАЯ — ЦЕНТРУ № 78 от 27.9.40 г.
Сообщает, что встреча Фрица с нашим человеком не состоялась. Новую встречу предлагает на 15 октября в 7 часов вечера в ресторане Хиросукияки…»
«МЕМО ОТ РАМЗАЯ, 30.10–40 года, номер 92.
Сообщает, что рация Фрица была неисправна, сейчас налажена. Трудно с добыванием запасных частей. Подтверждает, что встреча Фрица с Сергеем состоялась. Фриц передал Сергею почту и получил от него 500 амов. В ближайшее время денег потребуется гораздо больше…
Рамзай выехал в Шанхай по легализационным делам, вернется в Японию 10.11.
Верно: Сонин. 2.11.40 года».
В ноябре 1940-го в Центре была составлена «Справка на нелегальную резидентуру “Рамзая” — Токио»:
«Нелегальная разведывательная резидентура «Рамзая» в Токио организована с осени 1933 г. Задачи резидентуры: добывание документальных данных и информации по вопросам вооруженных сил, политического, экономического и военного положения Японии.
Резидент “РАМЗАЙ” — немец, рождения 1895 года, член КПГ с 1919 года, член ВКП(б) с 1925 года. Окончил университет в Берлине. Владеет немецкими и английским языками. На нелегальной работе по РУ с 1929 года. До этого с 1923 года работал в ИККИ инструктором Информационного Отдела, по линии ИККИ выезжал в Норвегию.
С 1929-го по 1932 год работал нелегальным резидентом РУ в Шанхае. Отозван из Шанхая в связи с угрозой провала, ввиду допущения им грубых ошибок.
В мае 1933 года командирован в Токио с задачей создания нелегальной резидентуры. Прибыл в Токио через Европу и САСШ в июне 1933 года. Легализовался корреспондентом немецкой газеты “Гамбургер Франдеблатт” и ряда голландских газет. Установил тесные дружеские отношения с руководящими работниками посольства Германии в Токио — в частности, с послом и ВАТ. Через посла Германии вошел в местную фашистскую организацию и активно работал в ней. Установил связи с рядом иностранных посольств и миссий в Токио.
Летом 1935 года вызывался для инструктажа в Москву. Выбыл вновь в Токио после месячного пребывания в Москве.
В Москве проживает жена Рамзая.
Степень сближения Рамзая с руководящими работниками немецкого посольства в Токио характеризуется тем, что б. немецкий посол Дирксен знакомил Рамзая с секретными материалами и имел с ним частые дружеские беседы, а б. ВАТ Германии в Японии полковник Отт даже пользовался помощью Рамзая в шифровке телеграмм.
Такое же прочное положение Рамзай сохранил и после назначения нового немецкого посла и ВАТ.
Материалы, высланные Рамзаем за время с 1933 по октябрь 1940 г., не дают, однако, того, что можно было бы ожидать, исходя из положения и агентурных возможностей Рамзая.
Наиболее полная информация поступала по вопросам политического характера, в частности, по вопросам взаимоотношений Германии и Японии. Характерной особенностью всех материалов Рамзая за этот период было:
1. Наиболее острые вопросы не освещались (антикоминтерновский пакт 1937 г. /1936 г. — М.А./) или освещались с большим опозданием и тенденциозно.
2. Достаточно полно и своевременно освещались те вопросы, которые в дальнейшем получали официальную огласку и опубликование (подготовка договора между Германией и Японией в 1937 году, подготовка пакта между Японией, Германией и Италией в 1940 г.).
3. Сведения, предоставляемые резидентурой по военным вопросам, ценности не представляют. То же — по экономическим вопросам.
Оценивая материалы Рамзая в 1937 году, было дано заключение: “… Рамзай давал со слов Отт заниженную оценку современного состояния и развертывания немецкой армии. Около 35 % всех документальных материалов были устарелыми… Центром не были получены материалы дипломатической переписки или дипломатические документы…” и делается вывод: “… Ряд сведений, полученных от Рамзая, несомненно носит дезинформационный характер …”.
Оценка эта в значительной степени может быть сохранена и на материалы, поступившие от Рамзая после 1937 года (здесь и далее выделено мной. — М.А.)…
Значительная часть материалов и документов, присылаемых Рамзаем, не имеют никакой ценности или по своему содержанию (напр. о промышленности минеральных удобрений), или потому, что они не секретны (уставы 1937 года) или, наконец, потому что, будучи весьма интересным материалом, даются с большим опозданием, устарели (напр. в январской почте 1940 г. — полит. доклад немецкого ВАТ — пришел с опозданием на… 1½ года!).
Рамзаем за время его работы даны материалы по следующим вопросам: 1. О подготовке Германии к захвату Польши. 2. О правительстве Ван Цзин Вэя. 3. О положении внутри правительства Японии и смена руководства в правительстве. 4. Некоторые данные о ходе переговоров между Японией и Германией по антикоминтерновскому пакту (очень неполные). 5. О подготовке и заключении германо-японо-итальянского соглашения 1940 г.
В оценке положения Японии Рамзай настойчиво проводит точку зрения слабости Японии к активным действиям против СССР.
Надежность Рамзая сомнительна, т. к., еще будучи резидентом н/л резидентуры в Шанхае, Рамзай был вскрыт английской контрразведкой, китайской к-р. и, вероятно, японской к-р:
«…Рамзай был уже скомпрометирован в Шанхае сам лично, далее скомпрометирован связью с Джоном, которого Абрам (приемник Рамзая по шанхайской р-ре) посылал в Японию к Рамзаю, а также провалом по делу Абрама, который принял от Рамзая связников и некоторых источников, знавших лично Рамзая и его настоящую фамилию. Резидентура Рамзая, несомненно, находится под наблюдением японцев … не используют ли и теперь японцы резидентуры Рамзая для подсовывания нам дезинформации» … (из Заключения по шанхайскому провалу 1935 года).
“…Ряд моментов сигнализировал, что Рамзай, а, возможно, и часть его сети, раскрыты полицией:
1. Предупреждение, полученное радистом Зеппель от знакомого английского полисмена, что доктор Зорге является агентом Коминтерна и СССР, от него надо держаться подальше.
2. Случай требований английской полиции, предъявленных к госпиталю, о выдаче советского агента доктора Зорге, когда последний лежал в госпитале в Шанхае.
3. Заявление кельнерши пом. резидента Паулю, что доктор Зорге советский разведчик, “о чем знает весь Шанхай”.
4. Помощник Рамзая — “Джон”, оставшийся в резидентуре после Рамзая и ездивший к Рамзаю на связь в Токио, должен был вернуться, так как имелось предупреждение, что он разрабатывается как сов. шпион.